Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн

предложил увидеться. Мы встретились с ним в кафе «Старбакс» в Финиксе. В разговоре витал дух окончания Megadeth, но совершенно обоюдный. Дэвид был мне как младший брат, и, хотя в последние годы наши пути разошлись, мне хотелось что-нибудь для него сделать.

– Я сворачиваю лавочку, – сказал я. – И хочу все передать тебе. Хочу, чтобы ты стал исполнительным продюсером архивов. Хочу, чтобы ты управлял недвижимостью.

Не думаю, что Дэвид удивился моему решению покинуть группу. Разумеется, он, казалось, искренне ценит мою откровенность. Полагаю, он посчитал, что предложение щедрое. Я также думаю, он прекрасно понял, что я имел в виду. Я не давал Дэвиду разрешение брать в группу новых участников; не давал молчаливое соглашение на гастроли и запись под брендом Megadeth. Этого не могло случиться без меня. Megadeth была моей группой, и, даже несмотря на то, что я уже не хотел быть ее частью, я не собирался позволить ей превратиться в то, чего не мог себе вообразить и контролировать. Я просто хотел, чтобы у Джуниора было чем заняться каждый день и чтобы это давало приличный доход и другие возможности.

– Спасибо, чувак, – сказал он. – Люблю тебя.

– И я тебя.

Мы с ним выпили еще по кофе и вспомнили былое. Затем встали, обнялись и каждый пошли своей дорогой. Я решил, что в следующий раз мы увидимся через несколько недель, а то и месяцев.

Я ошибался.

Спустя пять часов я столкнулся с Дэвидом на автопарковке, пока проводил время со своим сыном, Джастисом, которому было всего одиннадцать. Меня крайне шокировала эта встреча, и я не знаю, что спровоцировало гнев Дэвида. Как бы там ни было, его поведение оказалось дико неуместным.

– Если ты собираешься начать собственную карьеру, тогда и я начну свою, – кричал он, бросаясь в меня нецензурными словами и другими эпитетами.

Поначалу я пытался его урезонить. Джастис был напуган и сбит с толку, и я очень хотел просто разрядить обстановку и забрать его оттуда. Затем я посмотрел на Эллефсона.

– Вот и все, – сказал я спокойно, пытаясь сдержаться и не вмазать ему. – Все кончено!

Я сел в машину, повернул ключ зажигания, сдал назад и уехал, оставив Дэвида в зеркале заднего вида.

* * *

9 апреля, 2003 года я впервые за семнадцать месяцев играл на гитаре на публике. Поводом стало благотворительное шоу в местечке Nita’s Hideaway в Финиксе, чтобы собрать деньги для семьи бывшего роуди Megadeth по имени Джон Каллео. Джон также был моим личным ассистентом в туре Youthanasia, но за годы мы как бы потеряли связь. Он был милым и веселым парнем, никогда не прекращал рок-н-ролльный образ жизни; однако сердечная и почечная недостаточность в конечном счете забрали его жизнь, и скорее это вопрос продолжительных пристрастий, нежели каких-либо врожденных аномалий. Все же было сложно не любить Джона, и невозможно не сочувствовать его жене и восьмилетней дочери, оставшихся без кормильца.

С рукой наблюдался медленный и стабильный прогресс, укрепивший, как оказалось, мои связки, износившиеся после многолетней свирепой игры на гитаре. Но теперь я чувствовал себя намного лучше. В вынужденном длительном отпуске, казалось, было нечто полезное, и я стал еще здоровее, чем был за многие годы. Когда меня пригласили сыграть на благотворительном шоу в память Джона, я без колебаний согласился.

Не буду отрицать, что немного нервничал. Черт, когда не практиковался почти полтора года, есть вероятность, что рука «заржавела». Я не знал, чего ожидать. Не знал, как сыграю или буду себя чувствовать. И для меня концерт получился необычным: акустический сет всего из четырех песен в интимной обстановке, перед публикой всего в несколько сотен человек (среди которой и мой крестный отец, Элис Купер). Я тщательно отобрал сетлист, хотя не могу с уверенностью сказать, сколько человек поняли, что я пытался сказать. Я начал с песни «Symphony of Destruction», в первую очередь, чтобы дать пальцам немного размяться и продемонстрировать публике, что я в состоянии справиться с поставленной задачей. Затем сыграл «Use the Man» и «Promises»: первую – потому что в ней рассказывалось о пристрастии Джона к наркотикам и его преждевременной кончине, а вторую – потому что хотел, чтобы его жена и дочь знали, что Джон обещал встретиться с ними в загробной жизни. И закончил я песней «A Tout le Monde».

A tout le Monde (Всему миру)

A tout mes Amis (Всем моим друзьям)

Je vous Aime (Люблю вас)

Je Dois Partir (Но мне пора)

Спев финальную строчку, я встал, ушел со сцены, выразил соболезнования жене Джона, Трейси, и направился к выходу. К своему удивлению, я наткнулся на Дэвида Эллефсона. Мы несколько месяцев не разговаривали – особенно с той самой встречи на парковке, – поэтому возникла некая неловкость. Однако обстоятельства диктовали вести себя вежливо. Черт, мы собрались, чтобы почтить память бывшего члена семьи Megadeth. Нужно было вести себя подобающим образом. Поэтому мы пожали руки, перекинулись парой слов и разошлись.

Возникло ощущение, что ссоры никогда и не было; может быть, потому, что все это казалось настолько нереальным. Дэвид никогда не имел ни характера, ни средств, чтобы выступать в роли бойца, это противоречит его природе. Он принципиально спокойный, бесконфликтный парень, именно поэтому его тирада на парковке поразила меня до глубины души. Когда мы были еще совсем подростками и только начинали создавать Megadeth, Дэвид был не тем, кого хочется видеть в своих окопах. Классный тусовщик и музыкант. Но боец? Однажды я был свидетелем, как один мудак в пиджачке отличника из Калифорнийского университета бросил Дэвиду в лицо горячую пиццу после спора за парковочное место. Дэвид даже никак не отреагировал, просто стоял, пока сыр обжигал его щеки, как расплавленная лава. Мне же потребовалось около двух минут, чтобы уложить эту привилегированную задницу на асфальт. Вот и вся разница между мной и Дэвидом.

Неизбежная вспышка молнии, сопровождаемая громом, появилась спустя несколько дней после благотворительного концерта, когда я взял гитару и начал немного играть и думать о том, как мне понравилось выступать на сцене, исполняя свою музыку. Чем больше я об этом думал, тем больше хотелось вернуть это ощущение. Задача оказалась непростой. Моя отставка была не меньшей проблемой. Я не просто тихонько ушел, обещая вернуться, когда мне станет лучше. О, нет. Я покинул группу. И поскольку я хотел уйти честно и благородно, то позвонил тем, с кем у меня заключен спонсорский контракт, и рассказал о своих намерениях. В этом не