Доказательства существования жизни после смерти - Алексей В. Фомин (сост.)

Видение святыми райских обителей

Восхищение в рай блаженного Андрея, Христа ради юродивого

Самого продолжительного по времени и, следовательно, самого отчетливого видения блаженной участи на том свете праведников удостоился святой Андрей, Христа ради юродивый – тот самый, который видел в храме Влахернском Покров Божией Матери, празднуемый Церковью. Андрей жил в Константинополе в V веке.

Жизнь его описал самый близкий к нему человек – его духовник, священник Никифор. Жизнеописатель слышал о нем еще и то, чего сам лично не знал, от другого ближайшего к нему лица – Епифания (это был ученик Андрея, видевший вместе с ним чудное откровение в храме, впоследствии патриарх Царьграда).

Вот рассказ о том, что видел и слышал в своем восхищении в рай блаженный Андрей.

«Что со мною было, – говорит блаженный, – не понимаю. По воле Божией, я пребывал в сладком видении две недели так же, как бы кто всю ночь спал сладко, а утром встал. Я видел себя в раю весьма красивом и дивном и, восхищаясь духом, размышлял: что это значит?

Мне известно, что мое обиталище в Константинополе; но какою силою перенесен сюда, не знаю, да и не понимал себя, с телом ли был я, или вне тела?

Богу это известно.

Но видел себя облеченным в пресветлую одежду, вытканную как бы из молнии, опоясан был царским поясом, и венец, сплетенный из чудно-прекрасного цвета, был сверху главы моей. Чрезмерно удивляясь несказанной этой красоте, я восхищался умом и сердцем от невыразимой красоты Божьего рая и, пребывая в нем, исполнился веселия.

Я видел там много садов с высокими деревьями, они, колеблясь своими ветвями, чрезвычайно услаждали зрение, и великое благоухание разливалось от их ветвей.

Одни из деревьев непрестанно цвели, а другие были украшены златовидными листьями, иные были обременены различными плодами неизреченной красоты. Нельзя уподобить деревьев райских ни одному дереву земному, самому красивому, ибо Божия рука рассадила их, а не человеческая.

В этих садах было бесчисленное множество птиц: одни из них имели крылья золотые, другие, подобно снегу, – белые, иные были испещрены различными цветами. Сидя на ветвях райских деревьев, эти птицы пели так прекрасно и усладительно, что от приятного пения их я доходил до самозабвения, и мне казалось, что голос пения их был слышен на самой небесной высоте.

Так услаждалось сердце мое!

А те прекрасные сады стояли в удивительном порядке, подобно полку, стоявшему против полка. Когда же с веселием сердца ходил я в этих райских садах, то увидел там великую реку, протекавшую среди садов и орошавшую их. По обеим сторонам реки росли виноградные лозы, которые украшены были золотыми листьями и златовидными плодами. С четырех сторон дул тихий и благоуханный ветер, дуновением коего колебались сады, а сотрясением листьев они производили дивный шелест.

Потом напал на меня некоторый ужас; представилось мне, что я стою выше тверди небесной, а какой-то юноша, одетый в багряницу, с лицом солнцеобразным, ходит окрест меня. Следуя за ним, я увидел великий красивый Крест, который видом был подобен радуге небесной. Окрест его стояли огнезрачные певцы и, пламенея любовию ко Кресту, пели дивную и прекрасную песнь, которой прославляли Господа, распятого на Кресте.

Пламеннообразный юноша, сопутствовавший мне, преступив ко Кресту, лобызал его; потом он сделал знак мне, чтобы и я лобызал Крест. Мгновенно припав к святому Кресту, я облобызал его с трепетом и великою радостью. Как скоро я прикоснулся к нему устами, то пресытился потоком неизреченной сладости духовной и обонял гораздо большее благоухание, нежели в райских садах.

Оставив Крест и посмотрев вниз, я увидел под собою как бы бездну морскую; мне же показалось, что я ходил по воздуху и, убоявшись бездны, возгласил к руководителю моему: «Ужас объемлет меня при мысли упасть в эту бездну». Спутник мой, обратясь ко мне, сказал: «Не бойся! Нам должно взойти еще выше».

Он подал мне руку – и мы явились выше второй тверди. Я видел там дивных мужей, их покой, всегдашнюю радость празднования их – предметы, невыразимые для языка человеческого. Потом мы взошли в удивительный пламень, который не опалял нас, а только просвещал: я поражен был страхом, но путеводитель мой, обратясь ко мне, подал мне руку и сказал: «Еще выше нам должно взойти»; и с этим словом мы очутились выше третьего Неба, где я видел и слышал бесчисленное множество Небесных Сил, поющих и славящих Бога. Приближаясь к некоторой завесе, блиставшей, подобно молнии, пред которой стояли великие, страшные пламеннообразные юноши, лица которых блистали светлее солнца, с огненными оружиями в руках, я узрел необъятное множество Небесного Воинства, предстоявшего со страхом.

Сопутствовавший мне небесный юноша сказал: «Когда откроется таинственная завеса, тогда ты увидишь Владыку Христа – и преклонись Престолу славы Его».

Услышав это, я трепетал и радовался: ужас и неизреченная радость наполняли сердце мое, я с благоговением смотрел дотоле, пока отъята была завеса. Когда же какая-то пламенная рука отдернула завесу, тогда я, подобно пророку Исаии, узрел Господа моего, сидящего на высоком и превознесенном Престоле; Серафимы стояли окрест Его; Он был облачен в багряную ризу, лицо Его было пресветло.

Он взирал на меня милостиво. Узрев Господа, я в невыразимом волнении духа пал пред Ним ниц и поклонился пресветлому и страшному Престолу славы Его.

О! Здесь уста немеют, язык отказывается выражать духовные предметы, духовную радость в чувственных видах. Какая радость и восторг объяли сердце мое от видения лица Его – изъяснить нельзя, так что и ныне, вспоминая об этом видении, исполняюсь неизреченной радости!

В великом ужасе падший перед Владыкою моим, я удивлялся столь великому милосердию Его, по которому Он допустил меня, человека грешного и нечистого, предстоять пред Себя и видеть божественную красоту Его. Проникнутый чувством умиления и размышляя о непостижимом величестве и благости Владыки моего и о собственном недостоинстве, я произнес в себе слова пророка Исаии: «Горе мне, погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами… И глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6, 5). Небесное Воинство, взирая на такое человеколюбие и снисхождение к падшему человечеству, воспело песнь предивную и неизреченную».

Насладившись созерцанием горних красот духовного мира, блаженный Андрей находился в тревожной думе о том, что среди необъятного сонма Ангелов и святых не сподобился видеть Пречистой Богородицы. Мгновенно святой узрел некоторого, подобного облаку, пресветлого мужа, носящего крест.

«Чудный муж сей, поняв мою мысль, сказал мне: «Ты хочешь видеть Пресветлую Царицу Небесных Сил; но теперь Ее здесь нет: Она отошла в