Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору - Игорь Симбирцев

Вскоре арестован и расстрелян ежовский ставленник во главе НКВД Азербайджанской ССР Раевой, затем бывший начальник Особого отдела НКВД (а к моменту ареста начальник Украинского НКВД) Леплевский. В Ереване тогда арестованный бывший глава правительства Армянской ССР Тер-Габриелян при допросе с пристрастием выбросился из окна четвертого этажа здания Армянского НКВД и разбился насмерть (это не единичный в ежовские времена случай, за месяц до Тер-Габри-еляна из окна здания НКВД в Минске так же ушел на тот свет от следствия арестованный глава Совнаркома Белорусской ССР Гололед) – сразу последовали разбирательства и аресты. Армянских ежовцев одновременно обвинили в незаконных методах допросов и в умышленной ликвидации ценного обвиняемого для обрывания нитей к сообщникам. Итогом стал тогда арест начальника НКВД Армянской ССР Мугдуси и его заместителя Геворкяна, оба позднее расстреляны в волне ежовцев. И так по всему Советскому Союзу шла зачистка в НКВД тех, кто отведенную им роль уже исполнил.

Некоторые ежовцы, понимавшие свою обреченность, но не решившиеся по примеру Успенского активно бороться или скрываться, пустили себе до ареста пулю в висок, ускоряя неизбежную развязку дела, как сделали это начальник НКВД по Ленинградской области при Ежове Михаил Литвин или начальник Московского управления НКВД Василий Каруцкий. Литвина, как считают, предупредил о предстоящем аресте сам остававшийся тогда еще наркомом внутренних дел Ежов, он с Литвиным работал в свое время в секретариате ЦК и сам привел его с собой в НКВД из Харьковского обкома. За считаные дни со своего снятия с поста наркома в НКВД Ежов по телефону вызвал Литвина в Москву якобы на доклад, но говорил сухо и нервно, а на просьбу задержаться на пару дней ответил резким отказом. Литвин предупреждение товарища понял и два дня спустя вместо выезда в столицу застрелился в Ленинграде на своей служебной квартире, оставив посмертную записку, содержание которой историкам неизвестно, так как чекисты ее сразу уничтожили. За несколько дней до Литвина в Москве застрелился комендант Кремля и тоже сотрудник НКВД Рогов, получив вызов в кабинет к заместителю наркома Берии, откуда многие на свое рабочее место уже не возвращались. Личный секретарь наркома Ежова в НКВД Ильицкий в страхе перед арестом застрелился во время катаний на лодке по Москве-реке. Тогдашний начальник войсковых частей НКВД Ковалев уже был снят со своего поста и, не дожидаясь ареста, застрелился в купе поезда. Хотя есть версия, что его таким образом негласно ликвидировали бывшие коллеги по приказу нового главы НКВД Берии, по каким-то причинам не пожелавшего официального ареста Ковалева. Арестованный в волне ежовцев начальник НКВД Молдавской ССР Иван Широкий уже после ареста понял, что на него спишут все прошедшие в республике репрессии, и покончил с собой прямо в тюрьме на следствии, не дав вывести себя на показательный процесс против «нарушителей социалистической законности» в органах госбезопасности.

Отстрел Ежова и его команды закрыл для советской истории ее кровавые 30-е годы, а частично и закрыл репрессии внутри НКВД. После этого таких больших волн репрессий чекистов целыми компаниями и готовыми сериями заговорщиков не было вплоть до последних лет жизни Сталина в начале 50-х годов. У власти в НКВД встал новый сталинский назначенец Берия.

Очень устойчива версия о том, что Сталин якобы предлагал после принятия решения о снятии и «списании» Ежова из НКВД поставить туда наркомом знаменитого летчика Валерия Чкалова и даже успел предложить кумиру советской молодежи этот пост, но Чкалов отказался. Даже скорую смерть Валерия Чкалова, разбившегося при испытании нового самолета, связывают с этим отказом: убили подстроенной НКВД катастрофой «сталинского сокола» якобы именно за это, об этих предположениях сейчас вовсю пишут и снимают документальные фильмы. Хотя логики тут немного, ведь Чкалов уже от такой сомнительной чести отказался, не стал брать палаческий топор в руки и остался в памяти потомков лихим парнем в летном шлеме, а не очередным «кровавым упырем» – Берия же уже получил это место, и убирать героического летчика Лаврентию Павловичу было незачем. Лишенный всех рычагов и уже ожидающий скорого ареста бывший нарком Ежов тем более сделать этого не мог, да для него смерть Чкалова ничего уже и не изменила бы, о своей шкуре пора было всерьез заботиться. Разве что Сталин лично приказал НКВД и Берии убрать строптивого героя неба за отказ пойти в наркомы внутренних дел и своим авторитетом послужить в операции по сворачиванию ежовщины и показному «восстановлению законности» в 1939 году.

Репрессии и при Берии продолжались вплоть до вступления СССР во Вторую мировую войну. Но чуть более упорядоченно, без чудовищного размаха 1937–1939 годов и без охвата одновременно всей страны – бесконечно выжимать кровь из собственного государства совсем без перерывов не под силу никакой даже самой тиранической власти.

Репрессии в разведке

Как известно, советскую разведку большая бойня 1937–1939 годов задела особенно сильно, и ИНО в системе НКВД, и военную разведку в лице Разведупра советского Генштаба. Многие исследователи и мемуаристы из числа сотрудников советских спецслужб, вспоминая об ударах репрессий по разведке и приводя фамилии репрессированных талантливых разведчиков, по-разному оценивают результат такого хирургического воздействия на разведку в предвоенные годы. От утвердившегося давно обвинением Сталину мнения о том, что репрессии подорвали работу советской разведки за рубежом, а временами и совсем ее парализовали, истребляя в обоих разведывательных ведомствах лучшие кадры, до более новых утверждений о том, что в связи с приходом в разведку взамен отстрелянных нового поколения разведчиков по партийному набору разведка СССР в плане своих способностей заграничной работы особенно не пострадала, а то и усилилась за счет смены поколений и вливания новой крови.

Не знаю, как насчет крови влитой в нее, а вот пролитой крови при этой «прополке» органов разведки коллегами из НКВД в 1936–1939 годах было предостаточно. Так что общепринятое мнение о том, что кадрово советская разведка была обескровлена, представляется совершенно обоснованным, что подтверждается множеством фактов и цифр: «Репрессии 30-х годов нанесли огромный ущерб и внешней разведке. В это время были арестованы практически все руководители ИНО и многие ведущие разведчики. Были арестованы бывшие начальники ИНО М.А. Трилиссер, С.А. Мессинг, А.Х. Артузов. А.А. Слуцкий 17 февраля 1938 года скоропостижно скончался в кабинете первого заместителя Ежова М.П. Фриновского (существует версия его отравления). После смерти Слуцкого исполняющим обязанности начальника ИНО был назначен майор госбезопасности Сергей Михайлович Шпигельгласс. Но и он пробыл на этой должности менее двух месяцев. 28 марта 1938 года его сменил старший майор госбезопасности Залман Исаевич Пассов. Шпигельгласс в ноябре 1938 года был арестован, в январе 1940 года расстрелян. В это же время репрессировано и большое число ведущих разведчиков. Среди них можно назвать резидентов в Лондоне – Чапского, Г.П. Графпена и Т. Малли, в Париже – С.М. Глинского (Смирнова) и Г.Н. Косенко (Кислова), в Риме – М.М. Аксельрода, в Берлине – Б.М. Гордона, в Нью-Йорке – П.Д. Гутцайта (Гусева), выдающихся разведчиков-нелегалов Д.А. Быстролетова, Б.Я. Базарова и многих других. Всего же в результате так называемых «чисток» в 1937–1938 годах из 450 сотрудников ИНО (включая загранаппарат) было репрессировано 275 человек, то есть более половины личного состава. Со многими ценными агентами прервалась связь, восстановить которую удавалось далеко не всегда. В 1938 году в течение 127 дней подряд из ИНО руководству страны вообще не поступало никакой информации».[13]

Все эти и многие другие факты, как и длинный список имен расстрелянных или брошенных в лагеря сотрудников ИНО НКВД и Разведупра армии, действительно наводят на мысль о настоящем погроме в разведке в эти трагические годы. Чего стоит одно это обстоятельство, приводимое в пример во многих книгах и исследованиях, – 127 дней полного простоя разведки, не дающей руководству СССР вообще никакой информации, такая вот цена зачисток в разведслужбе Разбирая затем после этой чистки дела разведки, поставленный в 1939 году новым начальником ИНО Фитин с горечью констатировал в своем отчете такие длительные пробелы, когда разведка НКВД просто «слепла» и «глохла» без информации из-за кордона при молчавших агентах и их перебитых в советских тюрьмах кураторах из оперативников ИНО. Он же отметил периоды, когда в середине 1938 года, в самый разгар этих зачисток внутри спецслужб, пласты арестованных снимали в разведке руководство целых отделов, и даже доклады на имя Сталина вынуждены были подписывать рядовые оперативники ИНО. Да и в заграничных отделах начинался в это время кадровый голод, останавливавший настоящую работу, ведь отзывали в Москву и расстреливали после приезда не только известных резидентов, но и сотрудников их резидентур, и законспирированных нелегалов, и агентов из числа коминтерновцев. Тот же Фитин получил в наследство берлинскую резидентуру ИНО, где из 16 прежних после основательной ее зачистки находилось в строю лишь 2 разведчика.