Сумма теологии. Том XII - Фома Аквинский

А коль скоро превращение в этой форме выражается как находящееся в «бытии», то и пределы превращения необходимо обозначать так, как они существуют по факту превращения. Но в таком случае предел «куда» обладает присущей ему природой субстанции, в то время как предел «откуда» сохраняется не в своей субстанции, а только со стороны акциденций, благодаря которым он воспринимается чувствами, и потому должен быть определен в отношении чувств. Следовательно, предел превращения «откуда» уместно выражать применительно к сохраняющимся чувственным акциденциям посредством указательного местоимения, а предел «куда» – посредством существительного, которое раскрывает природу завершающей превращение вещи, каковая суть, как мы уже показали (76, 1), не только плоть, но – все тело Христа. Поэтому наиболее подобающей формой является: «Сие есть тело Мое».

Ответ на возражение 1. Конечным следствием этого превращения, как мы уже показали, является не «становящееся», а «ставшее», что и должно быть отражено в форме.

Ответ на возражение 2. Слово Божие при сотворении всего и при этом освящении суть одно и то же, но производит оно по-разному, поскольку здесь оно производит действенно и священно, то есть посредством силы обозначения. Поэтому конечное следствие освящения в данном случае необходимо показывать посредством субстантивного глагола изъявительного наклонения в настоящем времени. А при сотворении всего оно производило только действенно, каковая действенность приличествует предписанию Его мудрости, и потому при сотворении всего слово Господне выражается посредством глагола в повелительном наклонении, например: «Да будет свет!» – и стал свет» (Быт. 1:3).

Ответ на возражение 3. Предел «откуда», в отличие от предела «куда», не сохраняет природу своей субстанции в «бытии» превращения. Поэтому предложенная аналогия неуместна.

Ответ на возражение 4. Местоимение «Мое», которое косвенно указывает на главную личность, то есть на личность говорящего, в полной мере, как мы показали выше (1), указывает на личность Христа, от имени Которого произносятся эти слова.

Ответ на возражение 5. В этой форме союз «ибо» присутствует согласно обычаю католической Церкви, которая восприняла его от апостола Петра. Его присутствие обусловлено предшествующими словами и потому он, как и предшествующие слова, не является частью формы.

Раздел 3. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ [СЛОВА]: «СИЕ ЕСТЬ ЧАША КРОВИ МОЕЙ И ТАК ДАЛЕЕ НАДЛЕЖАЩЕЙ ФОРМОЙ ОСВЯЩЕНИЯ ВИНА?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что форму освящения вина: «Сие есть чаша крови Моей Нового и вечного Завета, тайна веры, которая за вас и за многих прольется во отпущение грехов»[174], нельзя считать надлежащей. В самом деле, как явствует из вышесказанного (76, 1), вино изменяется в кровь Христа посредством силы освящения точно так же, как изменятся в тело Христа хлеб. Но в форме освящения хлеба о теле Христа говорится без каких-либо дополнений. Следовательно, форму: «Сие есть чаша крови Моей», нельзя считать надлежащей, поскольку о крови Христа в ней говорится в косвенном падеже, а о чаше – в именительном.

Возражение 2. Далее, произносимые при освящении хлеба слова ничем не уступают по своей действенности словам, произносимым при освящении вина, поскольку те и другие суть слова Христа. Но после произнесения слов «сие есть тело Мое» сразу же совершается освящение хлеба. Следовательно, и после произнесения слов «сие есть чаша крови Моей» сразу же совершается освящение крови, и потому последующие им слова не представляются субстанцией формы, тем более что они относятся к свойствам этого таинства.

Возражение 3. Далее, Новый Завет, похоже, является внутренним вдохновением, как это явствует из слов апостола, цитирующего Иеремию: «Я заключу с домом Израиля… Новый Завет,… вложу законы Мои в мысли их» (Евр. 8:8, 10). Но таинство является внешним видимым актом. Следовательно, к форме таинства неправильно добавлять слова «Нового Завета».

Возражение 4. Далее, о чем-либо говорится как о новом в том случае, когда оно начало быть недавно. Но то, что вечно, не имеет начала своего бытия. Следовательно, говорить: «Нового и вечного Завета» неправильно, поскольку в этих словах заложено противоречие.

Возражение 5. Далее, людей надлежит ограждать от заблуждений, согласно сказанному [в Писании]: «Убирайте преграду с пути народа Моего» (Ис. 57:14). Но иные, полагая, что тело и кровь Христовы присутствуют в этом таинстве только мистически, впали в заблуждение. Следовательно, добавление слов о «тайне веры» является неуместным.

Возражение 6. Далее, мы уже показали (73, 3), что как крещение является таинством веры, точно так же Евхаристия является таинством любви. Следовательно, в этой форме уместней использовать слово «любовь», а не «вера».

Возражение 7. Далее, все это таинство, как со стороны тела, так и крови, является воспоминанием о страстях Господних, согласно сказанному [в Писании]: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1 Кор. 11:26). Следовательно, страсти Христовы и их плод надлежит упоминать скорее в форме освящения крови, чем в форме освящения тела, тем более что Господь сказал: «Сие есть тело Мое, которое за вас предается» (Лк. 22:19).

Возражение 8. Далее, как было замечено выше (48, 2; 49, 3), страсти Христовы были достаточным воздаянием за всех, а с точки зрения действенности принесли пользу многим. Следовательно, правильно было бы говорить «которая за всех прольется» или хотя бы «за многих» без добавления «за вас».

Возражение 9. Кроме того, действенность слов, посредством которых освящается это таинство, зиждется на учреждении Христа. Но никто из евангелистов не повествует о том, что Христос произнес все эти слова. Следовательно, эту форму освящения вина нельзя читать надлежащей.

Этому противоречит следующее: наставленная апостолами Церковь использует эту форму.

Отвечаю: в отношении этой формы существует двоякое мнение. Так, некоторые утверждали, что к субстанции этой формы относятся только слова: «Сие есть чаша крови Моей», но никак не те, которые за ними следуют. Но это [мнение] представляется ложным, поскольку последующие слова являются определением предиката, то есть крови Христа, и потому принадлежат целостности выражения.

В связи с этим другие обоснованно говорят, что к субстанции формы относятся все последующие слова вплоть до слов: «Это совершайте в память обо Мне», каковые слова связаны с использованием этого таинства и потому не относятся к субстанции формы. Поэтому священник произносит все эти слова в одной церемонии и одинаковым способом, а именно держа чашу в руках. Кроме того, в [Евангелии от Луки] (Лк. 22:20) последующие слова предваряются словами: «Сия чаша есть Новый Завет в Моей крови».

Таким образом, нам надлежит говорить, что все вышеприведенные слова относятся к субстанции формы. При этом первыми словами: «Сие есть чаша крови Моей», обозначено изменение вина в кровь (как было разъяснено выше (2) в отношении формы освящения хлеба), а последующими словами показана сила пролитой во время Страстей крови, каковая сила действует в этом таинстве и определена к трем целям. В первую очередь и по преимуществу – к обеспечению нашего вечного наследия, согласно сказанному [в Писании]: «Имея дерзновение входить во святилище посредством крови Иисуса, Христа» (Евр. 10:19), и чтобы обозначить это, мы говорим: «Нового и вечного Завета». Во-вторых, к оправданию благодатью, которое происходит чрез веру, согласно сказанному [в Писании]: «Которого Бог предложил в жертву умилостивления в крови Его чрез веру… да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса» (Рим. 3:25, 26), и по этой причине мы добавляем: «Тайна веры». В-третьих, к отпущению препятствующих этим двум вещам грехов, согласно сказанному [в Писании]: «Кровь Христа… очистит совесть нашу от мертвых дел» (Евр. 9:14), то есть от грехов, и по этой причине мы говорим: «Которая за вас и за многих прольется во отпущение грехов».

Ответ на возражение 1. Выражение «сие есть чаша крови Моей» является фигурой речи, которую можно понимать двояко. Во-первых, как метонимию, в которой содержащее поставлено на место содержимого, так что сказанное означает: «Сие есть кровь Моя, содержащаяся в чаше», которая упоминается здесь потому, что хотя в этом таинстве освящается кровь Христа, однако она, будучи питием верных, не мыслится с точки зрения [именно] крови, и потому ее надлежало обозначить посредством приличествующего для ее использования сосуда.