Хочу тебя испортить - Елена Тодорова

Стольких перецеловал с того момента, как понял, что обмен слюнями –  самый действенный способ получить доступ к телу. Стольких, что уже всех и не вспомню… Но то, что происходит, когда мой язык оказывается во рту Любомировой, иначе как неким космическим сбоем не обзовешь. У меня отказывают все рычаги давления. Все функции контроля слетают.

Еще немного потерпеть… Нет… Нет. Нет!

Мозг от остального тела отключается. Теряю нить. Похрен. Прижимаю Варю изо всех сил, будто никогда в жизни уже отпускать не придется.

Волной дрожи накрывает, когда она кладет ладонь мне на грудь и осторожно скользит по моей пылающей коже. Как не придавать значения всем этим ощущениям? Как забыть то, что пару минут назад Любомирова трогала мой член? Как не хотеть этого снова и снова?

Что, блядь, происходит?

Не желаю думать. Желаю делать.

Карантин снят. Опасно, но можно. Убьет, но хочу.

До конца. До финиша.

Не остановлюсь.

Опрокидывая Варю на спину, прижимаю всем телом к кровати. Она приглушенно вскрикивает и беспорядочно елозит подо мной, запуская во мне череду оглушающих фейерверков. Ее стремная юбка задирается и сминается между нами.

Охуенно. Близко.

Толкаюсь ей между ног, пока за закрытыми веками не сыплет искрами.

Варя издает еще один задушенный полустон-полувскрик, и я вдруг представляю, как залипну, когда она будет кончать. А она будет. Я должен это увидеть. Первый.

Предусмотрительно перехватываю тонкие запястья, завожу их Любомировой за голову и беспрепятственно скольжу свободной рукой ей между ног. Она в ту же секунду так отчаянно дергается, что, невзирая на разницу в габаритах, едва ли не подбрасывает меня в воздух. Напрягаюсь и вжимаю ее в матрас до скрипов пружин.

Надсадно дышим. Целуемся.

Ты ж моя девочка… Умеешь же. Сердце вылетает.

Даже когда вгрызается мне в губу зубами, кайфую. И охреневаю, когда добираюсь до промежности. Отрываюсь, потому что меня настолько кроет, когда трогаю ее там, что в глазах темнеет.

Она мокрая… Мокрая… Настолько мокрая, что это чувствуется через трусы и колготки.

Не ожидал, что уже… Все...

Подрывая веки, сталкиваюсь с Варей взглядом. Она не просто в шоке от происходящего. Она буквально в ужасе. Да, блядь, понимаю, что у нее все впервые, а я действую, как сволочь, на редкость нахально. Но, мать вашу… Я уже не могу замедлиться. Именно эти ее реакции меня и вставляют.

– Ш-ш-ш, Центурион… Все нормально… – пытаюсь ее успокоить. – Я тебя…

Сам не догоняю, что хочу сказать. Не обижу? Так ведь обижу.

Знаю это, и за грудиной так противно скребет, аж дыхание перехватывает.

– Я хочу тебя, – выдыхаю с каким-то надрывом. Она сводит меня с ума. Об этом я, не подумав, ей и сообщаю. – У меня крышу рвет, когда я о тебе думаю… А думаю я о тебе все время… Все, блядь, время… Вижу тебя… – с трудом сглатываю, словно в горле кость застряла. Она же… Смотрит, будто все еще не понимает. Еще раз сглатываю и давлю из себя то, что не могу удержать. – Вижу тебя – сгораю. Не вижу – подыхаю.

Не отрывая взгляда от ее глаз, вжимаю влажную ткань и растираю ее чувствительную плоть.

– Ах… Перестань… Перестань, не надо… –  задыхается.

А я ловлю ее губы. Всасываю, на всяк лад облизываю – просто крайне голоден. Невозможно насытиться.

Возобновляю зрительный контакт.

– А ты хочешь меня? – спрашиваю. И сам отвечаю: – Хочешь.

Чувствую ведь. Но Варя стыдится и отрицает.

– Нет…

– Да, Центурион… Да…

Она дрожит. Ее дыхание критически учащается. Глаза заполняются слезами, природу которых я понять не могу. Но зачем-то очень хочу разгадать. Все, что она ощущает.

Наверное, ее, так же, как и меня, шокируют эмоции. Возможно, ее еще сильнее. Она ведь не знает ничего такого. Она чувствует все впервые.

– Первый, – шепчу ей. – Я – твой первый. Во всем. Хочу.

– Кир…

– Хочу.

Закатывая глаза, Любомирова некоторое время смотрит в потолок. Быстро моргает, когда в глазах собираются слезы.

Такая красивая. Такая уязвимая. Такая чистая.

Моя.

– Варя… – легонько кусаю за подбородок.

Вдыхаю ее запах. Лижу кожу. Оставляя ряд быстрых жадных поцелуев, добираюсь до губ. Она отвечает на мой поцелуй. Расслабляется и как будто обмякает. Почти не протестует, когда стягиваю с нее колготки с трусами.

Чувствую запах ее возбуждения. Трогаю без преград.

Пробки выскакивают, и нутро поглощает мерцающая темнота. Трещит она во мне. Затягивает с головой. Прикрывая веки, из последних сил пытаюсь тормознуть бешеное сердцебиение и выровнять дыхание. Ничего уже не работает.

Изворачиваясь, выскакиваю из штанов. Воздух вместе с нами бомбит, взрывают его звуки натужного дыхания и лихорадочной возни.