Беспощадный рай (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Он возвращается на линию, кипя от злости.

— Слушай, кретин. Мне не нравятся странные звонки, я не терплю придурков, и я чертовски уверен, что не позволю главе ирландской мафии нести всякую чушь про мою семью. Считай себя мертвым!

— Это так удручает, ведь я надеялся, что мы сможем встретиться лицом к лицу где-нибудь в ближайшие несколько дней. Я хочу оказать тебе уважение и лично попросить руки твоей дочери.

Снова тишина. Еще более странные звуки. И странное шипение.

Вряд ли я благотворно влияю на его здоровье.

— Не то, чтобы Джули нуждалась в разрешении, просто я старомоден. И, возможно, мы также сможем договориться, как будет происходит твое общение с внуками. Честно говоря, не похоже, чтобы Джули хотела иметь с тобой что-то общее, но, может быть, я мог бы убедить ее позволить мне время от времени присылать фотографии наших детей. Но я ничего не могу обещать, так что не заставляй меня это делать.

На линии раздается громкий стук, за которым следует хрип.

— Вторник в десять утра? Я буду один. — Я хихикаю. — Мне придется, учитывая, что я буду прыгать с парашютом на палубу твоей мегаяхты.

Я слышу слабое бульканье и воспринимаю это как подтверждение.

— Отлично. Тогда до встречи!

Просто чтобы вонзить нож немного глубже, я торжественно добавляю:

— Папа.

И довольный собой, я вешаю трубку. Думаю, что все прошло хорошо.

Затем, поборовшись некоторое время с совестью, я сажусь писать письмо.

ГЛАВА 32

Джули

Я пробуждаюсь ото сна, в котором несусь на единороге сквозь волнистые радужные облака, и вижу сложенное письмо на подушке рядом со мной.

В комнате я одна. Уже утро. За окнами пентхауса Бостон сверкает, словно драгоценный камень.

Сев, я свешиваю ноги с края матраса и осторожно опускаю ступни на пол. Я пробую перенести на них свой вес, опираясь рукой о кровать, и обнаруживаю, что могу справиться с болью.

Врач в больнице, вероятно, применил какую-то магию вуду, посчитав, что в ином случае Киллиан оторвет ему голову на месте.

Доковыляв до ванной, я пользуюсь туалетом и чищу зубы. Своей собственной фиолетовой зубной щеткой, которая неким волшебным образом появилась в стаканчике у раковины. Когда я случайно заглядываю в гигантский шкаф, то обнаруживаю, что вся моя одежда висит рядом с милями одинаковых черных костюмов от Armani и накрахмаленных белых рубашек.

Очевидно, пока я спала, Киллиан трудился не покладая рук. Судя по всему, я официально переехала. Можно было бы устроить ему взбучку из-за того, что моего мнения по этому поводу не спросили, но он бы понял, что я просто выпендриваюсь.

Но если у меня есть хоть какое-то право голоса, мы сделаем ремонт. У Бэтмена не было жены, а если бы была, пещера летучих мышей точно перестала бы быть такой удручающей. Этому месту как минимум нужны яркие подушки и ароматические свечи.

Я снимаю с вешалки одну из белых рубашек и набрасываю ее. Подол свисает до колен. Мне приходится несколько раз закатывать рукава, чтобы они доходили до моих запястий. Эта штука могла бы послужить мне платьем.

Затем я возвращаюсь к кровати, сажусь на край матраса и беру письмо. Я разворачиваю его и начинаю читать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За двадцать минут я перечитала письмо с полдюжины раз. Я по-прежнему сижу на кровати, а по моим щекам текут слезы.

Именно в таком состоянии меня находит Киллиан.

Он останавливается в дверях спальни. Босиком, в выцветших джинсах и белой футболке. Темные волосы растрепаны. Глаза налиты кровью. Кажется, будто он не спал неделями.

Но несмотря ни на что этот мужчина все еще так великолепен, и у меня перехватывает дыхание.

Он сует руки в передние карманы джинсов и смотрит себе под ноги. Его голос низкий и нехарактерно неуверенный.

— Итак. Ты прочитала.

Шмыгая носом, я киваю. Это все, что я могу сделать.

Киллиан поднимает на меня взгляд, молча изучает выражение моего лица, затем снова опускает глаза и делает глубокий вдох.

— Прости. Я знаю, что это... слишком. Я не был уверен… Лиам предложил... — Он замолкает, бормоча проклятия себе под нос. — Если ты захочешь уйти, я пойму.

— Уйти? Ты что, шутишь?

Он вскидывает голову и смотрит на меня не мигая. В его глазах я замечаю либо надежду, либо ужас, учитывая слезливый всхлип, который только что сорвался с моих губ. Что звучало пугающе даже для меня.

Я пытаюсь немного успокоиться, но безуспешно. Грядет поток новых рыданий.

— Киллиан. Господи. Это письмо. — Я истерически размахиваю им в воздухе. — Это письмо вырвало мое сердце. Сожгло мою душу дотла. Разорвало меня на куски!

Его темные брови медленно сходятся на переносице. Выглядя смущенным, он ждет продолжения.

Я едва могу говорить, поэтому просто распахиваю объятия и продолжаю рыдать.

Киллиан в мгновение ока бросает ко мне, заключает меня в объятия и прижимает к матрасу, придавливая своим восхитительным телом. Затем зацеловывает мое мокрое лицо.

Я обнимаю Киллиана за широкие плечи и плачу в его шею.

Его смешок низкий и хриплый.

— Значит ли это, что ты не против быть девушкой шпиона?

— Да. А тебя устраивает, что ты влюблен в воровку?

Он поднимает голову и смотрит на меня теплым взглядом, обхватив мое лицо своими большими руками.

— Да, милая. Более чем устраивает. О таком я мог только мечтать.

Я вновь начинаю рыдать.

Он перекатывается на спину, увлекая меня за собой, и крепко прижимает к своему телу. Медленно скользя ладонью по моему позвоночнику, Киллиан успокаивает меня, пока я не затихаю, начав тяжело дышать, а не изображать банши.

— Я не могу в это поверить, — уткнувшись ему в плечо, шепчу я. —  Все эти годы... ходил по краю... Как ты выжил?

— Таков я.

Я чувствую, как он пожимает плечами, и мне хочется стукнуть кулаком по его надменной груди. Вместо этого я начинаю слабо смеяться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так-то лучше. — Он целует меня в макушку. — На минуту я подумал, что мне придется позвонить своему знакомому в психиатрическое отделение Бостонской больницы, чтобы тот привез смирительную рубашку.

— Хочешь пристыдить меня?