Джулия - Ньюмен Сандра

Джулия на миг спасовала. Гарриет ковыряла шов на своем комбинезоне и зло хмурилась на огромного зверя. И все же потребность Джулии в знании возобладала над осторожностью.

— Но, Гарриет, — тихо произнесла она, — разве ты не видишь, как обстоят мои дела? Я ведь не… Вот, смотри. — Джулия вытянула вперед руки и показала ей израненные ладони, а затем перевернула их, чтобы Гарриет увидела так и не отросшие ногти.

У Гарриет расширились глаза.

— Ох! Какой ужас! Ой, Джулия… Я так погрязла в своих проблемах, что дальше носа ничего не видела. Прости. Это было… тебя арестовали?

— Да. И здешние солдаты об этом не знают. Им нельзя знать. Как видишь, я такая же мошенница, как и ты. Разве что не обзавелась фальшивыми документами. Есть только старые, облепленные штампами «Казнь: на рассмотрении».

— Как подло. Ты, которая и мухи не обидит! Ну и кровожадные же они твари.

— И как по-твоему, способны ли на такое «Свободные люди»?

— Слушай, не спрашивай меня. Если хочешь знать мое мнение, все мужики — дрянь. «Свободные люди» хвалятся, что они самые замечательные, что не обидят никого… кто этого не заслуживает. Ну, по их меркам, я этого заслуживаю, а потому не могу сказать, что тянусь к ним всей душой. Но до минилюба им еще далеко. Во всяком случае, пока далеко.

— А что, они все пролы?

Гарриет кисло усмехнулась:

— Нет, это расхожий штамп. Пролы находятся на дне, а такие, как ты, — на самом верху. «Свободные люди», конечно, говорят, что совершенно не похожи на остальных и озабочены лишь тем, чтобы дать свободу пролам. Мне-то без разницы. Я просто хочу жить. Видимо, это ужасно буржуазно с моей стороны. Или, если ты из «Свободных людей», очень социалистично с моей стороны. Хоть так, хоть так, мне этого не разрешат.

— Но ты настроена здесь остаться? Знаешь же, что у тебя отберут ребенка.

— Пускай! Плевать мне на ребенка. И раньше так было, когда Фредди мне его заделал, а сейчас и подавно.

— Что ж, если не ради младенца, то ради себя самой. Вряд ли мы здесь в безопасности.

Гарриет неодобрительно посмотрела на Джулию:

— Ну-ка, погоди. Что ты задумала?

— Думаю уйти, и все.

— Уйти отсюда? С ума сошла!

— Нельзя мне тут оставаться. Если найду «Братьев»… «Свободных людей» — разве они не оценят, что я плохомысл? Что побывала в минилюбе?

— Может, и оценят, — нехотя сказала Гарриет. — Такие руки должны привлечь их внимание. Если они разглядят их прежде, чем тебя пристрелят.

— Ну а если б я была не в этом комбинезоне?

— Ой, это все разговоры. В любом случае идти тебе некуда. Кругом солдаты, они тебя остановят. А навести шороху — это самый верный способ заставить их посмотреть твои документы.

По коже Джулии пробежал огонек страха. Потом она с вызовом сказала:

— Как они меня остановят? К нам приставлен только этот юнец. И они думают, что нас защищают, а не держат в плену.

— А ты попытайся сбежать — и увидишь, как быстро это изменится.

— У них не будет времени на раздумья. Послушай, это всего лишь один парнишка, он даже не дежурит у двери.

— Тогда давай. Но, чур, меня не винить за то, что случится.

Джулию распалил этот спор; она с легкостью развернулась и направилась к выходу. Сделав несколько шагов, она кинула взгляд назад и увидела, что Гарриет с отсутствующим видом таращится на моржа, как будто недавний разговор был пустым сотрясением воздуха. Это придало Джулии храбрости; как бы ни расценивала Гарриет ее план, поднимать шум она не станет. И вообще, пролы отродясь не стучали властям на плоходелов, за исключением разве что убийц.

Когда Джулия дошла до двери, Джексон, которого все еще осаждали другие подопечные, встревоженно крикнул ей вслед:

— Товарищ! Пожалуйста! Мы все должны оставаться здесь!

— Я только туда и обратно, — беззаботно ответила Джулия. — Не беспокойтесь!

Отворяя дверь, она в последний раз посмотрела на Гарриет, которая прижимала ко рту кулак, будто давясь от смеха. Джулия улыбнулась и запросто вышла в серый послеполуденный день.

Смущенно доложив: «Все туалеты заняты!», она прошла мимо двух водителей, которые несли караул на улице. Те с пониманием отвернулись, когда она сворачивала за угол. Теперь путь был свободен. Некоторое время она бежала трусцой, поворачивая то налево, то направо, пока у нее вконец не разболелись ноги и набухшие груди. К этому времени стало ясно, то ее никто не преследует. Сомнение, которое посетило ее в разговоре с Гарриет, развеялось, и Джулия, замедлив шаг, огляделась по сторонам с хорошо знакомым ощущением бесшабашности. Ничто не могло выбить ее из колеи. Это был все тот же степенный внешнепартийный район — ряды аккуратных домиков, каждый с овощными грядками перед фасадом, с обилием флагов Океании на заборе и с транспарантами «Старший Брат смотрит на тебя!».

Вдали прокатился и замер треск ружейной пальбы. Джулия прислушалась, но не поняла, в какой стороне. Там были Братья — но где точно? И как ей пробраться под пулями? Импульсивно забирая велосипед для побега из города, она воображала, как встретит в лесу повстанцев или же будет держать курс на юг, пока не достигнет побережья, а там, если повезет, проберется на какое-нибудь судно, чтобы всеми правдами и неправдами уговорить владельца переправить ее в Евразию. Теперь она понимала, что отважиться на такой план можно только от безнадежности. Как только план начнет сбываться и воплощаться в жизнь, трудность его возрастет стократ.

И все же юг — это был тот путь, что уводил ее из Лондона, уводил от партии. На юг, подумала она, и нужно держать курс.

За считаные минуты это решение привело ее в проловский район, более обычного разрушенный. Половина строений лежала в руинах, и ущерб казался преимущественно недавним: среди руин еще не вырос кипрей, над обломками не трепыхались палатки. Но самое зловещее впечатление производило безлюдье: пустынные улицы и молчаливые дома. В проловском районе такое немыслимо: там люди круглый год живут на открытом воздухе, вечно хохочут, дерутся, поют и включают свои транзисторы на полную громкость. Впереди она увидела груду обломков, над которой еще курился дым, — вполне привычный вид проловской улицы, куда постоянно падают ракеты и бомбы… но, подойдя ближе и как следует приглядевшись, Джулия замерла как вкопанная. Перед ней были не завалы, оставшиеся после бомбежки. Это был вертолет — настоящий военный вертолет, разбившийся посреди улицы. Две лопасти сорвало со ступицы винта, над покореженным хвостом поднимался тонкий черный дымок. Стекло кабины разлетелось вдребезги, но внутри не оказалось никого: ни мертвых, ни живых. Экипаж, по всей видимости, либо сбежал, либо был извлечен.

Теперь тишина сделалась по-настоящему страшной. Джулия подумала о том, чтобы повернуть назад, но когда оглянулась через плечо, ей на глаза попалась какая-то колышущаяся фигура. Та находилась ниже по узкому переулку, в котором из мостовой, превратившейся в грязевой канал, были выломаны все булыжники. Над всем этим кто-то натянул бельевые веревки от дома к дому напротив. Среди облепленных грязью руин простыни сверкали ослепительной белизной. Джулии привиделись лавка Уикса и соседка-прачка, а потом на нее накатила странная ностальгия: как будто это было счастливое время; как будто она хотела его вернуть.

Следом за этими мыслями пришли другие, и Джулия с осторожностью рискнула пройти вперед по переулку. Она прислушивалась ко всему происходящему вокруг. Ничто не шелохнулось. Даже ветер утих, и белье лишь вяло шевелилось на коротких веревках. Ее так и тянуло в полный голос спросить, есть ли тут кто живой, но она передумала. Пусть уж лучше ее застукает какой-нибудь разгневанный домовладелец — это будет наименьшее из зол. Она ступила башмаком в грязь и стала крадучись пробираться вперед.

Морось не унималась, и белье, конечно же, было мокрым от дождя. Предположительно, его развесили в солнечный день, а потом семейство, вынужденное спасаться бегством, о нем забыло. На веревке Джулия выбрала длинную черную юбку и серую рубашку с пуговичками спереди.