Анжелика. Путь в Версаль - Анн Голон

— В Версаль, кучер! В Версаль.

Она откинулась на сиденье. Прощайте! Прощайте, добрые, славные люди! Прощайте!

Анжелика чувствовала, как лошади в последнем усилии преодолевают тяжелый и крутой подъем, после которого начиналась восхитительная новая страна, земля, столь любимая королем.

Добравшись до вершины, карета покатилась вниз по склону.

Анжелика поминутно высовывала голову в окно, рискуя разрушить искусное сооружение Бине и быть обрызганной жидкой грязью.

— Да поторопись же, кучер, черт тебя раздери! Твои лошади — просто неповоротливые улитки.

Но она уже видела, как на горизонте появляется высокий искрящийся розовый утес, казалось вобравший в себя все солнечные лучи этого весеннего утра.

— Что там на горизонте?

— Это — Версаль, госпожа.

Аллея недавно посаженных деревьев вела к дворцу. У первых ворот карета Анжелики была вынуждена остановиться, чтобы пропустить экипаж, который несся во весь опор по дороге из Со[54]. За алой каретой, запряженной шестеркой гнедых, следовала кавалькада всадников. Должно быть, то была карета Месье. Вслед за ней шестерка белых лошадей пронесла в сторону дворца карету Мадам.

Анжелика приказала кучеру ехать за ними. Она теперь не верила ни в дурные встречи, ни в колдовство. Она парила над землей, словно окруженная удивительными защитными чарами. Уверенность, что час триумфа близок, была сильнее, чем любые страхи и опасения. Ведь она дорогой ценой заплатила за свой триумф.

Маркиза дю Плесси подождала, пока уляжется суматоха, вызванная приездом двух высокопоставленных особ. Затем она вышла из кареты и направилась к Мраморному двору[55].

Флипо, в ливрее цветов дома дю Плесси — голубой и светло-желтый, поддерживал подол ее платья.

— Не вздумай вытирать нос рукавом, — наказала Анжелика мальчику. — Не забывай, что мы в Версале.

— Угу, госпожа, — вздохнул бывший воришка Двора чудес, восхищенно озираясь вокруг.

Версаль еще не обрел того величия, которое придали ему два белых крыла, пристроенные архитектором Мансаром в конце правления Людовика XIV. Пока сказочный дворец возвышался на небольшом холме и поражал своей утонченной архитектурой, нежным цветом, от розового до алого, коваными балкончиками, высокими светлыми каминными трубами. Пинакли[56], маскароны[57], водостоки и декоративные вазы — все было покрыто позолотой и сверкало на солнце, как изысканный ларец, инкрустированный великолепными драгоценностями. Новая крыша, в зависимости от того, находилась ли она на свету или в тени, меняла свой цвет от черного, как ночь, бархата до сияющего серебра. Ломаные линии кровли, казалось, растворялись в лазури неба.

В окрестностях дворца царило небывалое оживление. Разноцветные ливреи слуг и лакеев мешались с темными блузами рабочих, которые сновали взад-вперед с тачками и со строительными инструментами. Звонкий стук зубил, врезающихся в камень, перекликался с тамбуринами и флейтами группы мушкетеров, марширующих в центре большого двора.

Анжелика не увидела вокруг ни одного знакомого лица. В конце концов она вошла во дворец через дверь левого крыла, у которой, как ей показалось, толпилось наибольшее количество людей. Широкая лестница из разноцветного мрамора привела молодую женщину в просторный зал, куда потянулась толпа довольно скромно одетых людей, поглядывавших на прибывшую даму с некоторым удивлением. Анжелика спросила, где она находится. Ей ответили, что это Зал стражи. Каждый понедельник сюда приходят многочисленные просители, дабы подать прошение или получить ответ на прошение, поданное ранее. В глубине комнаты на позолоченном фризе камина сияла монограмма короля, но все присутствующие надеялись, что Его Величество появится лично, как это нередко случалось.

Анжелика, в украшенном перьями роскошном наряде, с разодетым пажом почувствовала себя неуместно среди стариков военных, вдов и сирот. Она уже собиралась уйти, когда заметила мадам Скаррон. Анжелика бросилась ей на шею, счастливая от того, что наконец встретила хоть кого-то знакомого.

— Я ищу придворных королевской свиты, — сказала она, — мой муж должен присутствовать при утреннем туалете короля, и я хотела бы к нему присоединиться.

Госпожа Скаррон выглядела беднее и скромнее, чем когда-либо, и, казалось, вряд ли могла рассказать о местонахождении придворных. Но молодая вдова знаменитого Скаррона в поисках пенсии проводила так много времени в королевских прихожих, что знала о расписании двора даже больше, чем сам газетчик Лоре, уполномоченный описывать события в Версале. И вопреки ожиданиям, мадам Скаррон была прекрасно осведомлена о том, что происходит во дворце.

Желая оказать любезность, она повела Анжелику к двери, выходящей на просторный балкон[58], с которого открывался вид на парк.

— Скорее всего, утренний туалет короля уже закончился, — сообщила она. — Сейчас он направился в свой кабинет, где какое-то время будет беседовать с принцессами крови. Затем спустится в парк, если, конечно, не зайдет сюда. В любом случае, вам следует пойти на эту открытую галерею. В самом ее конце, с правой стороны, вы увидите прихожую, ведущую к кабинету короля. Сейчас все придворные спешат именно туда. Там вы без труда найдете своего супруга.

Анжелика посмотрела на длинный балкон, на котором виднелось лишь несколько швейцарских гвардейцев, несших караул.

— Я умираю от страха, — сказала маркиза. — Не могли бы вы пойти со мной?

— Что вы, дорогая, я не могу, — растерялась Франсуаза, испуганно взглянув на свое скромное серо-синее платье из грубой ткани, которое, тем не менее, было необычайно элегантным.

Лишь сейчас Анжелика обратила внимание, какой контраст представляют их туалеты.

— Почему вы здесь как просительница? У вас опять денежные затруднения?

— Увы, более чем когда-либо! Смерть королевы-матери обернулась для меня отменой пенсии. Вот я и прихожу сюда в надежде восстановить ее. Господин д'Альбре обещал мне поддержку.

— Желаю вам успеха. Мне действительно жаль…

Мадам Скаррон очень мило улыбнулась и ласково провела рукой по щеке Анжелики.

— Не стоит ни о чем жалеть. Это ни к чему. Вы кажетесь такой счастливой! И вы заслужили свое счастье, моя милая.

— Как вы находите мой туалет? Вы полагаете, я могу появиться перед королем?

— Вы безупречны! Ослепительная красота. И ваш малыш-лакей кажется мне достаточно расторопным, чтобы не потерять голову в этом новом мире. Это в высшей степени важно в Версале… Позвольте-ка! Мне кажется, что помада на ваших губах слегка расплылась. Давайте я сотру ее. Косметика вам не нужна. Ваши губы достаточно яркие и без краски.