История Древней Греции - Николас Хаммонд

Приведенный Фукидидом список инцидентов с Эйоном, Скиросом, Каристом и Наксосом призван продемонстрировать не успехи Афинского союза, а этапы возвышения Афин. Фукидид, зная об имперской позиции, которую в дальнейшем заняли Афины, подавлявшие своих союзников и насаждавшие клерухии, придает этим инцидентам значение, отнюдь не очевидное для их современников. На взгляд очевидца, Афины вели такую политику, которая отвечала интересам их самих и их союзников, и еще не злоупотребляли той властью, какую получили как гегемон: в военное время нейтралитет близко соседствовал с коллаборационизмом и мог оказаться заразным; и в любом случае выход Наксоса из союза, вероятно, был связан с нарушением союзнической клятвы. Этим инцидентам мы можем противопоставить много успешных акций Афинского союза, подробности которых нам неизвестны, но они объясняют триумф Эвримедонской кампании около 467 г.

Персы около 467 г. сосредоточили в Памфилии крупную армию и флот приблизительно в 350 кораблей, вероятно собираясь начать наступление на Эгейском море. Но Кимон, афинский главнокомандующий, опередил персов, выступив с силами Афинского союза. Его боевой флот насчитывал 300 кораблей, из которых 200 трирем были предоставлены Афинами и имели афинские экипажи; они обладали той же маневренностью, которая сыграла столь важную роль при Саламине, но имели более широкие корпуса, а боковые палубы соединялись, позволяя морским пехотинцам переходить от борта к борту. Такое изменение конструкции сооответствовало переходу от обороны в эпоху Фемистокла к нападению в эпоху Кимона. При Саламине важное занчение имел таран; но Кимон командовал силами нападения, которым предстояли сражения не только на море, но, возможно, и на суше, поэтому его корабли были приспособлены для перевозки большего числа пехотинцев. В его афинской эскадре, вероятно, числилось около 5 тысяч гоплитов; 100 трирем афинских союзников также везли морских пехотинцев и лучников.

Флот Кимона собрался у Книда, а затем направился вдоль побережья, подчиняя себе приморские города дипломатией или силой. В Фаселисе, соседствовавшем с персидской базой на реке Эвримедон, Кимон впервые штурмовал укрепления, но его хиосские союзники убедили горожан выплатить 10 талантов и предоставить войско. Сделав Фаселис своей базой, Кимон продолжил наступление. Персидский флот еще не полностью собрался; с Кипра ожидалось дополнительно 80 финикийских галер. Но и сейчас у персов было преимущество в кораблях и бойцах. Однако они отвели флот в устье Эвримедона, избегая морского сражения. Тем не менее Кимон последовал за ними. Тогда персы построились в боевые порядки, стараясь держаться ближе к суше. При первом же столкновении персидские корабли устремились к берегу. Некоторые утонули, другие были захвачены, а прочих выбросило на берег. Деморализация персидского флота была полной. В этом сражении и в последующей схватке с прибывшей с Кипра финикийской эскадрой было утоплено или захвачено неповрежденными 200 кораблей.

Когда персидская армия спустилась на берег, чтобы прикрыть беглецов, Кимон не побоялся высадить десант, и его гоплиты атаковали персидскую пехоту. Та отчаянно сопротивлялась, и многие выдающиеся афиняне погибли, прежде чем враг был разбит и захвачен его лагерь. После этого Кимон немедленно вышел в море, чтобы застать врасплох и уничтожить финикийскую эскадру с Кипра. Эти замечательные победы подтвердили итог битвы при Микале, что греческие корабли и морские пехотинцы по всем статьям превосходят прибрежные войска Персидской империи, и оправдали смелую политику Афин в 479–478 гг., призывавших ионийцев оставаться в Малой Азии. Афинские солдаты и моряки, будучи ударной силой Афинского союза, а в данной кампании составляя две трети союзного войска, доказали, что способны защитить свободу восточных греков от Персидской империи. Вскоре после этой битвы Кимон изгнал с Херсонеса некоторые персидские силы и привел полуостров под власть Афин. Эта акция, по-видимому, явилась концом персидской сатрапии, основанной Дарием в 513 г. Триумф Европы над Азией, маленьких греческих полисов над великим Персидским государством, был полным. Погибшие у Эвримедона стали гарантами свободы греков. Эпитафия в их честь вполне достойна их подвига: «Это те, кто расстался с блеском своего мужества на берегах Эвримедона; и на суше, и на быстроходных кораблях они сражались копьями с первыми из лучников-мидян. Их нет больше, но они оставили ярчайшую память о своей доблести».

3. Ситуация в Спарте

Война с персами повысила престиж Спарты, но до крайности обострила внутреннюю ситуацию. Спартанские вооруженные силы – и спартиаты, и периэки, и илоты – сражались одинаково доблестно и стойко; спартанские полководцы, возглавлявшие греческую армию и флот – Леонид, Эврибиад, Павсаний и Леотихид, – блестяще справились с командованием многоплеменным войском, приведя его к победе. Решительность Спарты служила примером для других государств; даже ее медлительность порой препятствовала опрометчивости, а ее армия, насчитывавшая под Платеей 45 тысяч человек, намного превосходила армию любого другого греческого государства. Однако она понесла самые большие потери, за исключением Афин, а потери в рядах спартиатов – вероятно, 500 погибших в боях и множество раненых – были еще серьезнее, поскольку этот привилегированный класс и без того многократно уступал в численности подчиненным сословиям. Спартанские государственные институты были превосходно приспособлены для поддержания традиционного порядка в Лаконии и Мессении, за границы которых их обитатели редко выбирались. Но во время Персидской войны спартиаты, периэки и илоты сражались за границей и подвергались влиянию греков с иным жизненным опытом и иным мировоззрением; их искушали богатство и роскошь, особенно после того, как победители разделили добычу, а военачальники вкусили сладость командования, не находящегося под постоянным надзором гражданских властей. Наиболее заметно это отразилось в обеих царских семьях. Карьеры Клеомена, Демарата, Леотихида и Павсания оказались погублены из-за коррумпированности и амбициозности, не связанных с изменой и коллаборационизмом, и их пример, должно быть, пагубно сказался на лояльности многих спартиатов. Излишества и надменность этих полководцев оттолкнули союзников, в частности ионийцев, что стоило Спарте морской гегемонии в 478 г., от которой спартанскому правительству пришлось отказаться без борьбы.

Эти события повлияли на внутреннюю стабильность Спарты и ее лидерство в Спартанском союзе. Согласно спартанским установлениям, система двойного царствования уравновешивалась институтом эфоров. Когда царские семейства утратили свой престиж, а трон перешел к малолетним Плистарху и Архидаму, власть эфората возросла, и политика Спарты стала менее авантюристической. В то же время Герусия освободилась от влияния царей и взяла в свои руки контроль над государством. Ее члены, которым было не менее 60 лет (кроме юных царей), в отношении к спартанским институтам стояли на консервативной точке зрения и старались подавить всякий индивидуализм, порожденный службой за границей. Результатом явилось ужесточение спартанской системы, усилившееся притеснение периэков и илотов и пресечение либеральных тенденций, заносившихся из-за границы вместе с торговлей и искусством. Как лидер Спартанского союза, Спарта проявляла гегемонию в более авторитарной форме, чем в роли вождя Общегреческого союза. В ходе войны члены Спартанского союза составляли большинство в Общегреческом союзе, имея больше возможностей отказаться от лидерства Спарты и заметить недостатки ее руководства. В первую очередь бросалось в глаза, что Спарта поддалась нажиму Афин и согласилась на Саламинское сражение и Беотийскую кампанию тогда, когда пелопоннесские члены Спартанского союза предпочли бы оборонять Пелопоннес. Спартанские вожди подверглись унижениям; Фемистокл перехитрил ее правительство; возникла новая грозная сила в лице Афин и ее союза. Даже сам успех Спарты в защите общегреческого дела повредил интересам Эгины, Коринфа и Фив и вызвал недовольство в Элиде и Мантинее, которые с опозданием отправили свои войска на Платейскую битву.

В 478 г. Спарта уступила ведение дел в северной Греции и Эгейском море Афинам. Вероятно, в 475 г. Герусия и народное собрание обсудили будущее своих взаимоотношений с Афинами. В обоих органах многие высказывались за войну с целью ниспровержения Афин и восстановления Спарты в роли морского лидера Общегреческого союза. Но член Герусии Этемарид отговорил спартанцев от такого решения, сказав, что Спарте не пристало демонстрировать морскую мощь. Он был, безусловно, прав в том смысле, что морское владычество несовместимо с традиционными спартанскими институтами. В итоге начался период двойного лидерства, когда Спарта и Афины, возглавляя собственные союзы, сами являлись союзниками (homaikhmia) и в греческом мире наблюдалось равновесие сил.