Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов

Аресту я обязана своей «подруге» и коллеге в FLTCE США, Светлане Фрадис, которая работала по заданию американской контрразведки.

В начале апреля 1987-го года, ровно шесть месяцев спустя ареста — ровно столько, сколько по настоянию американских «союзников» возможно было держать меня под следствием в женском следственном изоляторе г. Мюнхена — Нойдек, Верховные судьи и Суд Баварии, оправдал меня от шпионажа по 77 статье УК Германии, присудив 5 лет условно за незаконный переход границы ФРГ без официального уведомления властей. Майк выступил на суде одним из свидетелей против одиннадцати обвинителей с американской стороны. Он долго хвалил меня за сотрудничество со следствием и хорошее поведение в СИЗО. Впредь мне полагалось докладывать немецкой Службе по защите конституции (Verfassungsschutz) все связи с секретными агентами иностранных держав. Агентом оказался муж.

«Здравствуй! — раздался привычный голос по телефону. — Отправишь в Москву мои книги?» Я задумалась: «Да, но сначала поинтересуйся я меня, как поживает наша дочка!» Прошло два года, как он не видел Александру и российские консулы в Мюнхене, Вене и Зальцбурге, к моему недоумению, говорили, что все проблемы у меня из-за Олега. Это никак не укладывалось в моём уме.

А тем временем в конце 1987-го года пал «железный занавес», «берлинская стена» и по приглашению ВШЭ Плеханова, держа за руку пятилетнюю дочь, я летела в Москву с адресом на улице Симонова, зажатым в ладошку. Это оказалась квартира брата — Игоря Туманова, который сразу на пороге узнал нас с Александрой. Пока мы на кухне накрывали стол для желанного гостя, дверь в квартиру ещё раз открылась. Маленькая дочь отца сразу узнала. Все было просто и очень по-свойски. Олегу не здоровилось. Он сидел рядом с нами и только тихо слушал. Потом куда-то позвонил и сказал: «Светлана в Москве с дочерью». И тогда я опять стала понимать сложившуюся ситуацию.

Олег вернулся в Москву, а я осталась в Мюнхене со «всякими», как выражался Олег, «Рарами». Заметая грехи и зарабатывая себе «звездочки» на пагоны, он настаивал, что я завербована противниками России. При этом он тратил по общей кредитной карте семейные сбережения, не ожидая, что мы когда-то увидимся. Только в его версию никак не вписывался мой арест. Олег докладывал на бывших коллег «Радио Свобода» — Валерия Коновалова, Марио Корти, Герда фон Дёминга и … на жену и шестилетнюю дочь. Вот такая история. Поэтому я увожу в Мюнхен дочку, понимая, что очень скоро вернусь.

Через две недели, будто ничего не было, Олег встречает меня в Шереметьево-2, весело помахивая ногами, сидя за стойкой паспортного контроля! Мы вместе ужинаем в ресторане гостиницы «Будапешт» на Садовом. Ему жаль 20 лет борьбы агентом советской разведки рядом с врагами коммунистов. Уничтожение государства, умов, отсутствие перспектив, скатывание в пропасть, к этому процессу он не хочет иметь отношения. Он чужой среди своих и хочет, чтобы его оставили в покое! Но как объяснить кураторам, почему он доносил на меня.

Как хищник, Олег идет по следу, аккуратно нащупывает почву и атакует. Он докладывает начальству об опасности с Запада, угрожающей руководству страны. Он объединяется со мной из холодного расчета или по любви? Ответ положительный на оба вопроса. Для меня он представляет — не дорогу к власти и возможность влиять на будущее, но фигуру народного достояния. И вместе мы влиятельная пара, несмотря, на то, что взаимное уважение подверглось массивному давлению из-за саморазрушительного поведения Олега. Дочь, униженная и оскорбленная отцом, прячет свою боль за храброй улыбкой и марширует за мной, как отважный солдат дальше.

Еще в Германии, в случае опасности, перекладывая на меня ответственность, Олег выявил своих противников. После моего внезапного приезда в Москву, он, к своему удивлению обнаружил, что мои возможности превосходят. Он с восхищением смотрит на мою уверенность, твердость и не колеблющуюся лояльность, а значит, попадает под мое влияние. Но его самолюбие по-прежнему задето и уязвлено. Он опасается воссоединения, чтобы не быть вновь отвергнутым. Счастье не порок, но где грань, за которой начинается бегство от нее. Попытки проявления любви, чередуются проявлениями ненависти — он, то зовет меня в Россию, то протестует, чтобы не пускали. А сам, наносит себе удар за ударом «Признаниями агента КГБ», — публикуя новую версию засланного с помощью КГБ на Запад — агента, противореча правде, также как прежней версией «возвращения блудного сына». Раздираемый душевной болью и противоречиями, он уходит в алкоголь, уступая политическую династию Тумановых.

Весной 1988 года, в последний раз перед его смертью от рака, я встретилась с полковником Александром Лембарским в Мюнхене. Он приехал в Европу из Америки специально, чтобы со мной попрощаться. «Я ошибся, мы выбрали поле боя по разные линии фронта. Но мы все живем для России и для ее будущего. Увидишь Олега — передай ему, что я люблю его по-прежнему».

Эту же, 2-ую фразу, повторяет мне в 2008 году Александр Рар, ныне глава отдела России и Евразии немецкого Совета Внешней Политики и Кавалер Ордена Чести Германии на Международном экономическом форуме в Санкт Петербурге.

Но ещё шла осень 1993-го года, скоро начнётся Чеченская война и ничего не зная об Олеге, я порвала обратный билет в Мюнхен. Я с тревогой думала о том, что будет с государственной границей и устоит ли политический режим. Находясь в своей съёмной квартире в сталинке у метро «Красные ворота», в километре от Олега на 2-ом Самотечном переулке, я держала слово, которая дала в консульстве РФ в Мюнхене и не звонила ему, пока один из друзей мне не напомнил: «Хотя бы на минуту тебе можно позвонить Туманову, чтобы сказать, что вы с дочерью его помните и любите». С этой мыслью я набрала телефон брата Олега, Игоря, в канун дня рождения Олега 10 ноября 1997-го года, и услышала: «Олег умер. Мы его похоронили, две недели назад…». Я вышла на балкон. Громкий крик будто тяжело раненого зверя ещё долго сотрясал воздух…

В своей книге «Век Свободы не видать» Валерий Коновалов написал: «Я никогда не осуждал Олега ни за возврат в СССР, ни за сотрудничество с КГБ. Строгие правила «Свободы», да и проблемы личного свойства у самого Олега — перед смертью он много пил, не давали нам возможности нормально свидеться, когда я прилетал в Москву. И все же, несмотря ни на что, Олег Туманов был и останется навсегда в моей памяти русским человеком. Спи спокойно, земля тебе пухом…».

«Олег, ты слышишь. Мы с дочкой тебя любим. Просто через наши с тобой души дрались разные люди и власти. А мы с тобой вместе, как тогда, когда ты в ночи привязывался ко мне нитью, чтобы мы парили с тобой в небе вместе. Ты всегда хотел смотреть на землю сверху и знал, что душа бессмертна. Она терзалась у тебя после смерти, пока ты не попросил меня о прощении. А, я тебя никогда не винила. Ты ушел, потому что наверху тебе легче бороться с этой жизнью… за Россию. Ты все понимал и всегда делал первым … среди русских берез и рек, любви, памяти и надежды… а я осталась тут, чтобы доказывать самой себе, что справлюсь в этой жизни одна, без тебя»…