Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Когда передатчик был изготовлен, понадобились люди для работы на нем. Один из них, опытный радист, проживал в Манхэттене и ждал команды приступить к работе. Это был тридцативосьмилетний холостяк Феликс Янке, силезец, натурализовавшийся в 1930 году, что не помешало ему в конце тридцатых годов тайно выехать в Германию и пройти подготовку в учебном подразделении войск связи в Штеттине под руководством гауптштурмфюрера Керштена, выучиться на радиста и возвратиться в Штаты в ожидании задания.

Приказ пришел в начале 1940 года. Янке сообщили, что скоро из Германии прибудет радист для руководства так называемой операцией «Джимми».

Джимми было кодовым именем Акселя Уиллер-Хилла, сорокалетнего уроженца Лифляндской губернии. В 1918–1922 годах он воевал против большевиков в прибалтийских белогвардейских частях. В 1923 году он эмигрировал в Соединенные Штаты, получил гражданство и в течение десяти лет работал машинистом метро на линии Третьей авеню. В 1938 году им вновь овладел дух авантюризма. Он уволился с работы и уехал в Германию, чтобы стать членом одной из многочисленных нацистских организаций, нацеленных на США.

По рекомендации своего брата, служившего тогда в министерстве иностранных дел в Берлине, Аксель был зачислен в абвер и направлен на курсы радистов. Он поселился в пансионе «Клопсток» в Гамбурге, где в течение семи недель обучался «передавать и принимать шифрованные радиограммы, чтобы по возвращении в Соединенные Штаты быть в состоянии установить коротковолновую радиосвязь (с абвером) как можно быстрей».

Стать классным радистом было не так просто. Он был старательным и работящим, но у него не было многих качеств, необходимых для этой работы. Он допускал искажения в контрольных передачах, испытывал трудности при шифровании, медленно и с ошибками вел прием. Янке, который был талантливым и высококвалифицированным радистом, не представлял, что из Уиллер-Хилла вообще может получиться радиооператор, и жаловался, что ученик «просто не понимает, что рация сконструирована для передачи важных военных сведений».

У абвера не было выбора. В Нью-Йорке срочно требовался радист, а в наличии был только Уиллер-Хилл. Срок обучения был сокращен, и он выехал в Америку, так и не завершив полного курса обучения.

Хотя это обстоятельство, по-видимому, и не тревожило его нанимателей, оно задевало самого Акселя. Его мало тревожили предстоящие опасности, но беспокоили возможные технические проблемы. На следующий же день после прибытия в Нью-Йорк в январе 1940 года он записался в радиошколу на Манхэттене, надеясь все же, несмотря ни на что, стать хорошим радистом.

Собранный Вебером радиопередатчик был установлен в квартире на Колдуэл-авеню. В доме работали и жили как Уиллер-Хилл, так и Вебер, но агентам не разрешалось встречаться с ними здесь. Агенты приносили свои сообщения в другую квартиру на Санта-Анна-авеню в Бронксе, где Янке шифровал их, а затем относил на ту квартиру, с которой он или Уиллер-Хилл передавали сообщения по радио в абвер.

Была идея ведения радиопереговоров из разных мест с использованием переносных передатчиков, основанная на том, что их будет сложнее запеленговать, чем стационарную радиостанцию. Но в подобных предосторожностях не было нужды. «Эти тупые американцы, – говаривал Уиллер-Хилл, – никогда нас не найдут».

Очень скоро Джимми пришлось работать за двоих. На радостях, что удалось создать свой первый Meldekopf – центр связи в Нью-Йорке, Гамбург осмелел настолько, что решил внедрить опасную и ненадежную систему, именуемую на жаргоне Traubenbildung – «гроздь винограда». Вместо того чтобы приберечь доступ к радиостанции лишь для нескольких агентов из группы Ройпера, для которых эта станция и создавалась, к ней давали выход все большему числу агентов. Похоже было, что это не беспокоило ни Гамбург, ни самих агентов. Как и Уиллер-Хилл, они считали, что «эти тупые американцы» никогда их не найдут.

В 1940 году у абвера в США было 44 агента, поставлявших информацию. Размеры сети значительно превзошли возможности службы связи. «Гленн» и Джимми не могли обработать такое количество данных. Следовало предпринять меры для расширения возможностей как радиосвязи, так и курьерской службы, и были подготовлены еще несколько радистов.

Поскольку дело касалось Соединенных Штатов, помощь была уже в пути – новый радист отбыл из Гамбурга в январе 1940 года. Он прибыл в Нью-Йорк 6 февраля с деньгами и заданием создать третий Meldekopf в Северной Америке. Перед отправкой он получил номер А-3459, а затем ему дали и псевдоним.

Капитан Герман Зандель, его куратор во время обучения, предложил:

– Что, если назвать его Пикок?[127]

– Нет, – заявил майор Риттер. – Мы будем звать его Трэмп[128].

Глава 30

«МЫ БУДЕМ ЗВАТЬ ЕГО ТРЭМП»

Примерно в 1922 году двадцатитрехлетний немец, в юности успевший послужить пулеметчиком в кайзеровской армии, а теперь бродивший по свету, сошел на берег в Галвестоне. Ему настолько понравился Техас, что он решил «иммигрировать», сбежав с судна. Его звали Вильгельм Георг Дебовски, но, став «американцем», он присвоил имя Уильям Дж. Сиболд.

Поскитавшись по Техасу, он перебрался на западное побережье, где перепробовал десятки самых разных работ, от мойщика посуды в дешевых забегаловках до бармена в дорогих ресторанах. У него были взлеты и падения, но он никогда не опускался до самого дна.

В своих странствиях он женился и приобрел гражданство. Хотя эта страна не слишком осыпала его дарами, Сиболд полюбил ее.

В 1938 году он работал механиком на авиационном заводе фирмы «Консолидейтид эркрафт» в Сан-Диего. В это время он вступил в полосу неудач. У него обострилась приобретенная во время странствий язва желудка. Он вновь пустился в путь, на сей раз на восток. Когда он достиг Нью-Йорка, болезнь обострилась настолько, что необходимо было делать операцию. Ее произвели в больнице «Бельвю», и, выписавшись, он оказался один в огромном городе. Соединенные Штаты стали вдруг холодной и чужой страной. Его семья – мать, двое братьев и сестра – жили в Германии. Он решил навестить их и провести реабилитационный период в более дружеском окружении.

В феврале 1939 года он прибыл в Гамбург на борту океанского лайнера «Дойчланд», направляясь в Мюльгейм, грязный, дымный промышленный город в Рурской области, где в 1899 году он родился и где жила семья Дебовски. В своей судовой анкете он указал, что работает механиком на авиационном заводе «Консолидейтид эркрафт». Два человека, одетые в темно-зеленые костюмы, задали ему несколько вопросов о характере его работы и разрешили Сиболду продолжать путь.

В сентябре грянула война, но Соединенные Штаты оставались нейтральными, и Сиболд не торопился уезжать из Германии. Он уже чувствовал себя настолько хорошо, что даже устроился на работу на местный турбостроительный завод.

Затем пришло первое письмо.

Оно было от доктора Отто Гасснера, приглашавшего Сиболда приехать в Дюссельдорф и побеседовать, как было сказано в письме, о некоторых преимуществах, которые он может получить на службе делу Германии. Гасснер был офицером гестапо. Он вышел на Сиболда, прочитав отчет, составленный чиновниками, опросившими его на борту «Дойчланда». Он был охарактеризован как «американский немец, работающий авиамехаником, – представляет интерес для подпольной деятельности в США».

Гасснер не стал ходить вокруг да около. Его письмо было отпечатано на бланке гестапо, а приглашение звучало как приказ. Сиболд все понял, но, чувствуя себя защищенным американским паспортом, решил проигнорировать приглашение.

Затем пришло второе письмо. На сей раз Гасснер прозрачно намекнул на возможные последствия отказа «сотрудничать». Сиболд написал, что не заинтересован в предложении.

Гасснер написал еще одно письмо, где предупредил, что «давление государства» будет усиливаться до тех пор, пока он не согласится, описывая «саван», который, как он писал, «мы пришлем на ваши похороны».

Затем Гасснер зашел с козырной карты. Он сделал запрос в полицейский архив Мюльгейма и нашел в старых делах некоторые компрометирующие сведения. Теперь, сказал он, у Сиболда нет выбора. Он оказался человеком с уголовным прошлым. В 1920-м или 1921 году молодой Дебовски задерживался за контрабанду и еще некоторые правонарушения и отбыл срок в несколько месяцев в тюрьме. Очевидно, написал Гасснер, «герр Дебовски» не счел возможным сообщать эти жизненно важные биографические сведения американским властям, когда подавал заявление о предоставлении ему гражданства.

Гасснер предложил ему альтернативу – либо он возвращается в США в качестве немецкого агента, либо, если он будет продолжать упорствовать, он не сможет вернуться туда вообще, так как попадет в концлагерь. Он добавил, что будет найдено средство проинформировать американские власти о его прошлом и это послужит причиной лишения его незаконно полученного гражданства.