Джайна Праудмур: Приливы Войны - Кристи Голден

Толпа взревела. На лицах блестели слезы, но лица эти улыбались.

- Нападение на Терамор даже невозможно описать должным образом. Есть противники, а есть враги; есть цивилизованные существа, а есть чудовища. В свое время я не делал подобных различий. Но сейчас есть шанс сделать наш путь более светлым и праведным. Решив взорвать мана-бомбу над густонаселенным городом - гнусный акт полнейшей трусости - Гаррош ясно дал понять, кто он есть на самом деле. И раз те, кто, как и он, выбрали путь чудовищ, то мы будем относиться к ним соответствующим образом.

Вариан продолжил: Мы не будем мстить. Мы поступим иначе. Но мы будем сражаться! Мы остановим их, а они прекратят свои бесконечные завоевания. Мы будем олицетворять все, за что борется Альянс, и мы едины как никогда. Я стою сейчас перед вами не один, а с королем Генном Седогривом. Его народ сумел обратить свое проклятье в дар. Воргены будут сражаться так, как вы никогда не видели, от всего своего сердца, доказывая тем самым, что они, в отличие от наших противников, не чудовища. Без помощи дворфов и гномов, наших братьев и сестер, эти великолепные суда никогда не были бы построены вовремя, чтобы спасти остальной Калимдор от нашествия Орды. Множество кораблей калдорай, наших старых союзников, ждут своего часа, чтобы присоединиться к нам, дабы оказать всю возможную помощь в их освобождении. И дренеи, являющие собой образец добра и справедливости, что было ясно еще с момента их прибытия в наш мир, также стоят здесь, и они готовы проливать свою кровь за других.

Он отступил и развел руки в стороны, показывая всем, что они, наконец, могут выразить свою признательность. Его же признательность никогда не была более искренней. Никогда Вариан не был более признателен своим верным друзьям и тем, кто пребывал подле него. В течение долгого, очень долгого времени не было слышно ничего кроме аплодисментов благодарного народа.

Вариан возобновил свою речь.

- Как вам известно, сегодня я отправляюсь в поход вместе с нашими храбрыми моряками. Я оставляю того, кто достоин править вами, если возникнет такая необходимость. Того, кто уже правил ранее.

Вариан кивнул. Андуин, находившийся все это время возле одного из массивных орудий, увидев знак отца, вышел вперед. Принц был одет в синие и желтые цвета Альянса, его золотоволосую голову венчал простой серебряный обруч; его сопровождали два дренея-паладина в сияющих доспехах. Хотя он был намного ниже их, но именно на нем скрестились взоры всех присутствующих. Принца встретили радостными возгласами и овациями, и Андуин слегка покраснел, так как не привык выступать перед публикой. Он поднял руки, призывая народ к тишине, чтобы начать уже свою речь.

- Боюсь, мне не дано радоваться, когда наши мужчины и женщины уходят в бой, - сказал он. - Даже если на то нет более праведного повода. Орда жестоко обошлась с нами, и мы не можем это игнорировать. Все, кто верит в справедливость и честь, должны выступить против ужасов Терамора…

Вариан внимательно слушал, вспоминая, как после всего описанного его сыном Джайна превратилась из мудрой и сострадательной женщины в нечто желающего - нет, жаждущего - мести и насилия.

- Если мы не начнем действовать - если эти храбрые солдаты и матросы Альянса не отправятся в поход сейчас - то тем самым мы покажем свое смирение с тем, что произошло. Тем самым мы будем потворствовать и даже способствовать еще большему насилию и убийствам невинных. Гаррош Адский Крик заявил прямо, что желает очистить весь континент Калимдор от присутствия Альянса. Мы не можем просто так согласиться с этим. Приходит время, когда даже самое доброе сердце должно сказать: "Хватит!" И время это пришло!

Андуин поднял руки и закрыл глаза.

- И чтобы доказать правоту нашего дела и праведность цели, для которой был построен и скоро пустится в плавание этот флот... Я призываю благословение Света, дабы коснулось оно всех, кто готов пойти на жертвы, чтобы защищать невинных!

Мягкое сияние окутало его поднятые руки. Оно объяло все его тело, затем возвысилось над собравшейся толпой и снизошло на тех, кто готов сражаться, и тех, кто их любит.

- Я молюсь, чтобы вы сражались мужественно, доблестно и с честью! Я молюсь, чтобы справедливость того, что вы делаете, направляла ваше оружие. Я призываю вас даже в пылу сражение помнить о том, что нельзя давать ненависти овладеть вашим сердцем. Пускай оно остается вашим храмом в память о тех, кто так трагически погиб. В любой момент времени помните: вы сражаетесь за справедливость, а не для того, чтобы истребить кого-либо. За победу, не дабы отомстить. И я знаю, я чувствую это всей душой, что если осознание всего этого укрепится в ваших сердцах столь надежно, что ни гнев, ни боль не смогут поколебать их, то победа будет за нами. Благословляю вас, воины Альянса!

Вариан почувствовал прикосновение Света почти физически. Свет, казалось, ласкал его, вошел в его сердце, как и говорил Андуин. Вариан почувствовал себя более спокойным, более сильным, более умиротворенным.

Он наблюдал за мальчиком, говорившим от всей своей чистой души, видел, как быстро и нежно Свет снизошел, дабы благословить его. Он видел, как люди любили его дитя.

О, сын мой, ты уже лучше любого из нас! Что же будет, когда ты станешь королем!

Прозвучал рог. Пришла пора садиться на корабли. Повсюду прощались семьи - пожилые пары со взрослыми детьми, румяные юноши со своими возлюбленными. Затем толпы вооруженных людей медленно двинулись в сторону судов. Им вслед махали платками и косынками и посылали воздушные поцелуи.

Вариан ждал и слегка улыбался, пока Андуин, сопровождаемый двумя друзьями-паладинами, направлялся к флагману.

- Твоя речь была великолепна, сынок, - сказал Вариан.

- Рад, что ты так считаешь, - ответил Андуин. - Я говорил лишь то, что было в моем сердце.

Вариан положил руку юноше на плечо.

- То, что в твоем сердце - прекрасно. Я всегда гордился, и буду гордиться тобой, Андуин.

На лице принца расплылась озорная улыбка.

- Ты больше не считаешь меня плаксивым пацифистом?

- О, это далеко не так, - ответил Вариан. - И да, я так не считаю. Я рад, что ты осознал необходимость того, что мы должны сделать.

Андуин помрачнел.

- Я многое понял, - сказал он. - Я хотел бы, чтобы все было иначе, но - увы! - это невозможно. Я... я просто рад, что ты не такой, как Джайна. Я молился и за нее тоже.

Конечно, он понимал.

- Андуин, это война, на которой мы оба будем сражаться, каждый по-своему; и ты знаешь, я могу не вернуться.

Он кивнул.

- Я знаю.

- И если так случится - ты более чем готов занять мое место. Я горжусь тобой. Я знаю, ты будешь править мудро и справедливо. У Штормграда не может быть лучшего правителя.