Последний рейд - Роман Злотников

К исходу второй недели полета Тэя уже начала поднимать головку и изо всех сил тянуться, будто собираясь сесть. Тэра чутко следила за развитием малышки, не позволяя ей особо многого, но внимательно присматриваясь к ее ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ возможностям. А все буквально кричало о том, что девочка развивается необычайно быстро. Епископ Плора, настоявший на своем присутствии на корабле Элиана Толеола, дабы, как он говорил, “наставлять язычников в вере и благочестии”, но на самом деле чтобы приглядывать за крестницей (ну разве он мог устоять перед соблазном и не окрестить девочку на третий день после рождения?), смотрел на ее старания и покачивал головой. Он был одним из ОЧЕНЬ немногих Детей гнева, которые разбирались в вопросах развития ребенка, чему причиной было его священничество на Дальней Катеньке, ну и немалая личная заинтересованность. И этот ребенок удивлял и его. Впрочем, он относился к этому с заметно большим спокойствием, чем Тэра, поскольку это был ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК ДЕТЕЙ ГНЕВА. Ему и полагалось быть необычным.

В два месяца Тэя села, причем сама. Когда ей исполнилось три недели, она перестала просыпаться для ночного кормления, а утром, проснувшись, частенько играла сама с собой, пуская пузыри и тихонько что-то напевая на своем чудесном младенческом языке, которого никогда не понять взрослому, но от которого у любого взрослого сердце заходится от нежности и счастья. Тэра, естественно, просыпалась, когда просыпалась и Тэя, но затем опять слегка задремывала, купаясь в этом ощущении счастья и ласки, которое дает доброе воркование маленького и совершенно счастливого существа, радующегося самому факту своего существования и факту существования этого чудеснейшего из миров. И девочке не было никакого дела до того, что ее колыбелька установлена в самом сердце самой чудовищной машины разрушения, придуманной разумом. Что ж, в мире случаются парадоксы и покруче, так что Тэра старалась об этом не думать, а просто лежала и нежилась, немного жалея Счастливчика, который был лишен самого удивительного чуда на свете — возможности проснуться под пение и смех своего ребенка…

Вот в одно такое утро все и произошло. Когда Тэя, по своему обыкновению, проснулась и запела, Тэра приоткрыла один глаз, улыбнулась дочке и вновь задремала. И вдруг ей заехала по лбу детская соска. Тэра вскинулась на кровати. Малышка сидела в своей уютной выемке и, улыбаясь во весь рот, махала ручками…

Как ей это удалось, выяснилось спустя несколько часов. Тэра как раз выскочила из душевой, где она наскоро, боясь, что шустрая малышка повторит свой подвиг без нее, ополоснулась после тренажерного зала (во время ее отсутствия за Тэей следил Плора, нагло манкировавший остальными своими обязанностями). Тэя проснулась, окинула взглядом свое вроде бы такое уютное гнездышко, глубоко, по-взрослому, вздохнула и насупилась, затем уперлась ножками и, тихонько покряхтывая, начала подниматься, упираясь спиной в стенку выемки. Достигнув верхней точки, она сосредоточилась и, качнув вперед большой головкой, оторвала спинку от стенки. Пару мгновений она с крайне сосредоточенным видом балансировала на еще слабеньком позвоночнике, а затем, найдя точку равновесия, облегченно расслабилась и… громко пукнула. Тэра не выдержала и рассмеялась, а спустя мгновение к ее серебристому смеху присоединился и веселый тоненький голосок дочки. Ее девочка, похоже, совершенно не умела плакать…

К исходу одиннадцатой недели полета, когда до цели оставалось всего около тридцати часов полетного времени, стало ясно, что произошло чудо. За все прошедшее время флот ни разу не столкнулся с серьезным сопротивлением. Так, десяток мелких стычек, во время которых ни разу не пришлось задействовать основные силы флота. Вполне хватало эскадр боевого охранения. Впрочем, чуда во всем этом было немного. Просто маршрут, выбранный Счастливчиком, был проложен столь иезуитски, что все это время Могущественные отчаянно готовились сражаться с тенью. Как только продвижение столь большого флота было обнаружено, перед Могущественными сразу встал вопрос — а куда он идет? А сведения об империи Могущественных, за десятилетия собранные Смотрящим, позволили Счастливчику так разработать маршрут, что, пытаясь ответить на этот вопрос, Могущественные раз за разом допускали ошибку. Сначала они принялись сосредотачивать свои силы неподалеку от огромного пула промышленных планет, лежавшего почти по оси следования флота. Но флот обошел его по большой дуге и, прибавив ходу, устремился далее. Следующим объектом могли оказаться миры Низших — поставщиков солдат, но и они оказались ложной целью. Однако сейчас, когда истинная цель похода уже вырисовывалась со всей очевидностью, эскадры Врага, сосредоточенные для защиты первой и второй ложных целей, дымя ходовыми двигателями, отчаянно старались догнать флот людей. И, судя по сигналам датчиков минных сетей, которые в полной мере выполнили свою задачу, заключавшуюся не столько в уничтожении, сколько в максимально возможном задержании преследователей, вражеские флоты находились не более чем в сорока часах подлета. Как бы то ни было, но обратной дороги у самого могучего флота, собранного человечеством, попросту не было. И главное, никто, даже сам Счастливчик, не догадывался, что их ждет впереди…

6

Туманность Первого мира росла на экранах все последние шесть дней. Нет, ее и раньше можно было вывести на экраны “маршрутников”, покрутить направо-налево, приблизить или отдалить, но это была компьютерная реконструкция. А шесть дней назад мощнейшие оптические сенсоры линкоров Содружества Американской Конституции уже различили небольшую и, несмотря на чрезвычайную плотность, слабо видимую в оптическом диапазоне туманность шарообразной формы. Пару дней она была видна достаточно четко, а затем будто подернулась дымкой, что наводило на мысль о наличии на прикрывающих ее крепостях мощных систем постановки помех. Но какой же они тогда должны были быть мощности?!!

За шесть часов до выхода на дистанцию действительного огня линкоров, самых дальнобойных кораблей флота, Счастливчик дал команду начать перестроение в ордер атаки. Непосредственный боевой порядок еще мог измениться, но при любом раскладе было ясно, что начинать атаку будут корабли, оснащенные самыми мощными и дальнобойными орудиями, — линкоры и тяжелые мониторы подавления. Атаковать флот, опирающийся на батареи орбитальных крепостей, без их подавления совершенно невозможно, а здесь дело обстояло именно так. Причем никто не знал не только боевых характеристик орбитальных крепостей, но и даже их примерного числа. Сошлись на том, что их не может быть меньше пяти, однако, скорее всего, вряд ли будет больше пятнадцати. Но это было больше умозрительным заключением, основанным даже не на каких-то сведениях, а на том, что, исходя из важности объекта, а также из соотношения численности эскадры прикрытия, базирующейся на одной крепости, атаковать существенно большие силы было бы сущим безумием. То есть — “нам хотелось бы, чтобы это было так…”