Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках - Петр Стефанович

Очевидно, искать объяснение для этого несоответствия в указаниях о присутствии «своих» людей Ольги на двух приёмах надо в чём-то другом. На мой взгляд, решение проблемы возможно при допущении, что в реестре к приёму 18 октября произошла ошибка или недоразумение другого рода – не в цифре, а в артикле.

Дело в том, что этот реестр составлен не раздельно для мужской и женской групп посольства руси, как реестр к первому приёму 9 сентября, а только с учётом тех категорий, на которые делились члены посольства в зависимости от величины денежных подарков, им причитающихся. И эта логика составления списка привела к тому, что, хотя 18 октября тоже были два пира для женщин и мужчин по отдельности, в реестре денежных выдач люди оказались зачислены в одну «статусную» группу, то есть в категорию под обозначением «свои», без учёта их пола – и мужчины, и женщины вместе. Вообще-то по грамматическим правилам греческого языка для обозначения некоего множества людей разного пола используется артикль множественного числа мужского рода. В тексте же «De ceremoniis» стоит артикль женского рода, а не мужского (, а не ). И на этом основании переводчики считают, что в категории «свои» в этом случае подразумеваются только женщины (ср. выше переводы). Формально они правы, но в обозначении артикля можно, во-первых, тоже (как и с цифрами) подозревать ошибку в написании одной буквы (α вместо ο), a во-вторых, думать и о нарушении грамматических правил просто в силу каких-то более или менее случайных обстоятельств – например, вследствие сведения составителем реестра к приёму 18 октября выплат женской и мужской группам в один список или просто потому что среди «своих» Ольги (то есть её родственников, по моей интерпретации) женщины выступали впереди мужчин, поскольку сопровождали саму Ольгу на приёмах.

Такая интерпретация данных второго реестра лучше объясняет цифру 16, приведённую в нём. «Своих» 18 октября было 16 человек – это только на 2 лица больше, чем получается, если сложить вместе численность «своих» мужчин и женщин, бывших во дворце 9 сентября (8+6=14). Близость этих двух цифр – 14 и 16 – вполне понятна, как раз если предположить, что во втором реестре под отметкой «свои» были просто сведены вместе те мужчины и женщины, которые в рассказе о приёме 9 сентября были указаны по отдельности в «мужском» и «женском» списках. В этом увеличении числа «своих» от первого приёма ко второму нет ничего странного – ведь численность послов и купцов тоже выросла, причём тоже на одного-двух человек.

Не претендуя на правильность предложенной интерпретации указания о «своих» в реестре к приёму 18 октября и не настаивая на каких-либо цифровых соотношениях, я хотел бы в данном случае только подчеркнуть саму мысль о том, что под обозначением «свои» в реестрах выдачи подарков скрывались родственники Ольги. Только в том случае, если понимать под «своими» именно родственников Ольги (сколько бы точно ни насчитывалось их вместе и мужчин и женщин по раздельности), можно наиболее простым и убедительным образом объяснить логику в обозначении разных категорий лиц в посольстве руси в Константиновой описании двух приёмов Ольги. За этой логикой, как уже говорилось, стояла «микроструктура» посольства, отражавшая «макроструктуру» общества руси. Придерживаясь этой логики и опираясь на новые интерпретации списков денежных подарков, можно выстроить иерархию и численность посольства Ольги следующим образом[806]:

во главе посольства стояла сама княгиня;

вторым лицом в посольстве был её племянник;

далее шли родственники княгини (), мужчины и женщины, всего 16 человек (если учитывать по большему числу на приёме 18 октября);

послы – 22 человека (по числу на приёме 18 октября);

купцы – 44 человека (по числу на приёме 18 октября);

«служанки» или «рабыни» Ольги ( или ) – 18 человек[807];

«люди Святослава» – 10 (?) человек;

«люди послов» – 6 человек.

В порядке и размерах денежных выдач на первом и втором приёмах наблюдаются некоторые различия. Во-первых, на втором приёме не упоминаются две последние категории людей. Это обстоятельство вместе с тем фактом, что размер подарков был на втором приёме понижен по сравнению с суммами, выданными на первом приёме, говорит о том, что во второй раз греки сознательно и существенно экономили на этих расходах[808]. Все слуги, кроме слуг самой Ольги, были исключены из числа одаренных. Во-вторых, на первом приёме купцы по статусу оказываются равны послам, а на втором – ниже их и получают столько же, сколько служанки Ольги. Зато послам на втором приёме были выданы такие же суммы, какие получили и родственники княгини. Это значит, что статус послов был довольно высок – выше, чем у купцов, и приближался к статусу родственников княгини. Вне зависимости от того, сообщало ли им этот высокий статус положение тех, кто их послал, или что-то другое, сами они были люди видные и состоятельные – у некоторых из них были свои слуги, удостоившиеся подарков от императора на первом приёме.

В сравнении данных трактата византийского императора с договором 944 г., прежде всего, бросается в глаза особое выделение главы государства руси в обоих документах. Этот факт важен ввиду того, что Олег, как было выше замечено, специально в договоре 911 г. никак не выделялся. Однако причины этого можно предполагать разные. В частности, если Ольга приняла крещение именно во время описанного в «De ceremoniis» визита, то, конечно, ей греки должны были оказать особое внимание. О статусе правителя руси будет ещё речь ниже.

Не менее выразительным является наличие в свите Ольги тех же самых двух категорий людей, которые отмечаются в договоре 944 г., – послов и купцов. Очевидно, присутствие и эксплицитное указание обеих этих категорий и при заключении союза в 944 г., и в посольстве Ольги не случайно и должно объясняться каким-то их особым значением.

Но главное заключается в том, что данные Константина дают определённый материал для решения того принципиального вопроса, который разделил современных учёных – были ли лица, перечисленные в договоре 944 г. как отправители «слов», родственным кланом Рюриковичей или же группой, образованной вследствие их значения в политико-правовом отношении. Такой материал дают дальнейшие соответствия между описанием Константина и договором 944 г.

В договоре люди, перечисленные в начале поимённо, обозначаются как «послании от Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всѣхъ людии Руския земля». В «De ceremoniis» Константин о них говорит как о «послах и купцах архонтов Росии». Если оставить в стороне малосодержательное упоминание «всех людей Руской земли», то оба обозначения вполне соответствуют друг другу и имеют в виду, что послы и купцы были посланы некими вождями, правителями или, как выражаются современные историки, «правящей верхушкой» Руси. В договоре 944 г. эта верхушка обозначается словами «князья» или «боляре», но за ними, как указывалось выше, надо предполагать одно греческое слово – . Константин его и использует. Во главе этой группы стоит киевский правитель – Игорь и Ольга в том или другом случае, соответственно. В 944 г. Игорь не присутствовал лично при заключении договора, и его интересы представлял его собственный «сол» (выделенный особо впереди всех «объчих слов»), а Ольга прибыла в Константинополь лично, и от неё представитель не требовался. Очевидно, купцы представляли коммерческие интересы «архонтов» во главе с киевским князем, а послы – политические.

Таким образом, внимательное прочтение обрядника Константина приводит к выводу, что трёхчастная формула договора 944 г., указывающая на Игоря, князей/бояр и всех людей как главные элементы общества руси, этикетной является только в одной своей части– третьей, то есть упоминании «всех людей». Не случайно, видимо, в договоре 911 г. о них не вспомнили. К такому восприятию этой формулы подталкивает и соответствующее трёхчастное описание византийского государства– помимо цесарей и «всего болярства», «все люди греческие». Понятно, что «болярство» (то есть высшая чиновная знать) в Византии имело реальные рычаги власти и участвовало в принятии политических решений, а «все люди» присутствовали лишь эфемерно, на словах. Итак, «князья»/«бояре» («архонты») договора – это не некая знать, верхушка, элита, дружина и т. д. древнерусского общества, упоминание которой чисто формально и о которой нельзя сказать ничего конкретного, а это именно те лица, которые перечислены в начале документа каждый в паре со своим послом.

Понять, кто были эти лица, помогает другое соответствие императорского обрядника и договора 944 г., а именно – поразительное совпадение численности послов. В списках денежных подарков, которые приводит Константин, указаны в первом случае (приём 9 сентября) 20 послов, во втором (приём 18 октября) – 22. Однако, надо учитывать, что Ольга и её племянник, статус которого был явно выше всех остальных её родственников и которого вполне можно зачислить в ряд «князей»/«бояр» («архонтов»), не нуждались в представителях, поскольку присутствовали лично. По всей видимости, Святослава представляли его собственные «люди», указанные в первом реестре подарков. Размер денежных подарков этим «людям Святослава» был ниже, чем послам и даже купцам, но надо учесть, что их было несколько человек (возможно, даже десять) и общая сумма, потраченная на них, была явно выше (скорее всего, даже существенно выше) выплаты одному послу. В реестре подарков ко второму приёму они не упоминаются, и, возможно, они уже покинули Константинополь.