Клуб негодяев - Ирина Фельдман

— Сандерс?

— Катрин! — вырвалось у меня.

Девушка находилась рядом, по правую руку. Её вид был способен загнать в гроб любого впечатлительного обывателя. Лицо почти белое, платье какого-то грязно-серого оттенка, а с горла по груди струилось что-то черноё. Не все призрачные тени в Праге производили столь гнетущее впечатление.

Не может быть. Она же мертва, я собственными глазами видел её рану. Неужели это значит, что и я…

— Надо же! — восхитился гадкий старик. — Богом клянусь, и не подозревал, что они знают друг друга. Грех разлучать влюблённых, не желаете приобрести сразу пару? Я сделаю скидку.

Потенциальный клиент ещё сильнее сгорбился и, отвернувшись, погладил узор на лакированном бюро.

— Это всё, что вы можете мне предложить, — утвердительно пробормотал он.

— Я специально отобрал самых лучших. Вы же не себе берёте, а дочке, поэтому я взял на себя смелость предложить самых молодых и привлекательных.

— Хм.

— Поймите, сейчас не сезон, — залебезил продавец. — Да и вряд ли мадемуазель придутся по нраву призраки людей не её круга. К сожалению, плебеев всегда больше, а вида они, как правило, непотребного. Ума не приложу, чем вам не нравятся эти прекрасные создания? Вы только взгляните на это, — он указал на Катрин, — дева, принявшая мученическую смерть. При жизни принадлежала к знатному роду и великолепно играла на фортепьяно.

Несколько секунд покупатель, молча, оценивал Катрин.

— Рану бы прикрыть и кровь смыть, — резюмировал он.

И это всё, что он может сказать. Эти двое что, газет не читают?

— Увы, во внешнем облике невозможно ничего изменить, — с фальшивым огорчением откликнулся старик. — Тогда обратите внимание на юношу.

Я напрягся. Унизительно, когда тебя продают, как лошадь на ярмарке. Ох, лишь бы не нагрубить сгоряча, не хочу возвращаться в стеклянную тюрьму.

— Конечно, не принц благородных кровей, зато очень культурный и благовоспитанный. По профессии школьный учитель. Хорош собой…

— Неодет, — отрезал покупатель.

От возмущения я чуть было не начал спор. Да, я готовился ко сну. Снял жилет, спустил подтяжки — и всё. Больше я ничего не успел сделать, даже не разулся. Вид, конечно, не парадный, но это не повод для того, чтобы косо на меня смотреть.

— Согласен, — покладисто ответил старик, с трудом скрывая беспокойство.

— И я не хотел бы, чтобы возле моей дочери крутился посторонний мужчина.

— Понимаю. Так как насчёт девушки? На первой встрече вы говорили, что ваша дочь обожает готическую литературу. Да она придёт в восторг от призрака с кровавой раной. Тем более, смотрите, в ней нет ничего отталкивающего. И если призрак распустит волосы, рана не будет так бросаться глаза. Вы и не заметите, как привыкните.

Катрин всхлипнула не хуже привидения из готического романа.

— Это просто смешно, — давясь рыданиями, простонала она. — Вы знаете, кто я такая? Я — дочь графа де Сен-Клода. Меня нельзя продавать. Я не буду вещью в этом доме, ни за что!

Слёзы оставляли на её щеках длинные блестящие дорожки, но она словно не замечала этого.

Отчаяние Катрин вызвало во мне столько жалости, что я в порыве чувств был готов простить её за то, что она когда-то хотела убить меня, чтобы угодить Филдвику, и жестоко отомстить Франсуа. Как можно сердиться на бесплотную, трясущуюся от плача девушку?

Продавец же не разделял моего мнения. Его морщинистая физиономия стала похожа на злую маску.

— Катрин, успокойся, — прошептал я в ожидании надвигающейся угрозы.

— Нет, нет, — она уже переходила на крик. — Нет!

Её очертания в мгновение поблекли, и душа девушки струйкой дыма перенеслась во флакон из бордового стекла. Старик закрыл его пробкой и начал суетливо возиться с маленьким чемоданом. От волнения он никак не мог его открыть.

— Паршивый у вас товар, — клиент произнёс это таким тоном, будто был готов сию минуту выставить его за порог.

— Что вы! Что вы! — неудачливый продавец поместил флакон в чемодан и встал с колен. — Брак бывает у всех, так что не надо судить обо всём ассортименте только по одной вещи. Признаю, вероятно, вы ожидали большего, но поймите, я всё же не волшебник. Товар редкий, и поставщики не балуют меня по-настоящему ценными экземплярами. Конечно, вы можете обратиться к кому-нибудь другому, только где гарантия, что вас не обманут, подсунув вместо призрака неизвестно что? Мошенников на этой почве развелось хоть пруд пруди. Вы же не хотите потерять кучу денег и оставить дочку без подарка?

Любящий отец даже не удостоил меня взглядом. Мол, лучше без подарка обойтись.

Меня просто раздирало пополам. С одной стороны, я не желал становиться аксессуаром капризной девчонки, с другой — до ужаса боялся вновь застрять в собственных воспоминаниях. Чёрт, и я даже не в праве выбрать меньшее из двух зол.

— Так ты учитель.

От неожиданности я подумал, что ослышался. Странно, ко мне обратились лично, пускай и на «ты». Ладно, утешусь тем, что я уже не безмолвный предмет в глазах этого человека.

— Да, мсье.

— Будешь заниматься с моим сыном.

Я не ответил, лишь слабо кивнул. Разыгрывать покорного раба было невмоготу, в тот момент я ненавидел себя за беспомощность.

Довольно ухмыляясь, продавец снова потянулся к чемоданчику. К счастью, он извлёк из него не мой флакон, а исписанные листы бумаги с печатью. Погодите, я назвал флакон своим? Боже, что со мной творится!

— Вы не пожалеете, — вдохновенно заговорил старик, надевая пенсне и раскладывая на столе договор купли-продажи. — Прекрасный экземпляр, аж расставаться жалко. И видите, какой послушный, точно ягнёнок.

Я стиснул зубы, подавив возглас возмущения. Надо же было через столько всего пройти, чтобы меня снова сравнивали со скотом… Это нечестно!

Следующие полчаса я, будучи в самом что ни на есть подавленном состоянии, слушал лекцию на тему своего поведения. Почти каждый пункт начинался со слова «нельзя». Итак, мне было запрещено появляться в кабинете хозяина, в его спальне, в спальнях детей, в ванных комнатах и в столовой во время трапезы. Классная комната, коридоры, кухня и подсобные помещения были в моём распоряжении с условием, что я не должен пугать прислугу. Так же строжайше запрещено прикасаться к вещам (наверное, чтобы не сломал и не украл, не иначе). Нельзя выть, стонать, рыдать, смеяться, пока не прикажут. А приказать могут в случае прихода важных гостей. Разумеется, гости попроще будут обходиться без моего присутствия. Раскрыть тайну появления призрака, то есть рассказать о пошлой покупке — верный путь попасть обратно в синий флакон без шанса на дальнейшее помилование.