Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

26 апреля/9 мая 1922 года в Москву из Петрограда прибыли главари обновленчества — протоиерей Александр Введенский, священники Владимир Красницкий и Евгений Белков, псаломщик Стефан Стадник. Несколько дней они вели переговоры в «различных инстанциях», а в ночь с 29 апреля/12 мая на 30 апреля/13 мая начальник охраны беспрекословно пропустил их в сопровождении двух сотрудников ГПУ к уже легшему почивать Святейшему Тихону. Непрошеные гости подняли с постели патриарха и повели с ним беседу.

— На днях, владыка, — первым заговорил хладнокровный Красницкий, растягивая слова, словно на церковной службе, — объявлено одиннадцать смертных приговоров[71]. И кровь этих страдальцев лежит на вас, распространившем прокламацию о сопротивлении изъятию церковных ценностей.

— Это очень тяжелое обвинение, и я его уже слышал на суде. Но не ожидал, что духовные лица тоже осуждают меня.

— Ваше послание, — вспылил элегантный Введенский, у которого крест на тоненькой цепочке напоминал импозантный брелок, — явилось сигналом к гражданской войне Церкви против Советской власти.

— Вы, наверное, не читали его, если так полагаете, — горько вздохнул Святейший. — Кто же, по-вашему, если не я, должен защищать права Церкви?

— Мы! — выкрикнул Красницкий. Это было похоже на ленинское: «Есть такая партия!» — Ибо мы готовы сотрудничать с Советской властью, а вы — ее враг. Вы демонстративно анафематствовали большевиков, призывали к сокрытию церковного имущества, вы выступали против декрета о «свободе совести», посылали через епископа Ермогена арестованному Николаю Романову благословение и просфоры. Вы именем Церкви решили свергнуть Советскую власть…

— Зачем вы пришли ко мне? — перебил увлекшегося перед сотрудниками ГПУ «священника» патриарх.

— Мы хотим, — вступил в бой Введенский, — чтобы вы отошли от церковной власти, отдав распоряжение о созыве Собора, а до тех пор мы, по распоряжению ВЦИКа, будем управлять вашей канцелярией.

— Но иереи не имеют права заменять патриарха.

— Но надо передать власть, дела стоят без движения, а вы арестованы и будете преданы суду, — наконец внес свою лепту в апокалипсическую беседу и псаломщик. — Неужто вас не беспокоит дальнейшая судьба Церкви? Да и товарищ Калинин ждет, о чем мы с вами договоримся…

Делегация столпов обновленчества предложила патриарху снять сан, сложить с себя обязанности по управлению Церковью и передать канцелярию, печать и прочее имущество им, представителям «Живой церкви», ведь они с Советской властью и ее карательными органами живут в ладу.

— Патриаршество — тяжелый крест, который меня тяготит, — ответил Святейший, — но ни вы, ни я, а лишь грядущий Собор может лишить меня сана. Я напишу председателю ВЦИКа и объявлю своего заместителя на время заточения. Идите с Богом. — И патриарх, благословив незваных гостей, выпроводил их за порог.

Спустя пять дней компания обновленцев вновь посетила Святейшего. Об этом дне и последующих за ним событиях поведал сам патриарх после того, как был наконец выпущен на свободу.

«Божией милостью мы, смиренный Тихон, патриарх Московский и всея России, преосвященным архипастырям, благоговейным иереям, честным инокам и всем верным чадам Православной Российской Церкви мир и благословение Божие.

Более года по обстоятельствам, всем известным, мы были отстранены от нашего пастырского служения и не имели возможности стоять лично у кормила правления, чтобы хранить освященные веками предания Церкви. Посему, как только наступили эти обстоятельства, в точном соответствии с постановлением Собора, установившего порядок патриаршего управления в Русской Церкви, и с определением состоявшего при нас Священного Синода от 7 ноября 1920 года[72], признали мы за благо передать на время нашего удаления от дел всю полноту духовной власти назначенному нами заместителю нашему митрополиту Ярославскому Агафангелу, с тем, чтобы им был созван второй поместный Собор Российской Церкви для суждения о высшем управлении Церковью и о других церковных нуждах, против чего, как нам было сообщено, не возражала и гражданская власть. Митрополит Агафангел изъявил согласие принять на себя возложенное нами поручение. Но по причинам, от него независящим, он не мог приступить к выполнению своих обязанностей[73]. Этим воспользовались честолюбивые и своевольные люди, дабы войти во двор овчий не дверьми, а прелазя инуде (Ин. 10, 1) и восхитить не принадлежащую им высшую церковную власть Православной Российской Церкви.

18 мая истекшего года к нам, находящимся тогда в заключении на Троицком подворье, явились священники: Введенский, Белков и Калиновский (недавно сложивший с себя сан) и под видом заботы о благе Церкви подали нам письменное заявление, в котором, жалуясь на то, что вследствие сложившихся условий церковные дела остаются без движения, просили нас вверить им канцелярию нашу для приведения в порядок поступающих в нее бумаг. Сочтя это полезным, мы уступили их домогательствам и положили на их заявление следующую резолюцию: «Поручается поименованным ниже лицам, т. е. подписавшим заявление священникам, принять и передать Высокопреосвященному Агафангелу по приезде его в Москву Синодские дела при участии секретаря Нумерова». По силе этой резолюции им было поручено лишь принять дела и передать их митрополиту Агафангелу, как только он приедет в Москву. О том, как они должны поступить с принятыми делами, если бы митрополит Агафангел совсем не явился в Москву, никаких распоряжений нами сделано не было, потому что самой возможности этого мы тогда не могли предвидеть, а на то, что они сами в таком случае должны были бы заменить митрополита и стать во главе церковного управления, в резолюции благословения быть не могло, так как полномочия, связанные с саном епископа, не могут быть передаваемы пресвитерам. Тем не менее эту резолюцию нашу они объявили актом передачи им церковной власти и, согласившись с епископами Антонином и Леонидом, образовали из себя так называемое высшее церковное управление. Чтобы оправдать это самочинное деяние, они неоднократно и в печати и в публичных собраниях утверждали, что приступили к управлению Церковью по соглашению с патриархом («Правда» от 21.5.1922), что они состоят членами высшего церковного управления «согласно резолюции Святейшего патриарха Тихона» (Прот. Введенский. «Революция и Церковь», с. 28) и «приняли из рук самого патриарха высшее управление Церковью» («Живая церковь» № 4/5, с. 9). На собрании 12 июня 1922 года по поводу предложения одного священника не проводить в жизнь никаких церковных реформ иначе как с благословения патриарха, председатель этого собрания епископ Антонин заявил: «Так как патриарх Тихон передал свою власть высшему церковному управлению без остатка, то нам нет надобности бегать за ним, чтобы брать у него то, чего в нем уже не имеется» («Известия» от 16.6.1922, № 132).