Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе - Галина Юзефович

Андрей Аствацатуров

И не только Сэлинджер

[166]

Петербуржец Андрей Аствацатуров, как известно, существует сразу в двух ипостасях. С одной стороны, он прозаик, оптовый производитель едких и местами очень смешных скетчей (чтобы не употреблять обидное слово «баек») из жизни питерских интеллигентов, убежденных лузеров, преимущественно гуманитариев и почти всегда очкариков. С другой, Аствацатуров – культовый университетский преподаватель, специалист по зарубежной литературе XX века и объект обожания уже нескольких поколений студентов-филологов (мало кто знает, но вторая ипостась некогда вскормила первую: почти весь тираж дебютной книги Аствацатурова «Люди в голом» был стремительно раскуплен его бывшими и актуальными учениками, и уже после на создавшийся ажиотаж подтянулись читатели из других сфер).

«И не только Сэлинджер» – первая, по сути дела, встреча Аствацатурова-прозаика с Аствацатуровым-филологом. Десять остроумных и изящных эссе, посвященных английским и американским писателям (охват достаточно широк – от Генри Джеймса до Апдайка и от Амброза Бирса до Шервуда Андерсона), не столько углубляются в литературоведческие тонкости и нюансы, сколько акцентируют внимание читателя на том, как именно писатель добивается того или иного эффекта, – пугает, волнует, удивляет, смешит.

Джозеф Конрад в своем «Сердце тьмы» деконструирует и переосмысливает старый добрый викторианский приключенческий жанр, собирая из его обломков нечто гораздо более современное – и гораздо более пугающее. Уильям Голдинг в «Повелителе мух» воспроизводит тот вариант конца света, при котором на поверхность из области бессознательного вырываются все наши самые темные страхи, предрассудки и желания, – и оказывается в этом качестве буквально обручен с жившим за две с половиной тысячи лет до него Еврипидом. Амброз Бирс отрицает свободу воли, а вместе с ней и психологию, выстраивая свои ужасающе актуальные военные миниатюры из такого древнего материала, как рок и предопределение. А вот и сам писатель Аствацатуров в детстве, в гостях у бабушки, вглядывается в висящую в коридоре географическую карту, силясь разглядеть на ней контуры своей судьбы…

Персональный опыт перемешивается в «И не только Сэлинджер» с литературными наблюдениями, биографические подробности оказываются продолжением (или, напротив, истоком) творчества писателей, и всё вместе складывается в изящную мозаику, не лишенную, ко всему прочему, некоторой практической полезности: в конце концов, пишут сегодня многие, и подсмотреть, как у других выходят какие-то хитрые приемы, всегда полезно.

Ирина Левонтина

О чем речь

[167]

Вторая по счету книга лингвиста Ирины Левонтиной напрямую продолжает первую («Русский со словарем»): те же обаятельные, остроумные и местами парадоксальные заметки о русском языке в его нынешнем состоянии. Об эволюции слов и выражений, о новых словах и способах их употребления, о точках пересечения жизни и языка (сегодня уже практически неразделимых) Левонтина пишет с академической точностью и ясностью, но при этом без всякого снобизма. Языковой пуризм, предписывающий каждому интеллигентному человеку сложить голову в неравной борьбе за кофе мужского рода, автору совершенно чужд и, более того, не слишком симпатичен. Рассматривая язык как живую, подвижную и изменчивую структуру, Левонтина в лучшем случае может позволить себе незлую иронию или мягкое недоумение. Так, ее очень веселит словосочетание «сидеть на посту» (по аналогии с «сидеть на диете») или наметившееся смешение слов «харизма», «карма» и «планида» (все они теперь обозначают более или менее просто судьбу), но свою задачу Левонтина видит не в том, чтобы исправить и искоренить, а в том, чтобы зафиксировать, осмыслить и определить, как, в какой точке индивидуальное становится общим, где язык в самом деле меняет свое русло, а где просто выдает в сторону случайный протуберанец.

«О чем речь» – из тех книг, которые, на мой вкус, нужно иметь обязательно «в бумаге», а не на электронном носителе, и раскладывать по дому в тех местах, где вам случается засесть с чашкой чая или каким-то иным снарядом. Раскрыть в произвольном месте, прочитать две-три зарисовки, закрыть, подумать, примерить на себя, а после вернуться и продолжить – снова с любого места и всё с тем же неизменным удовольствием.

Благодарности

Количество людей, без которых эта книга никогда не появилась бы на свет, поистине безгранично – по идее мне, конечно, следовало бы поименно перечислить каждого из упомянутых на ее страницах писателей и переводчиков, а также людей, неизменно остающихся в тени, – издателей, редакторов, корректоров, художников, литературных агентов, без кропотливого и упорного труда которых мне попросту не о чем было бы писать. Но этот список был бы бессмысленно длинным и в значительной степени повторял бы содержание, поэтому ограничусь теми людьми, которые непосредственно причастны к появлению текстов, вошедших в этот сборник.

В первую очередь мне кажется очень важным поблагодарить главных редакторов и редакторов отделов культуры в изданиях, где я работала, за их долготерпение и готовность до последнего сохранять книжную рубрику (любой человек, имевший дело с отечественными СМИ, понимает, как это непросто). Сергей Пархоменко, Дина Годер, Всеволод Бродский, Анна Максимова, Михаил Бергер, Ольга Серова, Татьяна Атамалибекова, Надежда Крученицкая, Сергей Мостовщиков, Александр Кабаков, Юна Козырева, Иван Засурский, Дмитрий Бавильский, Петр Поспелов, Кирилл Дыбский, Галина Башманова, Галина Тимченко, Иван Колпаков, Татьяна Ершова – без вас литературного критика Галины Юзефович попросту бы не существовало.

Мои дорогие коллеги, у которых я училась и продолжаю учиться, компетенцией которых я беззастенчиво пользуюсь, также внесли свой неоценимый вклад в мою судьбу. Борис Кузьминский, Лев Данилкин, Авдотья Смирнова, Александр Гаврилов, Анна Наринская, Наталья Кочеткова, Николай Александров, Константин Мильчин, Наталья Ломыкина, Владимир Харитонов, Василий Владимирский – наши разговоры, очные и заочные споры, согласия и несогласия были и остаются одним из главных источников моего профессионального опыта.

Отдельное спасибо мне бы хотелось сказать Татьяне Трофимовой – моей коллеге и другу, верному товарищу во множестве безумных начинаний, первому и самому строгому моему читателю. Ну, и конечно же несправедливо будет не упомянуть моих мужа и детей – Михаила, Гошу и Тимошу Бенюхисов, точно знающих, что если мама лежит на диване с книжкой – значит, она работает и ее ни в коем случае нельзя беспокоить.

Сноски

1

М.: Эксмо, 2004.

2

М.: Открытый мир, 2005.

3

М.: Эксмо, 2008.

4

М.: Эксмо, 2009.

5

М.: Эксмо, 2010.

6

М.: Эксмо, 2011.

7

М.: Эксмо, 2015.

8

М.: Гаятри/Livebook, 2007.

9

М.: Гаятри/Livebook, 2009.

10

СПб.: Лимбус-Пресс, 2007.

11

М.: Эксмо: Яуза, 2005.

12

М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2009.

13

М.: АСТ, 2010.

14

М.: АСТ, 2011.

15

СПб.: Азбука-Аттикус: Азбука, 2012.

16

Псевдоним Алексея Иванова, взятый специально для романа «Псоглавцы» в качестве эксперимента: для «чистой», «независимой» оценки романа в прессе и критике, безотносительно славы автора, за плечами которого «Географ глобус пропил», «Золото бунта», «Сердце пармы», «Блуда и МУДО» и проч.

17

М.: АСТ: Corpus, 2010.

18

М.: Фантом-Пресс, 2005. Перевод с английского С.Ильина.

19

М.: АСТ: Corpus, 2014.

20

М: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015.

21

М.: Эксмо, 2011.

22

М.: АСТ, 2013.

23

М.: АСТ, 2015.

24

М.: АСТ: Corpus, 2011. Перевод с испанского Н.Богомоловой, Е.Матерновской, И.Новосадской.

25

М.: АСТ: Corpus, 2014. Перевод с испанского В.Капанадзе.

26

М.: Захаров, 2012.

27

М.: Захаров, 2015.

28

М.: АСТ, 2010.

29

Позднее инкогнито всё же будет раскрыто – и подтвердится, что под псевдонимами «Анатолий Брусникин» и «Анна Борисова» действительно скрывался Борис Акунин.

30

М.: АСТ, 2012.

31

М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2012.

32

СПб.: Азбука-Аттикус: Азбука, 2012. Перевод с английского А.Грызуновой.

33

СПб.: Азбука-Аттикус: Азбука, 2011. Перевод с английского А.Грызуновой.