Знак свыше - Антон Леонтьев

Даша вспомнила, что за насколько минут до того, как его поразили странные приступы кашля, предвестники смертельного исхода, одна из служанок подала Аль Бадраффи пиалу с каким-то ароматным напитком.

А потом она вспомнила странную, гаденькую ухмылку генерала Саида и многозначительный взгляд, которым обменялись Рамаль и Айна. Неужто… Неужто кто-то из них причастен к смерти Ганнибала?

Девушка не могла отойти от Далила, потому что мальчик рыдал и рыдал. И бросить его в таком состоянии было воистину бесчеловечно. Но примерно через полчаса, наплакавшись всласть, он заснул, прильнув к Даше.

Она погладила его по голове и, подозвав перепуганную старую няньку, приказала ей не спускать глаз с Далила. Старуха по-английски не говорила, зато понимала чуть-чуть по-французски. Закивав головой, она поклонилась Даше и накрыла спящего Далила одеяльцем.

Даша же отправилась обратно в Белую столовую, но попасть туда не смогла – ее не пропускали охранники, дежурившие на входе. Вежливо, но категорично они дали ей понять, что подчиняются приказам. Кто отдал им такой приказ, они тоже не имели права сообщать.

Девушка отошла в сторону и следила за паникой, царившей во дворце. Туда-сюда пробегали служанки и слуги, ходили охранники с автоматами, кто-то громко рыдал, говорил по мобильному, ругался.

Взгляд Даши упал на одну из служанок, и она вспомнила, что именно хотела сделать. Обогнув по коридору Белую столовую, она спустилась вниз, на этаж, где располагалась кухня.

Повара и служанки, вытирая красные глаза и хлюпая носами, бродили по огромному, обставленному по последнему слову техники помещению. Завидев Дашу, они все тотчас бросились к ней с воем.

Даше же требовалась та самая служанка, которая принесла Аль Бадраффи пиалу с чаем. Она подозвала к себе шеф-повара, пожилого пузатого господина, и строгим тоном потребовала ей назвать имя той, которая обслуживала великого вождя.

Тот, побледнев, бросил взгляд на своего заместителя, а тот в ужасе посмотрел на полную женщину в платке. Та, всплеснув руками, затараторила что-то по-арабски. Шеф-повар перевел – обслуживала Аль Бадраффи Зулия, работавшая во дворце уже давно, больше десяти лет. И шеф-повар уверял, что готов на Коране поклясться – Зулия ничего не могла подмешать в питье полковника.

Даша пожелала увидеть Зулию, и шеф-повар зычно назвал ее имя. Служанки, находившиеся на кухне, переглянулись. Зулии среди них не было. Тогда одна, пожилая, что-то произнесла, и шеф-повар перевел – та видела Зулию около часа назад, когда она в слезах прибежала из Белой столовой, а потом кинулась в одну из кладовок.

И женщина, выйдя в коридор, подвела их к двери, за которой скрылась Зулия. Шеф-повар толкнул дверь, и Даша увидела небольшое помещение, заставленное полками, на которых лежали чистые белоснежные скатерти и фартуки.

Шеф-повар развел руками – мол, Зулии и здесь нет. Но Даша заметила выглядывавшую из-за полки черную туфлю. Она зашла туда – и обомлела. Та самая служанка, что подала Ганнибалу пиалу со смертоносным напитком, висела на простыне, привязанной к металлическому каркасу полок. Лицо у Зулии распухло, язык вывалился изо рта.

Служанки завизжали и бросились прочь, шеф-повар задрожал. Внимание Даши привлек белый конверт, лежавший около тела Зулии. Она подняла его и обнаружила в нем короткую записку, правда, текст был исключительно на арабском. А под туфлю Зулии закатился карандаш.

Даша машинально подняла его и вдруг заметила несоответствие – предсмертное письмо было написано чернилами, а рядом с Зулией валялся карандаш. Как же так? И тут до девушки дошло – никакое это не самоубийство, а убийство! Тот, кто руками Зулии совершил преступление, позаботился о том, чтобы эта опасная свидетельница навсегда замолкла. Ибо она наверняка могла сказать, кто подсыпал или подлил что-то в чай!

Раздался топот, и в кладовку ворвались военные. Они расступились перед Рамалем. Сын диктатора, завидев мертвую служанку, не выказал никакого удивления, как будто ожидал увидеть это. Он с силой вырвал у Даши предсмертное письмо, а потом в грубом тоне велел ей убираться к себе в комнату. Он отдал приказ, и два военных отконвоировали Дашу в ее спальню.

Даша была совершенно одна – пускать к ней кого-либо, даже служанок, было категорически запрещено. Несмотря на поздний час, девушка не могла заснуть, потому что в коридоре слышались громкие голоса, вопли, ругательства.

Задремала она под утро, когда серый кисель рассвета вливался в окна. И вдруг Даша услышала грубый окрик и, стряхивая с себя сон, открыла глаза. Она заметила у себя в комнате целую делегацию, возглавлял которую Рамаль.

Он указал на Дашу, и на девушку тотчас бросились четверо военных. Они скрутили ей руки и надели на нее наручники. А затем вытащили из спальни. Служанки, наблюдавшие за этой сценой, тихо плакали.

Дашу выволокли из дворца и запихнули на заднее сиденье джипа, стекла которого были забраны снаружи решеткой. Девушка требовала объяснить, по какому праву с ней так обращаются, но делать этого никто не собирался. И только потом над ней склонился ухмыляющийся Рамаль и прошипел ей в лицо:

– Русская дрянь, ты отравила нашего великого вождя и моего отца! И за это ты понесешь суровое наказание!

Даша закричала, Рамаль захлопнул дверь, и джип сорвался с места. Девушка практически сразу поняла, куда ее везут. Потому что дорога была ей знакома, по этому маршруту она ездила на днях. Их путь лежал в «Черный пляж».

Там их встретил трясущийся директор, тот самый, что устраивал для нее экскурсию по своему заведению. Узрев Дашу, он обмер и зашатался. Тогда директора отпихнул в сторону какой-то молодой тип, видимо, один из его заместителей, и взял инициативу в свои руки.

Дашу долго вели по коридорам, освещенным призрачным электрическим светом, пока, наконец, не остановились перед металлической дверью. Охранники запихнули ее туда и закрыли дверь.

Она оказалась в камере-одиночке, обстановка которой состояла из металлического, прикрепленного к стене и полу, лежака и вонючего ведра, заменявшего собой унитаз. Ни окна, ни рукомойника в камере не было.

Даша опустилась на лежак, на котором не имелось постельных принадлежностей, и вдруг задрожала. Не от холода, а от страха. До нее наконец дошло, в чем именно ее обвиняют – в убийстве Ганнибала Аль Бадраффи! Но ведь она не была к этому причастна!

Она бросилась к двери и стала барабанить по ней, но на ее крики никто не откликался. Тогда Даша решила, что обратится к надзирателям, когда они принесут ей еду, но никто и не думал нести ей еду.

Скоро девушка ощутила жажду. А затем потеряла счет времени. Силы ее были на исходе, и сознание покинуло ее.