Танцор Января - Майкл Флинн

— Единый Бог? — Фудир всегда представлял богов похожими на людей, правда превосходившими силами даже Гончих и способными действовать незаметнее, чем Грейстрок. Ведь Ньютон управлял движением звезд и планет, Максвелл и его демоны формировали и перемещали целые галактики и опутывавшие их электрические трассы. Соперничество между ними не мог разрешить даже бог Эйнштейн, который искал ту идею, которая могла бы объединить их. Мысль о том, что Бог мог быть единым, поразила его.

— Ох, только послушай. Я сказала, что никаких религиозных споров ня будет, и сама его начала.

— Я никогда не спорю о богах, — произнес Фудир. — Это ни к чему не приведет, и только разозлит их.

Бан Бриджит рассмеялась, и они еще немного поболтали о пустяках.

— Ты умеешь успокаивать, Фудир, — сказала она, прежде чем вернуться в постель. — С этим ня поспоришь.

— Правда? — спросил Фудир у ночи, когда Гончая уже ровно дышала.

Утром, когда бан Бриджит проснулась, Фудира уже не было.

ОН КРАК

— Теперь ты понимаешь, — говорит человек со шрамами, — каким предателем и ублюдком он был и почему твои поиски — пустая трата времени.

Арфистка молча играет с пустой тарелкой. Она озирается в поисках Мамаситы, но дородная женщина куда-то запропастилась. Вокруг навеса сгустилась ночь, и лишь полоска декоративных гирлянд служит островком неяркого света. Шум города кажется далеким, а фонари вдоль Смазочной улицы и биржи похожи на солнца дальнего берега Разлома, такие же размытые и неразличимые. Арфистка вытирает глаза, ненавидя человека со шрамами за издевательскую ухмылку, с которой он глядит на нее.

— Давай закончим это, — хрипло произносит она.

— Мы предупреждаем тебя. Конец ничуть не лучше.

— Но конец должен быть. Ты сам так сказал.

— Тебе не следует верить всему, что мы говорим. Он славился своей лживостью.

Девушка поднимается и забрасывает арфу за плечо, будто карабин.

— Ты хотя бы проводишь меня до хостела?

— Почему бы и нет? — отвечает человек со шрамами. — Я сегодня в недобром расположении духа. — Он ухмыляется. — Я ненавижу их. Напыщенного Гримпена. Самодовольного Грейстрока. Самоуверенного Хью О’Кэрролла. Бесчувственную женщину-ведьму.

— Людей нельзя описать одним прилагательным. Я поняла, что успела полюбить их всех. А что Фудир?

— Его я ненавижу сильнее прочих, ибо он всех их предал.

ГЯНТРЭЙ

ЗДЕСЬ ТОЖЕ ДОМ

— Удивить Фудира было непросто, — говорит человек со шрамами, — но временами Маленькому Хью О’Кэрроллу это удавалось. Тем ранним утром он проделал это в последний раз.

Хью сидел на грязном крыльце, бросая орешки не менее грязным птицам. Увидев его, Фудир замер. Хью поднял глаза.

— Готов? — спросил он.

Фудир указал на орешки:

— Ты кормишь птиц, и они будут ждать новых подачек. Они станут кружить у входа и гадить на прохожих.

Хью бросил взгляд на улицу.

— И что бы изменилось?

— Своим видом ты приманиваешь всех воров Четырнадцатого района.

— Для воров еще слишком рано. Они предпочитают высыпаться. Как ты думаешь пробраться на военную верфь Уоткинса?

Фудир провел рукой по бахромчатому всенаряду и, зажав кисточку между пальцев, задумался о том, как преодолеть последнее препятствие.

— Что ты тут делаешь? Тебя жду. Я знаю, ты хочешь освободить Терру. Но теперь у людей из Своры появилась новая причина доставить Танцора Ардри.

— А для меня новая причина не отдавать Танцора ему. Мне нравится правление Ардри, но вряд ли понравится его владычество.

Хью кивнул:

— А это значит, тебе придется пойти одному.

— «Одному» означает также и без тебя. Но не думаю, что ты отказался от своих планов.

Хью покачал головой:

— Я не собираюсь обратно на Новый Эрен.

— Я не это имел в виду.

Хью поднялся, отряхнул колени и штаны.

— Пошли спасать галактику. Конечно, если вначале ты не желаешь позавтракать.

— А ты повзрослел с первой нашей встречи.

— Не взрослеют только покойники. Ты и я, Фудир, мы через многое прошли со времен гулли Амира Нейта. Мы были втянуты во все это почти с самого начала. И будет правильно, если дойдем вместе до самого конца. Только ты и я.

— Знаю. Вот почему это так тяжело.

С этими словами, молниеносно метнувшись, словно черная мамба, он сжатыми пальцами ткнул Хью в грудину, заставив его сложиться пополам, и довершил дело ударом в висок.

Хью рухнул как подкошенный, но Фудир поймал его прежде, чем тот ударился о ступени, и посадил его обратно на крыльцо, вложив в руку кулек с орешками. Затем он пощупал его шею, пытаясь найти пульс. После этого терранин встал и бесстрастно оглядел неподвижное тело. Нелегко рассчитать правильную силу удара.

За происходящим внимательно наблюдал человек, стоявший у пешеходного перехода на другой стороне улицы. Сутулые плечи, жалкий вид. Одежда рваная и явно не новая.

— Ты избил этого человека, — сказал ему Фудир, — за это кое-какие люди в этом здании выследят и убьют тебя. Если попробуешь сбежать.

— Верю тебе, — подняв руки, ответил мужчина. — Просто делать свои дела, я. Пару рубинов не дашь? Выпить охота.

Фудир оглядел его.

— Никуда не уходи.

Когда ни Хью, ни Фудир не явились утром, чтобы спланировать проникновение на верфь Уоткинса, бан Бриджит отправилась на их поиски.

— В номерах их нят, — вернувшись, сообщила она.

Агенты Своры переглянулись.

— Ты доверял ему, — сказал Гримпен Грейстроку.

— Они просто могли выйти на улицу подышать свежим воздухом, — предположила бан Бриджит.

— Воздух там еще хуже, — бросил Гримпен. Он поднялся, будто вздымающийся горный склон. — Я погляжу.

Когда Большой Гончий покинул комнату, Грейстрок повернулся к бан Бриджит:

— И в чем была цель этого сюсюканья, если не в том, чтобы держать его на коротком поводке?

У бан Бриджит не нашлось ответа. Она в смятении отвернулась и уставилась в угол.

— Может, Хью отправился искать Фудира? — подумала она вслух.

Вернулся Гримпен с перекинутым через плечо Хью.

— Если так, то он его нашел.

Остальные встревоженно вскочили на ноги.

— С ним все хорошо? — обеспокоенно спросила бан Бриджит.

Гримпен положил свою ношу на продавленную кушетку и размял руки.

— Ему неслабо досталось. Когда он проснется, у него будет болеть голова.

— Ня только она, — сказала ему бан Бриджит. — Ему нравился Фудир. Он считал его приятным стариком, няспособным на такой подлый поступок.

Грейстрок помрачнел.

— Не поступок был подлым, а приятный старик. Есть такое терранское слово — «повязанный». Таких стоит остерегаться, бан Бриджит.

— Да? И ты потерял след Донована, верно? — Она выпрямилась. — Другая Олафссон! Может, это она схватила Фудира, чтобы найти Донована и завершить задание.

Грейстрок возразил:

— Нет, если бы Хью попытался остановить ее, Равн бы убила его. Фудир и есть Донован. Я заподозрил это, когда он ошибся с полом следующего звена. После того как я проследил за ним в Закутке Иеговы, подозрение подтвердилось. И он знал, что я понял. Но он хотел выйти из большой игры. Он прятался от ’федов, надеясь, что они не призовут его. У нас было негласное соглашение.

— Чудесно! — сказал Гримпен. — Проблема негласных соглашений, Щен, состоит в том, что они неотличимы от негласных разногласий.

— Я не дурак, ты, здоровый кусок мяса! Мы встроили эймшифары в его одежду и сможем выследить его через всенаряд. Бриджит, где он сейчас?

Бан Бриджит уже сверялась с браслетом.

— Почти вышел из радиуса действия этой штуковины. Давай-ка я… Есть. Юг’-юг’-запад. В половине лиги.

— Несильно оторвался, — проворчал Гримпен.

— Движется не к флотской верфи, — отметил Грейстрок. — И не в Закуток. Я думал, он бросится туда, словно крыса в нору. Что он задумал? — Щен активировал браслет. — Синхронизируйся со мной, бан Бриджит. Я найду его и верну обратно. Нет, вы оба останетесь здесь. Это была моя ошибка, и исправлять ее мне.

Он проверил заряд шокера и вставил оружие в браслет.

Грейстрок торопливо шагал по Четырнадцатому району, удивляясь, как он мог столь жестоко просчитаться. Что бы сказал Фир Ли, анализируя его действия? Ставки сильно возросли в сравнении с рутинным заданием, на которое его послали. И здесь он тоже потерпел неудачу. Ему следовало заниматься своей работой, оставить на бан Бриджит проблему Танцора и привести плененного Фудира к Сапфировому Посту. Он позволил амбициям затуманить свой разум.

Браслет сообщил, что Фудир сместился вправо, и Щен скользнул за угол, на улицу еще менее приветливую, чем та, на которой располагался отель. Утреннее солнце едва согревало ее, как будто избегало этих ветхих домов.