Неизвестный М.Е. Салтыков (Н. Щедрин). Воспоминания, письма, стихи - Евгения Нахимовна Строганова

Но пусть огонь его сатиры жгучей

Горит в веках за гранью гробовой,

А искры те, что брошены им в жизни,

Блестят в красе негаснущей живой

Над нашею юдолью мировой!

Как дороги те искорки в отчизне!

Они горят негаснущим огнем…

Пускай страшна его сатира злая,

Но в ней любовь мы чистую найдем…

При тех лучах, друзья, вперед пойдем!

Они зовут, приветливо пылая…

Пусть лицемер с улыбкой на устах,

С притворною, слащавою любовью

Все хвалит, все в родных своих местах,

Но сколько лжи в его пустых словах…

Не сам ли он упитан братней кровью?

Старик Щедрин, угрюмый, желчный, злой!

Ты, сеявший огонь везде и всюду!

Знаком ли ты с притворною хвалой?

Нет! Ты, громя, болел своей душой,

Как честный друг страдающему люду…

Усопший вождь! Ты будешь с нами жив!

Не гасит смерть святое жизни пламя…

Твой прах слезой сердечной оросив,

Мы понесем среди родимых нив

В веках тобой развернутое знамя!

На могилу Салтыкова-Щедрина[557]

Леонида Π…а

Не личное счастье тебя привлекало:

Ты жил и боролся со злом – за других.

И сердце твое за других лишь страдало,

За немощных духом, за ближних твоих…

И смело, и сильно порок обличая,

Ты в людях старался сознанье будить;

На наши запросы ты, нам отвечая,

Свет чистый вокруг нас пытался пролить…

И что же?.. Быть может, борьбой изнуренный,

Ты раньше, чем надо, в могилу сошел.

Лишь там, за могилой, твой дух окрыленный,

Быть может, отраду и счастье нашел…

А зло не исчезло… Как бремя мирское,

Оно, как и прежде, живет и живет;

Но дело твое – это дело святое,

И память о нем никогда не умрет!

Вспомни и помни

Граф Д. А. Толстой и М. Е. Салтыков-Щедрин[558]

Р. И. Романовский

Смерть смертных люта и дивна лишь в том,

Что с нами ходит закрытым путем;

Собственно строги ее уставы…

Не щадит жизни, ни смертных славы.

«Немилосерда смертных – секира».

В трепете поет всемирна лира:

«Бог для нас слабость дал правосудно,

Ведет слепоту к блаженству чудно!»

Он жнет смертельным мечом созданья,

Те беспощадны видим деянья,

Что мрут святые, и мрут пророки,

А не мрут гнусны наши пороки.

Сколько героев тут на сем свете

Пало, в Старом и в Новом Завете…

От Моисея до трона Софии,

И от Владимира в нашей России.

Видим и теперь смертельны грозы,

Что во гроб пали – лавры и розы.

Цвет незабудок – министр граф Толстой,

И Щедрин (духом), вечный им покой…

Щедрый издатель[559] духовной жизни

С просветителем неукоризны

Трудились вместе доброму делу,

В борьбе и слегли – в одну неделю;

И представились Богу – в небеса:

Граф, в половине пятого часа

Двадцать пятого апреля угас[560].

Щедрин, в пятницу – у четвертый час ‹!›.

Велики, жалки наши недуги

Видим светлейших лиц нам услуги —

Видим заботы и их старанья

В кровавом поту, их те деянья:

Граф, беспощадно к себе относясь,

У Царскосельском лицее учась,

Теряя юность, кончил курс наук

В сорок третий год. К пользе наших внук

В виду косневших бразд аварии

Граф ведет службу в канцелярии

Императрицы – в прахе – Марии,

Клоня всю пользу на благо России.

В сорок восьмом граф издал славных

Две истории: иностранных

Исповеданий в «русских владениях»

И о финансовых учреждениях.

Но мало того. В пятьдесят третьем

Был директором (еще при этом

В канцелярии Морских ведомств-прав

Издал министерству Хозяйства устав).

В шестьдесят третьем, благо и то знать,

Граф департаментом стал управлять

По народному просвещению,

Где встретил разлад «к сожалению»…

Ибо Руссь ‹!› нуждалась в подготовке,

Как девица в свадьбе, по помолвке;

А после ж нужны жизни программы,

Граф все то видел как в панораме ‹!›.

Хотя назначен был в комиссию ‹!›

Членом, в сенате, выполнять миссию

Над преступниками государства, —

Но не в том пользу извлек для царства.

В том же году выбыл за границу.

Бросил Руссь так, как жених девицу.

И выпустил труд en Paris ici:

Le Catholicizme Romain en Russie.

И вот сей ангел патриотизма,

Русской славы и ефиризма

В области истории (и знаний)

Тех иностранных исповеданий

Обратил внимание государя́ —

Получает в дар степень докторá

В Лейпцинского ‹!› университета.

Автор – за солидный труд поэта,

В шестьдесят пятом Руссь ликует тост:

Граф, возвратившись, занимает пост

Обер-прокурором в Святый Синод.

Лелеет питомцев… русский народ.

В шестьдесят шестых годах, наконец,

Нам в другой сфере сияет венец:

Граф, с милостивых соизволений,

Министром народных просвещений.

Граф Димитрий Андреевич Толстой,

Был администратор Русси святой, —

Вверг чувства, совесть под стопы трона:

А сам основах тонул закона ‹!›…

Делясь с желаньем царской науки,

С Его тяжестью… сердечной муки,

В званье министра служил поныне;

Дал плодотворности грустной пустыне…

Всю жизнь работал, страдал как в огне:

И смотрел благо как внутри, так вне.

Где ж непреклонность граф покорял,

Щедрин в сатирах нас ободрял.

Литературну специальность сил

Девятнадцатый для нас век явил.

Двадцать шестого года в январе

В пятнадцатый день – в Спас-Угол селе

Калязинского уезда – один

Тверской губернии – помещика сын:

Михаил Евграфович Салтыков —

Щедрин, издатель словесных штыков.

Достиг семи лет, и в тогдашний век