Знак свыше - Антон Леонтьев

Скоро девушка ощутила жажду. А затем потеряла счет времени. Силы ее были на исходе, и сознание покинуло ее.

Когда Даша открыла глаза, то увидела, что по-прежнему находится в камере, однако металлический лежак застелен серым, но чистым бельем, а на полу стоит миска с какой-то бурдой и большая кружка с водой. Даша с жадностью припала к кружке и выпила все ее содержимое в один присест. А затем принялась за еду.

Через какое-то время лязгнул замок, и в камеру вошли трое вооруженных типов. Даше было велено завести руки за спину, и на ее запястьях сомкнулись наручники. А затем ее повели по коридору.

На этот раз путешествие было недолгим: Дашу запихнули в одно из соседних помещений, в котором стоял длинный узкий стол. За ним восседал Рамаль, а также несколько незнакомых мужчин.

Оскалив желтые зубы, Рамаль уставился на Дашу. Девушка обернулась в поисках стула, но поняла, что стула ей никто не предложит – она должна была стоять перед таращившимися на нее типами.

Слово взял один из мужчин, оказавшийся новым генеральным прокурором – старый, наверное, был арестован или ликвидирован. На хорошем английском он предъявил Даше обвинение в убийстве великого вождя, маршала Славной Революции Ганнибала Аль Бадраффи посредством отравления.

Даша попыталась возразить, но генеральный прокурор прикрикнул на нее, заявив, что она здесь для того, чтобы слушать, а не говорить. А затем он стал перечислять факты, свидетельствующие о ее виновности.

– В предсмертном послании вашей сообщницы, покончившей жизнь самоубийством в приступе раскаяния, упомянуто, что за полчаса до ужина к ней подошла Дарья Аль Бадраффи и, показав пузырек, сказала, что его содержимое необходимо добавить в чай великого вождя. И что это якобы лекарство. В действительности же этот пузырек со следами того самого яда, которым был отравлен великий вождь, был обнаружен в спальне Дарьи Аль Бадраффи. А на пузырьке – отпечатки пальцев обвиняемой!

Даша вдруг вспомнила – Айна попросила ее тогда подать ей пузырек из ванной, когда, призвав к себе, прикинулась больной. Значит именно Айна замешана в убийстве родного отца! А раз Айна, то, следовательно, и Рамаль?

Затем последовали стандартные обвинения в том, что Даша – шпионка, предательница, наймитка западных спецслужб. И в итоге перед ней положили лист, мелко исписанный арабской вязью. И потребовали от нее подписать его.

Даша отказалась, заявив, что готова предложить альтернативную версию событий. И заявила, что убийцы, по ее мнению, Рамаль и Айна Аль Бадраффи. Но едва она стала перечислять имевшиеся в ее распоряжении факты, как Рамаль, с грохотом отодвинув стул, велел всем прочим мужчинам покинуть помещение.

Когда они сделали это, Рамаль подошел к Даше и, дыша ей в лицо табаком и потом, произнес:

– Учти, твоя игра завершилась! Потому что ты в любом случае будешь признана виновной и казнена. Однако у меня имеется к тебе деловое предложение – если будешь вести себя хорошо, не станешь артачиться и возьмешь вину на себя, то, так и быть, Далил не умрет…

Даша вскрикнула, а Рамаль ухмыльнулся:

– Этот дегенерат давно мне глаза мозолит. Теперь, когда управлять страной буду я, пощады таким не будет! Но из любви к своему братишке я сделаю исключение. И отошлю его в клинику в Европу! Или…

Он облизал малиновым языком узкие губы и продолжил:

– Или ты будешь настаивать на своем, тогда все равно умрешь, но не одна, с тобой умрет и этот щенок. Причем и ты, и в особенности он будете умирать очень медленно и очень, очень мучительно! Так что ты выберешь?

– Какие гарантии того, что с Далилом ничего не произойдет? – спросила Даша, понимая, что выторговывать себе жизнь бессмысленно. Решение уже принято, но страшно ей не было.

Рамаль усмехнулся и заявил:

– Никаких! Только мое слово! Но нарушать я его не буду, если ты свое не нарушишь! Так что, согласна подписать чистосердечное признание?

Даша молча подошла к столу и быстро поставила под документом на арабском свою подпись, понимая, что это ее смертный приговор.

Рамаль быстро выхватил документ, затем позвал своих сообщников и показал им бумагу. От Даши потребовали подтвердить то, что она понимает, что подписала, и что она убила великого вождя. Даша подтвердила. Мужчины удовлетворенно кивнули и потянулись к выходу.

– Что теперь со мной будет? – спросила Даша Рамаля. Тот, замерев на пороге, ответил:

– Тебя казнят, русская!

– Когда? – пожелала знать Даша. И получила страшный ответ:

– В течение двадцати четырех часов! Но так как ты соблюла свою часть договоренности, то соблюду свою и я! Смерть будет быстрой и не очень мучительной! Как и твою мать, тебя сбросят со скалы в море. Живой!

Он загоготал, и к Даше метнулись охранники. Они проводили ее обратно в камеру, и Даша, улегшись на постель, закрыла глаза. И быстро заснула.

Она проснулась от стука в дверь. Появились несколько типов, протягивавших ей документы, которые требовалось подписать. Даша, даже не глядя, на каком языке они составлены, подписывала. Странное дело, но ей не было страшно.

Время вначале тянулось крайне медленно, а потом вдруг понеслось вскачь. Появился новый директор тюрьмы, сообщивший, что до казни осталось три часа и что через два часа она может последний раз поужинать.

Даша отказалась, попросив только позволить ей поговорить со своими родителями в Москве. Директор ответил отказом, заявив, что это невозможно. После чего Дашу оставили одну.

Прошли и два с половиной часа. Дверь заскрипела, появились охранники. Даша встала им навстречу и даже улыбнулась. Мужчины вытаращились на нее, видимо, не ожидая такой реакции.

Смерть… Когда ты молод, то это слово кажется фикцией. Иллюзией. Обманом. И чем старше становишься, тем отчетливее понимаешь: рано или поздно костлявая заявится и по твою душу.

Даша никогда особенно не задавалась подобными вопросами, а теперь, когда представилась ужасная возможность, все было уже предрешено. Девушка взглянула на вооруженных бородачей, заметила, что они собираются надеть ей на голову мешок, и заявила, что желает взглянуть смерти в глаза.

Бородачи обратились к молодому неприятному типу, новому директору тюрьмы, и тот, пожав плечами, сплюнул на пол и, видимо, удовлетворил ее просьбу. Наручниками Даше сцепили руки за спиной и вывели в коридор.

Оттуда ее путь лежал на последний этаж, на уже знакомую ей террасу. Было темно – середина африканской ночи. В лицо ударил морской бриз, и Даша, вступив на террасу, вдохнула во всю грудь. Отчего-то ей вспомнилась фраза из какой-то научно-популярной передачи о казне французской королевы Марии-Антуанетты. Даже революционные газеты, представлявшие ее преступницей и исчадием ада, докладывая об имевшем месте гильотинировании бывшей правительницы Франции, не смогли не отметить: «Впрочем, шлюха держалась на удивление хладнокровно».