Иудейские древности (Книги 1-20) - Иосиф Флавий

9. После таких со стороны Ионафа уверений в преданности Давид отправился в условленное место. На следующий день (в новолуние) царь Саул, совершив, по установленному обычаю, ритуальное очищение, сел за обеденный стол, причем место с правой от него стороны занял сын его Ионаф, а с левой военачальник Авеннир. Когда Саул увидел, что место Давида осталось незанятым, он сперва промолчал, предполагая, что Давид не успел совершить ритуального очищения. Когда же он и на второй день не заметил Давида, то обратился к сыну своему Ионафу с вопросом, почему как накануне, так и сегодня не видно за столом в числе обычных гостей cынa Иессея. Ионаф ответил по уговору, что Давид, с его разрешения, отправился к себе на родину ввиду семейного празднества и пригласил и его, Ионафа, направиться вместе с ним для участия в жертвоприношении. "Поэтому, если ты разрешишь мне это,прибавил он,-и я отправлюсь [в Вифлеем]".

Тут только пришлось Ионафу воочию убедиться во враждебном настроении отца своего против Давида и явно увидеть все его козни, потому что Саул не смог скрыть гнев свой, но стал поносить и Ионафа, называя его развратником и врагом, сообщником и пособником Давида, говоря, что Ионаф, при таких своих взглядах, не стыдится ни отца, ни матери своей и не желает понимать, что, пока жив Давид, их собственная царская власть подвергается крайней опасности. "Поэтому пошли за ним,- сказал Саул,- чтобы я [достойным образом] наказал его". Когда же Ионаф возразил: "За какие преступления собираешься ты наказать Давида?" - то Саул окончательно рассвирепел и перешел от упреков и ругательств к делу: схватив копье, он бросился с ним на сына, намереваясь убить его. Однако ему не удалось сделать это, потому что он вовремя был остановлен друзьями. Ионафу же стало вполне очевидною вся ненависть царя к Давиду и страстное его желание погубить последнего, так как он из-за этого чуть было не поднял руки на собственного сына.

10. Так как Ионаф с горя уже больше не был в состоянии участвовать в обеде, то он вышел из-за стола и всю ночь не мог сомкнуть глаз от печальных размышлений, что сам он чуть не погиб и что гибель Давида решена бесповоротно. На рассвете он же вышел в поле, за город, как будто для упражнения в стрельбе, а на самом деле для того, чтобы, по уговору, известить друга своего о решении отца. Сделав все, как было условлено, Ионаф отправил сопутствовавшего ему отрока назад в город, сам же пошел в более скрытое место, где находился Давид, чтобы свидеться и переговорить с последним. Увидев его, Давид бросился к ногам Ионафа и со слезами на глазах благодарил его за спасение ему жизни. Ионаф же поднял его с земли, крепко обнял его, и оба долго плакали, вспоминая вместе прожитую юность, свою взаимную дружбу, служащую предметом столь великой зависти, и предстоящую им теперь разлуку, которая казалась им хуже смерти. Оправившись наконец несколько от своей печали, они дали друг другу слово не забывать о клятвенном своем обещании и затем расстались [ ].

Глава двенадцатая

1. Убегая от царя и смерти от руки его, Давид прибыл в город Наву [ ] к первосвященнику Ахимелеху, который очень удивился, видя, что Давид пришел один без спутника и даже без слуги, и потому тотчас же спросил о причине такого странного явления. Давид известил, что царь дал ему тайное поручение, при исполнении которого присутствие посторонних лиц было нежелательно. "Впрочем,- сказал Давид,- я приказал слугам съехаться со мною здесь, в этом городе". Затем он попросил у первосвященника несколько припасов на дорогу, говоря, что своею помощью он окажет ему дружескую услугу и поспособствует исполнению предприятия. Получив припасы, Давид попросил также какого-нибудь оружия, бывшего случайно под рукою, меча или копья. В то время там находился один из сяугСаула, сириец Доик [ ], которому были поручены табуны царских мулов. Первосвященник ответил на просьбу Давида, что у него нет никакого оружия, кроме Голиафова меча, который, после убиения филистимлянина, Давид сам посвятил Господу Богу.

2. Взяв себе этот меч, Давид бежал из пределов еврейской земли в филистейский город Гитту, где тогда царем был Анхус. Тут его увидали и узнали слуги царя си тотчас донесли последнему, что это тот самый Давид, который перебил много десятков тысяч филистимлян. Тогда, боясь быть убитым и подвергнуться здесь той же самой опасности, от которой он бежал из владений Саула, Давид притворился сумасшедшим и юродивым, говорил с пеной у рта и всякими другими способами старался убедить царя Гитты в своей душевной болезни. Действительно, царь очень рассердился на своих слуг за то, что они привели к нему сумасшедшего, и потому приказал им поскорее выпроводить Давида.

3. Спасшись таким образом из Гитты, Давид направился в область колена Иудова, поселился тут в пещере вблизи города Адуллама [ ] и послал своим братьям известие о своем местопребывании. Братья явились к нему в сопровождении всей родни, а также стали стекаться к Давиду все те, которые были в бедственном положении или должны были почему-либо бояться царя Сеула, и охотно стали предлагать ему свои услуги. Таким образом вокруг Давида вскоре собралось около четырехсот человек. Ободренный такою массою товарищей, Давид покинул пещеру, отправился к моавитскому царю и просил его разрешить родителям его жительство в стране до тех пор, пока не выяснится его положение. Царь не только с радостью оказал Давиду эту услугу, но и оказывал родителям его в продолжение всего их пребывания в его стране всяческое почтение... [ ].

4. Между тем сам Давид, по приказанию пророка, векинул пустыню, отправился в область колена Иудова - поселился там в городе Саре [ ].

Когда Саул услышал, что Давида видели окруженным большою толпою [вооруженных], он впал в необычайный страх, и ужас обуял его при мысли, что, при знакомой ему храбрости и отваге Давида, здесь угрожает такая опасность, которая совершенно сокрушит его или по крайней мере представит серьезные затруднения. Ввиду этого Саул созвал своих приближенных, военачальников и представителей того колена, из которого он сам был родом, к себе на ту гору, где помещался его дворец, сел на месте, носившем название Аруры [ ], и, окруженный множеством высокопоставленных лиц и отрядом телохранителей, обратился к собранию со следующими словами:

"Товарищи и сородичи мои! Думаю, что вы не забыли о тех благодеяниях, которые я оказал вам, предоставив в ваше владение земельные участки и удостоив вас почетными должностями и званиями. Теперь я спрашиваю вас, рассчитываете ли вы на более щедрые знаки милости и на большее число подарков со стороны сына Иессея? Я ведь знаю, что вы все расположены к нему, так как даже собственный сын мой Ионаф держит его сторону и склоняет вас к тому же. Мне отлично известен факт заключения клятвенного договора Ионафа с Давидом, и я прекрасно знаю, что Ионаф является товарищем и сообщником Давида в происках против меня. Между тем никому из вас нет до этого дела; напротив, вы спокойно ожидаете грядущих событий".

Царь смолк, но никто из присутствующих не ответил на его речь. Один лишь сириец Доик, заведовавший царскими мулами, сказал, что он видел, как Давид явился в город Наву к первосвященнику Ахимелеху, как тот предсказывал ему будущее и как Давид, получив от него припасы на дорогу и меч Голиафа, отправился дальше, куда хотел, предварительно обезопасив себя указанным образом.

5. Ввиду этого Саул тотчас послал за первосвященником и всеми его родственниками: "Что я сделал тебе такого ужасного и неприятного, что ты принял к себе сына Иессея и снабдил того, который злоумышляет против моей царской власти, припасами и оружием? Какие предсказания относительно будущего дал ты ему? Ведь тебе было небезызвестно, что он бежал от меня и прятался, злоумышляя против всего моего дома". Первосвященник и не думал отпираться, но прямодушно отвечал, что он все это дал Давиду, думая тем оказать услугу не последнему, но царю, так как не мог предполагать в нем врага Саула, но, напротив, считал его наиболее верным его слугою, тысяцким, а главное, видел в нем царского родственника, зятя. В родство же обыкновенно не вступают с людьми, враждебно настроенными, но, наоборот, с теми, к кому питаешь благоволение и кого хочешь почтить этим. Что же касается предсказания, то он делал это с Давидом уже не в первый раз, но часто и раньше при разных случаях. "Так как Давид заявил,- продолжал первосвященник,- что он послан тобою со спешным поручением, то отказ ему в его просьбе я считал бы скорее неповиновением именно тебе, чем ему. Поэтому ты не имеешь права обвинять меня в каком бы то ни было неблаговидном поступке и не можешь подозрительно относиться к тому, что я помог тогда Давиду, когда думал этим исполнить повелеваемую мне чувством преданности обязанность относительно тебя; я помог твоему другу, зятю и тысяцкому, а не врагу твоему"

6. Однако такими доводами первосвященнику не удалось убедить Саула, потому что страх последнего был так велик, что он не поверил даже столь правдивому объяснению. Царь приказал своим воинам схватить первосвященника вместе с его родственниками и убить их. Но так как стража не решалась прикоснуться к особе первосвященника, предпочитая оказать неповиновение скорее царю, чем Господу Богу, то Саул поручил это дело сирийцу Дойку. Тот в сообществе нескольких подобных же негодяев перебил Ахимелеха и всю его родню, состоявшую приблизительно из трехсот пяти человек. Затем Саул послал отряд также в священнический город Наву с повелением перебить там всех, не щадя даже женщин и малых детей. Самый же город был предан пламени. Спасся из этой резни один лишь сын Ахимелеха, по имени Авиафар. Таким образом оправдалось предсказание, данное Господом Богом первосвященнику Илию, а именно, что беззакония его двух сыновей повлекут за собою истребление всего рода [ ].