Дон Кихот - Мигель Сервантес Сааведра

Хозяин был немного огорчен исчезновением маэсе Педро, но остальные весело уселись за ужин. Угощал всех Дон Кихот, и его щедрость не имела границ. К концу трапезы рыцарь вспомнил обещание крестьянина, везшего оружие, рассказать о чудесах и попросил его приступить к делу. Тот не заставил себя долго просить и начал свою историю, которая будет рассказана в следующей главе.

Глава 43, в которой рассказывается о том, как два друга разыскивали пропавшего осла

— Да будет известно вашим милостям, — так начал рассказчик свое повествование, — что в одной деревне, в четырех с половиной милях отсюда, у рехидора[89] пропал осел. Эта пропажа очень огорчила рехидора. Он повсюду искал осла, но, несмотря на все его старания, животное не находилось. Так прошло около двух недель. И вот однажды, когда рехидор проходил по площади, его догнал другой рехидор из того же села и говорит: «Ну, что вы мне дадите, кум? Ваш осел нашелся!» — «Обещаю вам, кум, подарочек, и неплохой, — ответил тот, — только скажите, где же он нашелся?» — «Я его видел сегодня утром в лесу, — ответил второй рехидор, — он был без упряжи и выглядел таким тощим, что жалко было на него смотреть. Я хотел пригнать его к вам, но он так одичал, что шарахнулся от меня в сторону и скрылся в чаще леса. Если хотите, пойдемте вместе, только позвольте мне сперва отвести в конюшню мою ослицу, — я сейчас вернусь». — «Вы доставите мне большое удовольствие, — сказал первый, — и я постараюсь отплатить вам той же монетой». Итак, оба рехидора рука об руку отправились в лес. Но на том месте, где второй рехидор заметил утром осла, его уже не оказалось, и все поиски были тщетными. Убедившись, что осел исчез, второй рехидор сказал своему другу: «Послушайте, кум, я придумал, как нам отыскать беглеца, даже если бы он провалился сквозь землю, а не то что заблудился в лесу. Я умею прекрасно реветь по-ослиному, и если вы тоже немного сведущи, считайте, что дело наше выиграно». — «Немного! Да что вы говорите, кум, — ответил тот. — Клянусь богом, я в этом искусстве не уступаю даже самому ослу». — «Ну, и отлично, — сказал второй рехидор, — так вот что мы сделаем: вы пойдете по лесу в одну сторону, а я в другую. Таким образом мы обойдем весь лес, время от времени мы будем по очереди реветь. Осел, наверное, нас услышит и ответит нам таким же ревом». На это рехидор, потерявший осла, сказал: «Превосходная мысль, кум, она делает честь вашему глубокому уму». Тут они расстались. Немного погодя оба заревели и притом с таким искусством, что каждый подумал, будто осел нашелся и отвечает на его призыв. Обманутые этим предположением, они кинулись друг к другу. Когда же встретились, первый рехидор сказал: «Неужели, кум, это ревел не мой осел?» — «Нет, — ответил другой, — это я ревел». — «Ну, признаюсь, — сказал первый, — между вами, кум, и ослом не сыщешь разницы. Я в жизнь свою не слышал ничего более совершенного». — «Вы сами заслуживаете этих похвал более, чем я, — отвечал рехидор, придумавший план. — Клянусь богом, моим создателем, вы дадите два очка вперед самому искусному и опытному ослу на свете. Вы высоко ведете голос, держите такт и меру, быстро и часто меняете лады; одним словом, я признаю себя побежденным и вручаю вам пальму первенства в этом редкостном искусстве». — «Знаете ли, кум, — ответил первый рехидор, — теперь я буду о себе лучшего мнения, чем прежде. Я буду думать, что и я кое-что умею, раз у меня открылся такой талант. Конечно, я и раньше знал, что реву хорошо, но никто до сих пор не говорил мне, что я достиг совершенства».

Затем они снова разошлись и принялись реветь, но все время ошибались, принимая друг друга за осла, Наконец они условились, что каждый из них будет реветь дважды сряду, чтобы было понятно, что ревут они, а не осел. Так обошли они весь лес, оглашая его своим ревом, а заблудившийся осел все не подавал признаков жизни. Да он, несчастный, и не мог отозваться им, ибо в самой чаще леса наши рехидоры нашли в конце концов его жалкие останки. Волки успели растерзать осла. Увидев это, хозяин осла сказал: «А я-то удивлялся, что он не отвечает. Не будь он мертв, он бы, наверное, заревел, услышав нас, — на то он и осел. Но все же я считаю, кум, что недаром потратил время на эти поиски. Я слышал, с каким изяществом вы ревете». — «В добрый час, кум, — ответил другой, — хорошо поет аббат, но и монашек от него не отстанет». Разочарованные и охрипшие, вернулись они в деревню и там рассказали своим друзьям, соседям и знакомым обо всем, что с ними случилось; каждый с восторгом расписывал, как изящно ревет по-ослиному его кум. Молва об этом происшествии разнеслась по всей округе, и все, слышавшие о нем, хохотали до упаду, а дьявол, который не дремлет и любит сеять вражду, пуская сплетни и раздувая ссоры, успел заварить порядочную кашу. Стоит теперь жителям соседних деревень увидеть кого-нибудь из нашего села, как они тотчас принимаются реветь по-ослиному. Постепенно эта шутка превратилась в настоящее бедствие; ослиный рев перекатывается из села в село, и все научились тотчас отличать наших односельчан от других окрестных жителей, словно негров среди белых. Уже много раз наша деревня выходила на бой против насмешников. Вот и теперь мои односельчане собираются в поход против соседней деревни, жители которой нас особенно преследуют. А чтобы не идти в бой с голыми руками, меня послали за пиками и алебардами. Вот все, что я могу вам рассказать. Если же это не кажется вам чудесным, то не прогневайтесь.

Так закончил свою повесть добрый крестьянин.

Дон Кихот и все присутствующие с интересом выслушали его рассказ. Вскоре все пожелали друг другу спокойной ночи и отправились на отдых. Ночь прошла спокойно. Крестьянин с оружием уехал до рассвета. А когда солнце встало, поднялись и студент с пажом и пошли прощаться с Дон Кихотом. Студент возвращался к себе в деревню, а паж должен был продолжать свой путь, и Дон Кихот дал ему на дорогу дюжину реалов. Своей щедростью он поразил хозяина гостиницы. Однако еще больше обрадовался он, когда Санчо по приказанию господина щедро расплатился с ним за ночлег и ужин. Покончив со всеми этими делами, Дон Кихот со своим оруженосцем пустились в дальнейший путь.

Выехав из гостиницы, Дон Кихот решил направиться вдоль берегов реки Эбро, а уж потом двинуться в Сарагосу, так как до начала турнира еще оставалось много времени. В течение двух дней они ехали вполне благополучно, без всяких особых приключений. На третий день, поднимаясь на какой-то холм, Дон Кихот услышал громкие звуки труб и барабанов и аркебузные выстрелы. Сначала ему показалось, что вдали проходит отряд солдат. Но когда он добрался до вершины холма, то увидел, что внизу собралась толпа людей, вооруженных короткими копьями, арбалетами, рогатинами, алебардами и пиками. Некоторые держали в руках аркебузы, у многих были круглые щиты. Спустившись вниз, он заметил знамена и разглядел изображенные на них эмблемы. Его особенно заинтересовало белое атласное знамя с изображением ревущего осла. Вокруг осла шла надпись:

Да, ослами не без целиДва алькальда заревели.

Тут Дон Кихот догадался, что это — односельчане ревунов, собравшиеся на бой со своими обидчиками.

К немалому огорчению Санчо, который терпеть не мог вмешиваться в такие истории, Дон Кихот, подняв забрало, с благородным и отважным видом подъехал к знамени с изображением осла. Полагая, что это один из их сторонников, главные предводители войска столпились вокруг него. Они молча смотрели на Дон Кихота, с тем удивлением, с каким глядели на него все незнакомые. Дон Кихот, видя, что никто не решается заговорить с ним и все молчат, решил воспользоваться этим молчанием и, возвысив голос, начал так:

— Добрые сеньоры, я собираюсь сказать вам несколько слов и убедительно прошу вас не перебивать меня. Но если мои слова покажутся вам неприятными — подайте мне знак, и я немедленно наложу печать на свои уста и узду на свой язык.

Все в один голос обещали внимательно выслушать его. Тогда Дон Кихот продолжал:

— Сеньоры, я — странствующий рыцарь, мое ремесло — военное дело, а призвание — покровительствовать слабым и помогать несчастным. Несколько дней тому назад я узнал о постигших вас неприятностях и о вашем намерении с оружием в руках отомстить обидчикам. Я много и долго размышлял о вашем деле и пришел к заключению, что у вас нет никаких оснований считать себя оскорбленными, ибо никогда частное лицо не может оскорбить целую общину. В благоустроенном государстве разумные мужи обнажают мечи и рискуют собой, своей жизнью и имуществом только в четырех случаях: во-первых, защищая нашу католическую веру; во-вторых, защищая собственную жизнь, ибо так велит и божеское и естественное право; в-третьих, защищая честь, семью и имущество; в-четвертых, защищая родину. Конечно, сюда можно присовокупить несколько других, не менее справедливых и разумных поводов к защите с оружием в руках. Но вооружаться из-за пустяков, из-за шуток и насмешек, которые вовсе не обидны, могут только люди, лишенные всякого здравого смысла. Тем более что искать несправедливого отмщения (а справедливой мести вообще не существует) — значит, прямо идти против исповедуемой нами святой веры, которая велит нам делать добро врагам и любить ненавидящих нас. Многим кажется, что соблюдение этой заповеди слишком трудно, но это только потому, что они более заботятся о мирских делах, чем о боге.