Дочь кардинала - Филиппа Грегори

– Муж Маргариты Бофорт?

Он кивает. И это для нас плохая новость, потому что лорд Стэнли известен тем, что всегда принимает сторону победителя. Если он встал на сторону, противостоящую нам, значит, наши шансы невелики.

– Они не хотят, чтобы я короновал мальчика и служил его старшим советником. Они хотят, чтобы он пребывал только под их опекой и ни в коем случае не под моей. Они хотят удалить его от меня, как только это станет возможно, и восстановить Риверсов во всех их правах, арестовав меня за измену. Только тогда они его коронуют, поставят регентом Энтони Вудвилла и сделают его лордом-протектором. Мальчик стал одновременно и трофеем, и пешкой в этой игре.

Я могу лишь качать головой в ответ.

– Что ты собираешься делать?

– А что мне еще делать? – мрачно улыбается он. – Я арестую их за измену. Заговор против лорда-протектора – это тоже измена, почти такая же, как если бы я был королем. У меня уже под стражей сидят Энтони Вудвилл и Ричард Грей. Я просто арестую Гастингса, и епископа, и Томаса, лорда Стэнли.

Раздается стук в дверь, и в нее входят мои дамы с сундуком моей одежды.

– Не сюда, – говорит им мой муж. – Ее светлость и я будем спать в других комнатах, в дальней части дома.

Они делают реверанс и выходят.

– А почему мы будем жить не в своих комнатах, где живем обычно? – спрашиваю я. – Там красиво, и окна смотрят на реку.

– С той стороны дома безопаснее, – говорит Ричард. – Брат королевы вывел флот во море. Если они поднимутся вверх по Темзе и откроют по нам огонь, то ядра попадут прямо в наши комнаты. Этот дом никто и не думал укреплять. Кто бы стал ожидать нападения с реки от своего собственного флота?

Я выглядываю из широких окон на реку, которую так люблю, на кораблики, паромы, маленькие лодки и баржи, мирно плывущие по своим делам.

– Брат королевы может напасть на нас? С нашей реки, с Темзы? И стрелять по нашему дому?

Он кивает в ответ.

– Пришло странное время, – говорит он. – Каждое утро я встаю и пытаюсь угадать, какие еще адские испытания она приготовила нам сегодня.

– Кто на нашей стороне? – Этот вопрос мой отец всегда задавал одним из первых.

– Бэкингем оказался настоящим другом. Он ненавидит жену, которую его заставили взять, равно как и все семейство Риверсов. В его распоряжении немалое состояние и много людей. Еще я могу рассчитывать на моих людей с севера, конечно. Джон Ховард, мои личные друзья, приближенные моей матери, твои родственники, разумеется, все Невиллы…

Я внимательно слушаю.

– Этого недостаточно, – говорю я. – И большинство наших сил располагается на севере. Она же может поднять весь королевский дом, придворных и свою собственную семью, которую она всю пристроила на весьма важные посты. Она может попросить помощи у Бургундии, у своих родственников в Европе. Кто знает, может, она уже заключила союз с королем Франции? Конечно, Франция предпочтет поддержать ее, а не тебя, потому что решит, что потом им будет проще давить на женщину, если она встанет у власти. А еще, как только разойдется весть о том, что ты сейчас в Лондоне, поднимутся шотландцы.

– Я знаю, – кивает он. – Но у меня есть принц, и это мой козырь. Помнишь, как было со старым королем Генрихом? Если ты держишь в своих руках короля, то против тебя не найдется контраргументов. Последнее слово окажется за тобой.

– Если только кто-то не решит короновать кого-то другого, – напоминаю я ему. – Именно это мой отец сделал с твоим братом. Он держал Генриха под стражей, но короновал Эдуарда. Что, если она возведет своего второго сына на престол? Даже если истинный наследник находится в твоих руках?

– Я знаю. Мне необходимо забрать у нее и второго сына. Мне придется взять под стражу всех, кто может заявить свои права на корону.

Мы с матерью Ричарда вместе коротаем время в дальних комнатах замка Бейнардс. Сквозь распахнутые окна до нас доносится надоедливый гам людных улиц и едкий смрад в горячем воздухе, но Ричард просит нас держаться подальше от прохладных садов, ведущих к реке, и вообще не подходить к окнам, выходящим на реку. Нам нельзя выходить на улицу без сопровождения вооруженной охраны. Ричард не уверен в том, что Риверсы не наняли убийц, чтобы расправиться с нами. Герцогиня бледна от беспокойства. Она держит в руках вышивку, но очень редко шьет: лишь берет в руки, чтобы снова отложить, стоит ей только услышать новый звук за окном.

– Господь свидетель, как бы мне хотелось, чтобы он ее убил! – внезапно произносит она. – Надо положить ей конец. Ей и всем этим неизвестно как нагулянным детям.

Я молчу. Сказанное настолько совпадает с моими собственными мыслями, что у меня не находится смелости это признать.

– С тех пор как она наложила свое заклятье на моего сына Эдуарда, я не прожила ни одного счастливого или спокойного дня, – говорит герцогиня. – Из-за нее он лишился любви твоего отца, потерял шанс заключить достойный и выгодный брак, который принес бы долгожданный мир между нами и Францией. Он попрал честь своей семьи, позволив ей привести в свой дом весь ее живучий выводок. А теперь она собирается посадить одного из своих недалеких и непонятно откуда взявшихся сыновей на трон. Это она велела ему убить Джорджа, я знаю, я была там, когда она сказала ему это сделать. Эдуард сам никогда бы не вынес смертный приговор. Это ее шпионка убила твою сестру, а теперь она замышляет убить моего последнего сына, Ричарда! В тот день, когда он падет жертвой одного из ее заклятий, она положит конец моему роду.

Я киваю, не смея произнести что-либо вслух.

– Ричард болен, – бормочет она. – Клянусь, это ее рук дело! Он говорит, что у него болит плечо и что он не может спать. Что, если она уже стягивает веревку вокруг его сердца? Надо предупредить ее, что, если она хоть чем-нибудь навредит ему, хоть один волос упадет с его головы, мы убьем ее мальчишку.

– У нее два сына, – говорю я. – И два шанса занять трон. И, убив принца Эдуарда, мы всего лишь передадим трон принцу Ричарду.

Она с удивлением смотрит на меня. Она и не знала, насколько я ожесточилась сердцем. Но она также не знала и того, что я наблюдала за тем, как корчится от боли моя сестра, как кричит, пытаясь родить ребенка во время шторма, вызванного ведьминым ветром. Она умерла от ведьминого яда. Если бы мое сердце было трепетным и нежным, оно бы не выдержало, и я бы с ума сходила от страха. У меня тоже есть сын, которого я должна защитить, как и маленьких племянников. И у меня есть муж, который по ночам ходит по спальне, вцепившись в правую руку, боль в которой не дает ему спать.

– Ричарду придется захватить и второго мальчика, – говорит она. – Нам придется забрать обоих наследников семейства Риверсов.

Тем вечером Ричард, вернувшись домой, приветствует нас с герцогиней с отсутствующим видом. Мы идем на свое место за обеденным столом, и он мрачно кивает в ответ на радостные приветствия его людей. Все знают, что мы подвергаемся опасности и в замке витает ощущение осады. Когда он опирается на правую руку, чтобы сесть на свое место, она подгибается под ним, и он чуть не падает, морщась и хватаясь за плечо.

– Что случилось? – тревожно шепчу я.

– Рука, – отвечает он. – Она отказывает мне. Эта ведьма делает свое черное дело. Я знаю.

Я прячу свои страхи поглубже и улыбаюсь всему столу. Среди тех, кого я вижу, есть те, кто доложит обо всем королеве, скрывающейся за толстыми стенами святилища. Они расскажут ей о том, что ее враг стал уязвимым. Она совсем недалеко, внизу по течению реки, в сумрачных залах под Вестминстерским аббатством. Я почти ощущаю ее присутствие в зале, подобно холодному, зараженному дыханию. Ричард окунает руки в серебряную миску, которую ему поднесли, и вытирает их о полотенце. Слуги начинают носить блюда с едой из кухни и расставлять их по столам.

– Сегодня дела идут неважно, – тихо говорит Ричард, обращаясь ко мне. Его мать наклоняется поближе с другой стороны стола, чтобы тоже слышать. – Я нашел доказательства заговора между Гастингсом и королевой, о котором подозревал. Его шлюха действительно была посредником. Мортон в этом тоже участвует. Я обвинил их прямо в совете и арестовал.

– Молодец, – немедленно отозвалась его мать.

– Ты отдашь их под суд? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Нет, – всего лишь отвечает он. – Времени нет. Это – неизбежные потери войны. Гастингсу отрубили голову в Тауэре. Мортона я передал заботам Генриха Стаффорда, герцога Бэкингема. Ротерхама и Томаса, лорда Стэнли, я пока подержу под подозрением. Я велел обыскать их дома, чтобы найти доказательства их измены, и казню их незамедлительно, если обнаружу, что они вступили против меня в преступный сговор.

Я не произношу ни слова, потому что к нам подходит слуга с куриным фрикасе. Когда он отходит, я шепчу:

– Обезглавил? Уильяма Гастингса? Без суда? Вот так запросто?

Его мать бросает на меня горящий взгляд.