Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Из-за отсутствия средств операции в Центральной Америке прекратились. И в самый разгар кризиса, когда казалось, что наступает полное банкротство, Берлин вдруг решился прийти на выручку. У итальянцев был в Нью-Йорке специальный денежный запас, переведенный из Рима для финансирования шпионажа и фашистской пропаганды в США. Этим занималось не так много итальянцев, а то немногое, что они успели сделать, стоило недорого. К тому времени как Канарис узнал о фонде, тот оставался почти нетронутым. Адмирал ринулся в Рим и уговорил дуче одолжить абверу эти деньги. Это был, вероятно, самый большой единовременный вклад, который Муссолини внес в совместные военные усилия.

Фонд, насчитывающий 3 миллиона 850 тысяч долларов, хранился на нескольких специальных счетах в различных банках США. Все деньги оставались там, и теперь вопрос заключался в том, как вывезти эти деньги из Соединенных Штатов в Мексику и Южную Америку. Разработанный план возлагал все действия на итальянцев. Деньги были изъяты из банков, уложены в сумки для дипломатической почты и доставлены тремя курьерами – двумя консулами, которые перевезли 2 миллиона 450 тысяч долларов в Рио-де-Жанейро, и одним секретарем посольства, который отвез 1 миллион 400 тысяч долларов в Мехико.

Три дипломата вместе добрались до Браунсвилля, Техас, где и разделились. Консулы доехали до Нового Орлеана, сели на борт судна, следующего в Бразилию, и благополучно достигли места назначения. Секретарь посольства сел на поезд до Мехико, но едва он оказался на мексиканской земле, человек, представившийся специальным агентом тайной полиции, заставил итальянца открыть сумку, а затем конфисковал деньги, не обращая ни малейшего внимания на протесты молодого дипломата и напоминания о дипломатической неприкосновенности.

Итальянский посол в Мехико ринулся в МИД и заявил протест. Министр иностранных дел принес извинения за то, что он назвал «непростительной ошибкой нового и неопытного сотрудника», но ни итальянцы, ни немцы больше так и не увидели этих денег. Мексиканские власти положили всю сумму на блокированный счет, где деньги хранились до конца войны.

Нарастающий поток лихорадочных посланий из Мехико в Берлин свидетельствует о постоянном углублении немецких осложнений. В них говорится о внезапных задержаниях ключевых агентов, о таинственных разоблачениях, появляющихся в мексиканских газетах и с нехарактерной для местных репортеров точностью описывающих операции шпионской сети и похождения ее сотрудников, о филерах, следящих за Шлебрюгге, Николаусом и Хермкесом. Один агент сообщил, что его сверхсекретный шифр был раскрыт.

Никакое количество резких дипломатических нот, которыми посол фон Рюдт засыпал министерство иностранных дел, не помогло остановить эти неприятности. Положение стало столь невыносимым, что посол рекомендовал Берлину закрыть аванпост. В его телеграмме говорилось: «Я полагаю, что дальнейшее осуществление подобной деятельности не представляется возможным. Более того, она только наносит вред моей основной миссии – защите германских интересов в Мексике».

– Давайте посмотрим правде в глаза, – заявил полковник Шлебрюгге доктору Норте 14 октября 1940 года. – Мы провалились.

В ту же ночь он отправил в Берлин телеграмму с просьбой освободить его от должности в Мексике и разрешить выехать либо в другую южноамериканскую страну, либо домой через Японию. Его телеграмма вызвала в Берлине панику, но, поскольку ставка была очень велика, Канарис отказался удовлетворить просьбу. В ответной телеграмме он написал: «Продолжение вашего пребывания в Мексике абсолютно обязательно. Если вам угрожает высылка, примите все необходимые контрмеры». Поскольку фон Рюдт не мог осуществить каких-либо контрмер, Канарис полагал, что сможет помочь с этим из Германии, например применяя в отношении мексиканцев те же действия, которые будут предприняты против немцев, отвечая тем же на каждую высылку, каждый арест, каждый инцидент.

Он спросил у полковника Бентивеньи, начальника третьего отдела абвера, ответственного за контрразведку, есть ли мексиканцы в его списке подозрительных лиц. Бентивеньи принес список из пяти человек, но трое из них были сотрудники мексиканского посольства, защищенные дипломатическим иммунитетом. Оставшиеся двое – журналист Хосе Калеро и инженер Фернандо Гутьерес – были под подозрением. Канарис отправил такой же запрос в гестапо, но получил ответ, что у тайной полиции нет сведений о мексиканцах, занимающихся противозаконной деятельностью.

Некоторый свет на источник этих неприятностей был пролит, когда 6 августа специальный следователь из управления генерального прокурора прибыл к немцу по фамилии Вебер и около трех часов допрашивал его по подозрению в шпионаже. Когда официальный допрос был окончен, немец и следователь некоторое время просто беседовали. Оказалось, что следователь был членом мексиканской команды гимнастов на Олимпийских играх 1936 года в Берлине и у него остались самые приятные впечатления о нацистской Германии.

– Во всяком случае, лично я не настроен антигермански, – добавил он с многозначительной улыбкой.

Вебер уловил намек и в свою очередь стал допрашивать следователя. Да, признался тот, они получили порочащие сведения о Вебере и его друзьях и не могли не отреагировать. Когда Вебер поинтересовался, откуда поступила информация, следователь ответил, что главным образом из Вашингтона, но частью и «из других источников здесь, в Мехико». А что за информация? Все виды информации, отвечал мексиканец уклончиво, предоставляя Веберу возможность первым приступить к делу.

Вебер сделал предложение, и сделка совершилась. Приличная сумма денег перешла из рук в руки. На следующий день мексиканец вернулся с несколькими оригиналами документов из секретного досье управления генерального прокурора. Одним из них был 47-страничный меморандум от Эдгара Гувера из ФБР в адрес генерального прокурора, излагавший факты о подрывной деятельности немецкой агентуры в Мексике. Он включал, как сообщил Вебер в Берлин, «отрывки из перехваченных и расшифрованных радиограмм, сведения о наших радиопередатчиках, адреса почтовых ящиков и другие точные данные». В заключение Вебер успокаивающе сообщал: «За дополнительные взятки я могу уговорить чиновника продолжать держать меня в курсе дела».

Большая же часть информации, основываясь на которой мексиканцы провели свою контрразведывательную кампанию, поступала из другого, как время показало, более опасного источника, о котором немцы тогда ничего не знали. Летом 1940 года британская СИС открыла огромное представительство в Нью-Йорке для сбора «информации о вражеской деятельности [в Западном полушарии], направленной против продолжения британских военных усилий». Этот Британский центр по координации деятельности в области безопасности возглавил Уильям Стефенсон, канадский миллионер, о котором Ян Флеминг позднее писал: «Это человек, ставший… бедствием для врагов в обеих Америках».

В Нью-Йорке Стефенсон был известен как Intrepid (неустрашимый), и само слово характеризовало его деятельность. В течение нескольких недель после прибытия, совместно с полковником Уильямом Донованом, ставшим впоследствии главой управления стратегических служб, и «с мистером Эдгаром Гувером из ФБР в качестве грозного защитника», Стефенсон выявил почти всю немецкую разведывательную сеть в Западном полушарии.

Он стоял за перехватом итальянских денег на пути к немецким агентам в Мехико. Итальянцы совершили ошибку, поспешно изымая огромные суммы со своих банковских счетов. Об этих операциях сообщили в ФБР, а мистер Гувер дал знать своему другу Стефенсону. Остальное было просто. Агент Стефенсона в Мексике имел большое влияние на шефа полиции и организовал перехват денег, едва поезд прибыл на мексиканскую территорию. Затем он сумел добиться того, что мексиканские власти блокировали нелегально ввезенные деньги.

Это был первый удар в начинающейся тайной войне с реальными жертвами и потерями, происходившей на театре военных действий в несколько тысяч километров. Потребовалось не менее года, чтобы целенаправленная атака на немецкую агентуру завершилась полным разгромом огромного и когда-то многообещающего мексиканского аванпоста.

Глава 29

СВЯЗНИКИ

В декабре 1939 года американский гражданин по имени Карл Альфред Ройпер завершил курс обучения в Гамбурге и к Рождеству вернулся в США, готовый начать новую, двойную жизнь. Поскольку был квалифицированным чертежником, он легко нашел работу в «Эр ассошиэйтс» в Бендиксе, Нью-Джерси, фирме, выполнявшей секретные контракты для правительства Соединенных Штатов. Одновременно он приступил к выполнению своего секретного задания по созданию шпионской ячейки и сбору «документов, шифровальных книг, эскизов, фотографий, чертежей, имеющих отношение к национальной обороне США». К 1940 году Ройпер стал одним из самых загруженных агентов абвера в Америке. 11 июня было как раз типичным днем Ройпера.