Темная Башня. Путеводитель - Бев Винсент

Одним из самых первых примеров присутствия автора в произведении — «Дон Кихот» Сервантеса. Сервантес, которого цитирует Фимало в замке Алого Короля,[340] является как автором, так и рассказчиком, и, таким образом, фактически присутствует в выдумке. Он пересказывает историю Кихота, чтобы уточнить оригинальную «арабскую» историю, в которой имеют место быть неточности, вызванные ошибками переводчика. Из этого следует, что историю Кихота рассказывают три вымышленных человека и один автор, причем никому из них полностью доверять нельзя. После успеха книги Алонсо Фернандес де Авалланеда написал продолжение, не испросив разрешения автора. Разъяренный не только продолжением, но и личными нападками в его адрес в предисловии, Сервантес написал собственное продолжение, в котором Дон Кихот и Санчо Панса знают как о первой книге, так и о фальшивом продолжении. Они (и люди, с которыми они встречаются) знают о Сервантесе и о том, что рассказывалось о них в исходной книге, но считают себя реальными людьми.

В «Темной Башне» Каллагэн — первый персонаж, который обнаруживает, что его реальность — чей-то вымысел. История его жизни в «Жребии» содержит подробности, известные только ему. Роланд и Эдди гораздо меньше озабочены тем, что где-то есть писатель, который пишет историю их жизней, создает их реальность, опережая на шаг… или, бывает и так, отставая. Их заботит только одно: писатель не должен останавливаться, иначе их поход потерпит неудачу.

Патриция Во, которая много писала о метареализме, говорит, что цель этого литературного приема — поставить вопросы об отношении выдумки и действительности.[341] Метареалистический роман часто пародирует условности обычных романов, тем самым показывая читателю эти условности, и использует осознание читателем этих условностей для их оценки. В «Синем воздушном компрессоре» Кинг не отказывает себе в удовольствии комментировать и саму историю, и жанр. «В „ужастике“ важно, чтобы гротеск достигал статуса аномального». В «Темной Башне», когда Сюзанна спрашивает у Найджела, как добраться до двери, она понимает, что это критический вопрос. Однако Найджел, будучи роботом, не делает попытки держать ее в неведении, хотя книжный персонаж наверняка именно так бы и поступил. Он — робот, и не может поддерживать драматическое напряжение, пусть и прочитал немало книг.

Если Кинг что-то и пародирует в «Темной Башне», так это идею deux ex machina, Бога из машины. В древнегреческой драме, начиная с Эврипида,[342] боги часто выходили на сцену, чтобы вмешаться на стороне персонажей или предложить им удобное решение возникшей проблемы.

Выдумка должна быть правдивее реальности, или она так и будет восприниматься выдумкой. Автор, который слишком уж полагается на удобные решения, кажется неискусным и наивным. Если персонажи появляются только для того, чтобы сообщить что-то важное, или если героям всегда попадается на пути именно то, что необходимо для преодоления следующего этапа их похода, критики (да и читатели) визжат: «Обманули!»

Когда Эдди и Роланд встречают в магазине маленького городка в Западном Мэне Джона Каллема, который оказывается крайне полезным, Эдди заявляет, что в книгах никто и никогда не поднимается вот так со скамейки запасных, чтобы спасти игру. Такое не может считаться реалистичным. На что Роланд ему отвечает: «В жизни, я уверен, такое случается сплошь и рядом».

Судьбы, которые контролируют продолжительность жизни каждого человека, говорят Ральфу и Луизе лишь то, что тем необходимо знать для выполнения порученного дела. Без них Ральф никогда не понял бы, что творится в Дерри, и не сумел бы добиться успеха.

По ходу эпопеи, да и в связанных с ней книгах Кинг вмешивается на стороне персонажей, чтобы помочь им. Дорренс Марстеллар действует от его имени, передавая Ральфу важные предупреждения. Спиди делает то же самое в «Черном доме», звонит Джеку, чтобы объяснить, как найти выход из критических ситуаций, оставляет для него цветы в ванной. В «Бесплодных землях» Кинг оставляет на пустыре ключ, который помогает Джейку попасть в Срединный мир, а потом, в «Волках Кальи», мешок для боулинга, поглощающий часть ужасной силы Черного Тринадцатого. В мешке оказывается талисман, который позволяет Сюзанне и Миа выжить в Нью-Йорке, а потом дает возможность Джейку и Каллагэну чуть уравнять шансы в борьбе со значительно превосходящими их по численности врагами в «Дикси-Пиг».

Непосредственно Кинг оставляет для Джейка письмо на регистрационной стойке нью-йоркского отеля, в котором лежит магнитная карточка-ключ, которая необходима Джейку и отцу Каллагэну для того, чтобы попасть в номер Миа. Он же оставляет ка-тету рюкзаки с едой после того, как они покидают Изумрудный дворец. С его помощью Сюзанна находит записку в ванной дома Дандело, объясняющую ей, что происходит. В записке указано, что поэма «Чайлд-Роланд дошел до Темной Башни» оставлена Кингом, который и является deux из этой machina.

Эдди называет эти подарки автора «тузами в рукаве». Хотя deux ex machina вышел из моды, Эдди думает, что популярный писатель, вроде Кинга, может по-прежнему пользоваться этим приемом, разве что ему следует маскировать этого «бога» чуть лучше, чем это делали древнегреческие драматурги. Джейк спорит с ним, говоря, что Кинг ничего не придумывает, просто транслирует то, что сообщает ему ка.

Хотя Кинг включает себя в историю, он редко что-то рассказывает. Читатели воспринимают его, как активного участника действа. И если он отодвигает «занавес между читателем и писателем», чтобы прокомментировать происходящее, то лишь для того, чтобы снять с себя ответственность за то, что случилось, или заявить, что ему совершенно не хотелось рассказывать некоторые части истории. Предвосхищая смерть Эдди в Алгул Сьенто, Кинг говорит, что этот инцидент — еще один шаг к тому, что вы не захотите услышать, а я не хочу рассказывать.

В «Глазах дракона», когда Деннис уходит через водосточную систему замка, он едва не попадает в тоннель, заполненный ядовитыми испарениями, оставшимися от крошечных частиц Драконьего песка, попавшими туда по вине Флегга. «Возможно, его спасла удача, или судьба, или боги, которым он молился. Я на этот счет ничего сказать не могу. Я рассказываю истории, не гадаю на кофейной гуще, и с тем, как удалось выжить Деннису, разбирайтесь сами» (ГД).

Два бога манипулируют действиями Роланда, хотя он не молится ни одному из них. Стивен Кинг — его создатель, который показывает себя ленивым и слабым. Кто второй, остается тайной, мы лишь узнаем, что он в той же степени создатель Кинга, в какой Кинг — создатель Роланда: Ган, вселенская созидающая сила, главный представитель Белизны, силы добра.

Алый Король и Уолтер думают, что смогут бросить вызов тому, кто живет на вершине Башни и взять над ним верх. Роланд просто хочет встретиться с существом, которое так живет, чтобы убедить себя, что кому-то еще интересно созидание. Хотя Роланд заявляет, что он — не философ и самоанализ его не интересует, он ищет смысл существования и источник добра. Тед Бротигэн говорит Бобби Гарфилду, что литература нужна лишь для того, чтобы исследовать вопросы наивности и опыта, добра и зла.

Как Роланд ищет своего создателя, так и Кинг пытается понять, откуда берутся истории. Он отказывается признать за собой сочинительство своих историй, вместо этого связывает писательство с археологией. В своем произведении «Как писать книги» он пишет следующее:

«Вы можете спросить: а где же здесь сюжет, интрига? Ответ — по крайней мере, мой ответ — таков: нигде. Работа писателя состоит в том, чтобы дать им место, где расти (и записать, конечно). Когда я в интервью „Нью-Йоркеру“ поделился с интервьюером (Марком Сингером) своим мнением, что литературные произведения — это находки, вроде окаменелостей в земле, он ответил, что не верит. Я в ответ сказал — и отлично, лишь бы он верил, что я в это верю. И я верю. Рассказы и романы — это реликты, остатки неоткрытого ранее существовавшего мира. Дело писателя — с помощью инструментов из своего ящика достать их из земли, повредив как можно меньше» (КПК).

Кинг говорит Эдди, для того, чтобы стать Ганом, недостаточно заглянуть в его пупок, хотя многие творческие люди так думают. Да, он видит что-то своим мысленным глазом и записывает то, что видит, но от этого не становится создателем написанного. По словам Кинга, одно время он думал, что он — Ган, но это говорила его гордость. Писатели — не пророки, в их историях нет того, что они только что открыли.

Пеннивайз верил в Потустороннего, силу, находящуюся за пределами вселенной, создателя Черепахи и «всего, что было». Это описание подходит к Стивену Кингу. Он заявляет, что убил Джейка в «Стрелке», потому что не знал, что с ним дальше делать. Он пытается как-то успокоить Роланда, когда об этом заходит разговор. «Вам нет нужды стыдиться, мистер Дискейн. В конце концов я заставил вас это сделать». Но несколько минут спустя признается, что солгал, и именно Роланд позволил Джейку упасть в пропасть.