Писатели и стукачи - Владимир Алексеевич Колганов

Можно предположить, что Эльсберг функции стукача выполнял без удовольствия. Если Лесючевского вдохновляло желание избавить советскую литературу от враждебных элементов, оказывающих вредное влияние на молодёжь, то у Якова Ефимовича такого намерения быть не могло. Надо же понимать, что литературоведческие статьи читают люди из довольно узкого круга. Тут нет опасности воздействия на умы широких слоёв населения, как в случае, когда из-под пера выходят романы и стихи.

Скорее всего, сотрудничество с ОГПУ-НКВД было вынужденным. Арестованный за растрату в 1922 году, Эльсберг мог согласиться стать сексотом для облегчения своей участи. Такая связь весьма способствует карьере – спецслужбы стараются продвинуть своего агента на такую должность, где он окажется наиболее полезен.

Есть и другая версия. Эльсберг мог пойти на сотрудничество в 1936 году, после того, как Льва Каменева причислили к троцкистам. Об этом довольно жёстко, хотя и без каких-либо доказательств, написал Роберт Конквест в книге «Большой террор»:

«Яков Эльсберг, автор нескольких книг о Герцене, Щедрине и т.д., стал выдавать всех подряд, чтобы смыть пятно с репутации: он был раньше секретарем Каменева».

Эта попытка списать всё на одного не делает чести Конквесту. Впрочем, не исключено, что он всё вывернул наоборот – если Эльсберг был завербован в 1922 году, то к Каменеву его могли подослать для сбора компромата.

Стивен Коэн в книге «Долгое возвращение. Жертвы ГУЛАГа после Сталина» добавляет ещё один штрих к портрету Эльсберга, рассказывая своим читателям о плагиате:

«Тем же занимался и Эльсберг, опубликовавший под своим именем исследование о творчестве Салтыкова-Щедрина, написанное расстрелянным Львом Каменевым, одним из первых руководителей Советского государства, у которого Эльсберг работал секретарем».

Это и вправду впечатляет! Одно дело, когда Яков Ефимович строчит донесение своему куратору в НКВД, честно исполняя то ли свой долг перед Родиной, то ли поручение начальства. И совсем другое дело, если он нечист на руку – тут и растрата, и ещё этот плагиат. Тогда нетрудно предположить, что и в свои донесения он мог добавить что-нибудь якобы «для красного словца». В клевете Эльсберга так и не решились обвинить – ну разве можно вспомнить сказанное двадцать лет назад? Возможно, правду написал, а может, и соврал. В любом случае картина возникает крайне неприятная. Думаю, и самому Якову Ефимовичу было тошно об этом вспоминать. По словам литературоведа Дмитрия Урнова, как-то раз Эльсбергу в частном разговоре подкинули идею написать мемуары. Ответ был кратким, но очень выразительным: «Я ещё с ума не сошёл!»

Глава 27. Дело Синявского

Известный журналист и литератор Дмитрий Быков как-то раз в программе «Особое мнение» в эфире радиостанции «Эхо Москвы», где он с недавних пор довольно частый гость, рассказал такую байку. Будто бы Андрей Синявский, встретившись с Ермиловым, спросил: «Ну, вот, скажите, пожалуйста, а как же вам не стыдно за травли, за доносы, за то, что вы Достоевского ругали?» Ермилов, «крошечный карлик злобный», по определению Быкова, поднял кулак и закричал: «Стыдно? Пусть богу будет стыдно за то, что он привел меня в этот ужасный мир!» В ответ ему Синявский будто бы и говорит: «А я скажу "Спасибо, господи, что ты привел меня в этот интересный мир!"». Комментируя этот разговор, Дмитрий Быков заметил, что «позиция Синявского» ему гораздо ближе. Не стану спорить с Быковым, тем более что речь здесь вовсе не о нём, а о Синявском.

Вместо того, чтобы пересказывать биографию литературоведа, критика, писателя и политзэка, сошлюсь на мнение двух уважаемых людей. Сначала приведу отрывок из письма Владимира Высоцкого, которое он написал своему приятелю в декабре 1965 года:

«Помнишь, у меня был такой педагог – Синявский Андрей Донатович? С бородкой, у него еще жена Маша… Так вот, уже четыре месяца разговорами о нем живет вся Москва и вся заграница. Это – событие номер один. Дело в том, что его арестовал КГБ. За то якобы, что он печатал за границей всякие произведения: там – за рубежом – вот уже несколько лет печаталась художественная литература под псевдонимом Абрам Терц, и КГБ решил, что это он…»

Ровно через год своё отношение к этому делу высказал Булат Шалвович Окуджава. Было это на его концерте в городе Ульяновск, где отвечая на записку, поступившую из зала, Окуджава заявил, что не согласен с тем, что Даниэля и Синявского привлекли к уголовной ответственности, поэтому подписался под письмом в ЦК КПСС «вместе с другими видными деятелями литературы и искусства». В этом письме «63-х» был выражен протест против ареста двух писателей. Напомню несколько имён из числа авторов письма. Помимо Булата Окуджавы, это Юрий Нагибин, Лев Копелев, Вениамин Каверин, Давид Самойлов, Андрей Тарковский, Корней Чуковский, Виктор Шкловский, Илья Эренбург, Белла Ахмадуллина, Юрий Домбровский, Владимир Войнович, Семён Лунгин. А через два месяца в отдел культуры ЦК КПСС поступил донос по поводу того самого концерта. Особо подчёркивалось, что Окуджава ни словом не осудил поступка Даниэля и Синявского. Автор доноса так и остался неизвестен.

А вот мнение Михаила Шолохова, высказанное им на XXIII съезде КПСС в 1966 году, после суда над Синявским и Даниэлем:

«Я не буду говорить об этих подонкaх, я скaжу о тех, кто дошел до того, что пытaется их зaщищaть. Кем нaдо быть, чтобы брaть сегодня под зaщиту этих клеветников, двурушников! Суровый приговор, говорите вы? Эх, не попaлись эти молодчики с черной совестью в двaдцaтых годaх, когдa судили не столько по стaтьям зaконов, сколько по революционному прaвосознaнию. Им бы тогдa покaзaли, кaк клеветaть. Я думaю, рaзговор с ними был бы короткий».

Как видим, позиция нобелевского лауреата резко отличалась от мнения тех его собратьев по перу, которые придерживались либеральных взглядов. Это выступление Шолохову не простили – вскоре возобновилась затихшая было кампания по обвинению его в плагиате при написании романа «Тихий Дон».

Дело Синявского и Даниэля пагубно отразилось и на судьбе Александра Твардовского. Когда летом 1969 года начался последний этап его публичной травли, припомнили и то, что в «Новом мире» печатались статьи Синявского, которого Твардовский особо выделял среди штатных критиков редакции. Припомнили и его предложение руководству писательской организации обратиться к властям с просьбой о досрочном освобождении Даниэля и Синявского.

После ознакомления с откликами на дело двух «антисоветчиков» пришла пора рассмотреть его по существу. Синявский и Даниэль обвинялись в написании и передаче для публикации за границей произведений, порочащих советский государственный и общественный строй. Писали они под псевдонимами Абрам