Кольцо - Мери Каммингс

— Двенадцать тысяч! — донеслось сбоку. — Двенадцать с половиной! — откуда-то сзади...

— Ну что? — очнулся от своих размышлений Ник и обернулся. — Давай торговаться?!

Нэнси удивленно уставилась на него. Его «купим — по­смотрим» тогда показалось ей шуткой — но, похоже, он вовсе не шутил!

— Вы собираетесь купить эту шкатулку, мистер Райан? — встряла неугомонная миссис Хенли-старшая.

— Совершенно верно, — кивнул Ник.

— ...Пятнадцать тысяч мистер Олсен за восемнадцатым столиком... Пятнадцать тысяч — кто больше?! — надрывал­ся аукционист. — Кто даст шестнадцать? Мистер Мэрфи за восьмым?! Шестнадцать тысяч!..

— А я думала, ты пошутил... — ответила наконец Нэнси.

Ник усмехнулся и махнул рукой аукционисту.

— Семнадцать тысяч — мистер Райан за четвертым сто­ликом! — радостно воскликнул тот.

— Я вообще-то человек очень серьезный... — Усмешка на лице Ника была едва заметна, но глаза весело блесте­ли, и выглядел он отнюдь не как серьезный человек, а как мальчишка, замысливший какую-то проказу.

— ...Восемнадцать тысяч мистер Мэрфи за восьмым! Восемнадцать!..

— Двадцать, — обернулся к подиуму Ник. — И я могу посмотреть шкатулку поближе?

Лакей в парике, держа поднос, на котором стоял «об­разец искусства индийских мастеров», проследовал к их столику.

Ник взял шкатулку, повертел в руках. Сказал Нэнси:

— Сзади — буйволы, — и развернул так, чтобы и ей было видно заднюю стенку; там действительно было изображе­но стадо буйволов.

Поставил шкатулку на поднос и кивком отпустил слугу.

— Мистер Райан предложил двадцать тысяч! — напом­нил аукционист. — Кто больше? Кто даст двадцать одну? Двадцать тысяч — раз... Двадцать тысяч — два... Двадцать тысяч — три! Продано мистеру Райану за четвертым сто­ликом!

Ник с любезной миной принял от семейства Хенли положенную порцию поздравлений и рукопожатий, вы­писал подбежавшему помощнику аукциониста чек и удо­влетворенно откинулся в кресле. Спросил негромко:

— Ты чего молчишь?

— Поздравляю... — улыбнулась Нэнси.

— Вот еще ожерелье сейчас купим!

Она видела, с каким нетерпением он ждет от нее на­ивного вопроса: «Как, неужели и ожерелье?! Ах-ах-ах!», но из принципа, чтобы не задавался, приняла невозмути­мый вид и решила: «А вот ни за что не спрошу!»

Вместо нее спросила миссис Хенли-младшая:

— Как, еще ожерелье? Которое же?!

Ник бросил на Нэнси возмущеннный взгляд (не заме­ченный никем, кроме нее), сердито засопел и ответил:

— С опалами. Из коллекции какого-то там графа.

Нэнси стало смешно — он вел себя действительно как мальчишка. Царившая вокруг атмосфера праздника мало-помалу проникла в ее кровь, и сейчас ей хотелось рассме­яться, взъерошить ему волосы, сказать (так уж и быть!): «Ты ужа-асно умный!!!» — а потом выпить еще шампан­ского, и пойти танцевать, и поцеловаться с ним где-ни­будь в укромном уголке...

— А я выбрала брошку с аметистами, но до сих пор не уверена, захочет ли Бейнард мне ее купить, — доверитель­но сообщила младшая миссис Хенли, покосившись на мужа.

— В мое время аметисты дарили только тем, у кого были проблемы с алкоголем, — тут же заявила ее свекровь и была явно разочарована, когда Ник, вместо того чтобы поддержать разговор, подозвал официанта и попросил еще рюмку коньяка.

Ожерелье он заполучил довольно быстро, снова по тому же методу: дождался, «пока все конкуренты, кроме последнего, отпадут, сразу сильно набавил цену — и через минуту аукционист, стукнув молотком, провозгласил:— Продано мистеру Райану за тридцать пять тысяч дол­ларов!

— Поздравляю, милочка! — первой воскликнула мис­сис Хенли-старшая.

Нэнси улыбалась, кивала в ответ на поздравления — едва ли кто-нибудь мог заподозрить, что ей стало вдруг не по себе... Тридцать пять тысяч! Только теперь она осо­знала сумму, до того казавшуюся какой-то абстрактной — это же ровно столько, сколько она зарабатывает за год...

Ник обернулся к ней, держа в руке украшение.

— Ну-ка, давай!

Она подалась к нему и зачем-то зажмурилась. Почув­ствовала, как ожерелье легло на шею, как теплые пальцы застегнули сзади замочек, поправили его и остались там, будто дожидаясь, пока она откроет глаза.

Сначала Нэнси взглянула вниз, на ожерелье, подума­ла: «Жаль, нет зеркала!» — и перевела взгляд на Ника, который смотрел на нее в упор с веселым ожиданием. На миг растерялась, зная, что нужно что-то сказать, по­благодарить, но все нужные слова разом вылетели из го­ловы.

Словно прочитав ее мысли, он быстро погладил ее по щеке, сказал тихо:

— Все хорошо! — и, уже громче: — Я так и думал, что тебе пойдет!

— По такому поводу надо выпить шампанского за пре­красных дам! — Громко предложил мистер Ламберт, по­чти заглушив голос аукциониста, который описывал оче­редной лот.

Миссис Хенли тоже получила то, о чем мечтала. То ли стремясь не отстать от Ника, то ли под влиянием выпи­того шампанского ее муж принял участие в торгах и вско­ре триумфально вручил ей бархатную коробочку, в кото­рой лежала вожделенная аметистовая брошь.

Свекровь тут же сунулась посмотреть, примерила брошь на свое платье — и лишь потом, нехотя, вернула владелице.

Это был предпоследний лот.

Еще через пять минут, после короткой заключитель­ной речи Ратледжа («...Хочу выразить благодарность... надеюсь, в будущем году...»), публика начала вставать с мест.

Наступила заключительная, и самая любимая многими гостями, часть бала. Время, когда можно было пообщаться, пофлиртовать, обменяться мнениями о прошедшем аукционе и сплетнями о присутствующих (или отсутствую­щих) знакомых, потанцевать, прогуляться в приятной компании по нарядно украшенным залам и, вернувшись, освежиться мороженым и бокалом вина или, наоборот, согреться чашечкой кофе с ликером.

Из распахнутых настежь двустворчатых дверей, ведущих в бальный зал, донеслась музыка.

— Пошли танцевать?! — Ник встал и нетерпеливо потянул Нэнси за руку. — Ну, как тебе здесь?

— Я... — сравнение пришло ей в голову неожиданно, — я себя чувствую как Золушка на балу!

Сказала — и рассмеялась, вдруг представив себе, как удивились бы охранники, увидев на стоянке вместо новенького зеленого «вольво» огромную тыкву.

Это была его Нэнси! Его, та самая, которую Ник по­мнил все эти годы! Та самая, которую он искал, — знал, чувствовал, что она должна быть где-то рядом, и нашел наконец, и не хотел больше отпускать.

Она смеялась, и незаметно поглаживала его по шее, зарываясь пальцами в волосы, и смотрела на него снизу верх веселыми глазами... В этом зале были женщины красивее ее, но не было ни одной — желаннее.