Звёзды - Юэ Ци

– То есть вы планировали уничтожить базу под Глобальным центром, чтобы это сделать?

– С помощью силы тектосов. Вот так, тем способом, который можно контролировать, да. Не понимаете? А теперь Ван Хайчэн планирует использовать тот, что контролировать нельзя. Вы понимаете, что означает «то, что нельзя контролировать»? Это означает, что никто не знает, будет это один квадратный километр или сто.

– И что он будет делать?

– Если «Моисей»… то есть тектос в виде кольца примет третью форму под действием катализа «Пчеломатки», это изменит силу ядерного взаимодействия вокруг, – в этом месте Ча Хуань увидел, что они понятия не имеют, о чем речь, и выразился иначе. – Вы же видели, как светилось все вокруг храма Ухоу? Основной эффект этой штуки. Оно светилось потому, что все вещества в пространстве выделяли энергию вовне, для вас это выглядит как свечение. Если высвобождаемую энергию увеличить, все взорвется.

– И насколько мощно?

– По желанию. «Моисей» влияет на ядерное взаимодействие, а «Цзаофу» ограничивает радиус действия, потому что изменяет скорость света в пространстве. Они антагонисты. Сила взрыва целиком зависит от баланса эффектов этих двух тектосов. Никто не может предсказать, насколько сильным будет взрыв, если его не ограничивать. – Ча Хуань снова сглотнул. – Ван Хайчэн как-то сказал – «поджечь Землю».

– То есть, я правильно понимаю, если Ван Хайчэн захочет, он может взорвать Землю?

– Вы все еще не понимаете! Вопрос не в том, хочет он этого или нет, он просто не контролирует процесс! Все контролируют тектосы! Тектосы! Люди не могут их понять. Мы хотели уничтожить все внеземные артефакты там, где это можно было контролировать, но вы нам не дали. Теперь Ван Хайчэн намерен избавиться от них любой ценой, и никто не знает, сколько человек придется после этого похоронить.

– Давай-ка ты успокоишься, – сказал Го Юань, – не загадывай так далеко. Ты уверен, что его цель под Глобальным центром? А если ее перенесли с секретной базы?

– Точно нет. Центральную базу построили по соглашению между несколькими странами. Это было многостороннее соглашение, базу нельзя просто так взять и перенести.

– Говоря про многостороннее соглашение, вы имеете в виду?..

– Как вы думаете, почему нанести удар решили именно сейчас? Вы думаете, мы не знаем, что из-за саммита G19 повысили уровень безопасности и действовать стало труднее? Как вы думаете, почему его вообще затеяли? Строительство центральной базы – это многонациональное соглашение. И реальной темой саммита будет дележка бонусов от нового раунда исследований тектосов. Вечное энергоснабжение, генетическая модификация, да, именно, ваше тело было изменено по исследованиям и разработкам центральной базы. До ее создания за тектосы шла ожесточенная борьба, пять лет назад едва очередная мировая не началась. В конце концов удалось подписать соглашение – только потому, что распределили прибыль от работы тектосов, а технологию сделали открытой. Центральная база – это как здание ООН. Она не принадлежит какой-либо отдельной стране. Ее нельзя переместить.

– А если ее уничтожат? Тоже нельзя перенести? – спросила Юнь Шань.

На этот вопрос ответил Го Юань, а не Ча Хуань:

– Если ее уничтожат, то тектосы никто не получит. Если кто дернется, то нет гарантии, что никто ничего не припрячет. Больше всего их волнует баланс.

В этой игре в кошки-мышки все держали друг друга за горло. Юнь Шань невольно поглядывала на свои подошвы. Ван Хайчэн непременно явится. Но как он собирается попасть в подземную базу на глубине сотни метров? Лифт, ведущий туда, наверняка давно под жестким контролем. И даже мегаразрушительным оружием не так-то просто стереть что-то под землей, тем более на глубине более ста метров. При строительстве центральной базы явно учитывали этот нюанс, и нормативы постройки намного превосходили любое ядерное убежище времен холодной войны.

С любой точки зрения в обороне этого места не было ни единой лазейки, но чем больше Юнь Шань в этом убеждалась, тем страшнее ей становилось.

Ведь она придерживалась человеческой точки зрения и учитывала лишь нынешние человеческие возможности. Точно так же, как восемьдесят лет назад никто бы не поверил, что ядерная бомба может уничтожить целый город, сейчас, столкнувшись с непостижимой силой – по словам Ча Хуаня, не силой, а законами, – нужно было готовиться к одному: случиться может все что угодно.

Время утекало минута за минутой, а бдеть в засаде было очень скучно, Юнь Шань такая работа никогда не нравилась. К счастью, сегодня на вход уставилось так много глаз, что она могла забыть о нем и просто наблюдать за реакцией наблюдавших агентов в штатском.

Пока не было ничего подозрительного.

С помощью специального устройства она взломала зашифрованный канал связи оперативной группы, но там пока царило молчание. Все линии коммуникации здесь определенно мониторили, и стоило запустить хоть один, их бы непременно раскрыли. Теперь она и Го Юань могли рассчитывать только на себя. При мысли об этом она немного беспокоилась о Го Юане: как он там? Его позиция была в десять тысяч раз опаснее, чем ее.

И в этот момент она заметила, что следователи в штатском на третьем этаже зашевелились. Не оглядываясь, достала косметичку и посмотрела на главный вход через зеркальце. Один за другим в центр вошли пять человек, и посередине – Ван Хайчэн. Даже не пытаясь скрыться, с весьма самодовольным видом. Последним из пяти оказался старый знакомый – Ча Хуань.

– Тогда нам нужна твоя помощь, – сказал Го Юань Ча Хуаню. – Ван Хайчэн возьмет тебя с собой на это самоубийство?

– Нет. Не должен.

– А может, возьмет?

– Вы о чем?

– Я о том, что, согласно оперативному порядку в вашей шарашке, скольким нужно выбыть, чтобы настала твоя очередь?

– То есть как выбыть?

– Ну, перестать быть. Чтобы убежали, как ты, пропали внезапно, пропоносило бы их, умерли… все сойдет. Давай, составляй список.

Теперь Юнь Шань включила коммуникатор, и из наушников раздался обрывок переговоров:

– Сокол завершит блокаду периферии за 20 секунд, все сообщение полностью перекрыто.

– Первый в засаде, все чисто, могу действовать.

– Второй в засаде, все чисто.

Юнь Шань отвернулась. Ван Хайчэн с товарищами в это время проходили менее чем в ста метрах от нее. Выражение лица мужчины было спокойным. Он не поднимал глаз и не оглядывался, держа руки в карманах. Заходить внутрь он не собирался, открыл рот и что-то сказал.

Юнь Шань прочитала по губам.

«Начнем».

Внезапно вокруг Ван Хайчэна поднялся теплый черный туман, который волной разлился на сотню метров вокруг.

Юнь Шань уже видела подобное: этот тектос в Цзянкоу перевернул весь дом вверх дном. Ча Хуань сказал, что он называется «Долли». Именно потому, что Ча Хуань обнаружил мицелий «Долли» при обычном экологическом отборе проб, он стал членом группы по изучению тектосов. И именно по этой причине по мере продвижения исследований вошел в «Светлячок».

Такой опыт был для новичков нормой – открывать, задавать вопросы, недоумевать и вступать в контакт со «Светлячком». Это относилось к Ча Хуаню, как ранее и к Чжуан Циюю, как и к большинству участников. Чем ближе они знакомились с тектосами, тем сильнее рос их страх, каждый ученый в какой-то момент непременно начинал его ощущать. Без такой чувствительности ему вообще не хватило бы квалификации для понимания внеземных артефактов. Это стало одним из принципов работы «Светлячка»: каждый враг – это друг, который еще не очнулся.

Снова увидев «Долли», Юнь Шань не запаниковала, как в первый раз, а сразу же опустила голову и уперлась руками в пол. Как и следовало ожидать, горы биомассы в черном тумане распространялись очень быстро, намного резвее, чем в прошлый раз. Что-то вроде опухшего корня дерева выросло из пустоты, легко вскрывая мраморный пол, темные лианы извивались вперемешку со щупальцами, за покрытыми чем-то вроде панциря ветвями тащилась червеобразная плоть… Хотя она видела это во второй раз, по коже Юнь Шань забегали мурашки. Но было не время для тошноты, она всеми конечностями вцепилась в растения, которые вспучивались у нее под ногами, и лишь так смогла удержаться.