Сирруш - Павел Сергеевич Марков

— Открывай, — шепотом приказал он.

Двое караульных бросились к рычагу. Спустя мгновение массивные ворота со скрипом начали отворятся. Стражники безмолвно наблюдали за тем, как могучие створки медленно открываются. Никто не решался произнести и звука. Все затаили дыхание. Через томительную минуту ожидания вход в Цитадель был полностью открыт.

Чудамани не мог различить что-либо за спинами своих воинов.

— Видите что-нибудь? — спросил он.

Реакция стражников была красноречивее всяких слов. Чудамани услышал, как нескольких из них скрутили рвотные спазмы. Двое выронили копья и схватились за лица, прикрывая рты ладонями.

— Спаси нас, Богиня-мать! — взвыл один из них.

От его вопля у Верховного жреца волосы на голове встали дыбом. Не вполне отдавая отчет своим действиям, он растолкал линию воинов и вышел вперед. Те даже не сопротивлялись, внезапно превратившись в подобие истуканов на глиняных ногах. То, что предстало взору Чудамани, заставило его похолодеть. Настолько, словно он очутился высоко в горах безо всякой одежды, а внутрь ему засунули целую лопату снега. Пот прошиб все тело. Сердце подскочило прямо к гортани, будто норовило выпрыгнуть изо рта. Его затрясло. Да так сильно, что туника пошла рябью, как вода под действием ветра.

Они были здесь. Те, кто преследовал их до ворот Цитадели. Они были здесь. Под стенами крепости. Но Чудамани не мог смотреть на них слишком долго. Он боялся. Боялся, что если задержит взгляд еще хотя бы на секунду, то повредится рассудком. Его взор сместился чуть в сторону и упал на створки ворот. С внешней стороны они были красными. Красными от крови.

Глава 4

Мина выскочила за дверь, как ошпаренная. Ее широко раскрытые глаза испуганно озирались по сторонам. Справа темный и влажный проулок уходил на восток, теряясь посреди густой одинаковой бедняцкой застройки. Слева в отдалении виднелся солнечный свет — там, где подворотня заканчивалась выходом на главную улицу Мохенджо-Даро. Мина пристально всмотрелась в ту сторону. Ее взгляд заметил одинокую фигурку в белоснежной юбке, стоящую в конце проулка.

Не медля ни секунды, Мина побежала к дочери. Брызги из-под ее босых ног разлетались в разные стороны, попадая на светлую ночную рубаху. На подоле одежды оставались грязные пятна, но женщина не замечала их. Все ее внимание было приковано к Нирупаме. Дочь стояла в пол-оборота к ней, глядя в сторону рыночной площади. Оттуда до ушей Мины продолжали долетать странные крики и звуки. Однако в настоящий момент она не придавала им значения.

— Нирупама!

Та не откликнулась на ее голос. Словно и не слышала вовсе. Девочка продолжала заворожено смотреть в сторону рыночной площади. Стиснув зубы, Мина продолжила бег по сырому проулку. В ногах появилась слабость.

Когда их стало разделять всего с десяток локтей, она позвала вновь:

— Нирупама!

Дочь вздрогнула, будто от прерванного сна, и обернулась.

— Мама? — ее глаза были широко раскрыты.

Мина выбежала из проулка и заключила девочку в объятия.

— Почему ты ушла?!

— Мне стало интересно, что это за шум? — виновато пролепетала та. — А ты так крепко спала… я не стала тебя будить.

Мина слегка отстранилась и посмотрела дочери в глаза, продолжая держать руки на хрупких плечиках Нирупамы.

— Больше не уходи без спроса из дому, хорошо? Помнишь, что сказал тот дядя стражник? На улицах сейчас неспокойно.

Та быстро закивала. Девочка очень надеялась, что ей за это ничего не «устроят».

Мина поднялась на ноги:

— Идем.

— Ты спугнула носорога! — внезапно воскликнула Нирупама, хлопая огромными ресницами.

— Какого носорога? — непонимающе переспросила та.

— Большого, коричневого, — живо пояснила дочь, — он мне папу показал.

Мина вздрогнула:

— Что?!

— Да! — с жаром воскликнула она. — Он деревья рубил и на плоты складывал. А от него бежали звери и улетали птицы… — тут девочка запнулась, — им страшно было.

— Хватит придумывать, — отмахнулась Мина, начиная испытывать легкое раздражение. — Знаю, ты скучаешь по отцу. Я тоже. Но это не повод для…

— Я не придумываю! — надула губки Нирупама. — носорог сказал…

— Что тебе нельзя выходить на улицу без разрешения, — резко перебила ее Мина и, ухватив дочь за руку, потащила в проулок.

— У него еще глаза красным светились! — не унималась Нирупама.

— И как же твой носорог проник в город? — хмыкнула Мина, продолжая движение по проулку.

— Не знаю, но он…

— Хватит, — устало оборвала она, — не забудь вымыть ноги, когда вернемся домой. И ни слова о говорящих носорогах!

***

Девадат сидел на кровати в комнате лекаря и смотрел в окно. Отсюда открывался хороший вид на зернохранилище. Точнее то, что от него осталось. Серые глаза бывшего Верховного жреца равнодушно следили за тем, как стражники пытались потушить беснующееся пламя. Получалось у них это с большим трудом. Наверняка, где-то среди них трудится водоносом и тот учтивый воин, что соизволил проводить раненого старца до здания врачевателя. Стражник покинул Девадата, едва заметил вспыхнувшие языки пламени и кричащего товарища, которого оставил на страже зернохранилища. Тот выбежал из здания, неистово размахивая руками и с ожогами по всему телу…

Наблюдая за отчаянными попытками людей справиться с огнем, Девадат тихо прошептал:

— Какой смысл?

«Мы похожи на муравейник, в который наступила нога случайного путника. Но муравьи сами виноваты в том, что попали под человеческую сандалию. Ведь их муравейник стал слишком большим. А муравьи — слишком беспечными, чтобы заметить угрозу».

Взволнованный голос, искаженный хрипотой, прервал его размышления.

— Оно было ложным.

Девадат вздрогнул и обернулся на звук. В проходе стоял Чудамани и смотрел на бывшего Верховного жреца. Его кожа была покрыта сажей, однако она не могла скрыть мертвенной бледности лица. Чудамани ухватился правой рукой о косяк. Его слегка шатало.

— Что? — переспросил Девадат.

— Видение было ложным, — прохрипел Чудамани, — он здесь… Демон здесь.

Девадат смерил Верховного жреца спокойным взглядом, а затем сказал то, от чего тот едва не упал на пол.

— Да, я знаю.

Чудамани пошатнулся. Костяшки на руке, которой он держался за косяк, побелели пуще соли.

— Ты… ты… ты знаешь?! Ты… знаешь?

— Да, знаю, — спокойно повторил Девадат и демонстративно отвернулся к окну.

У Верховного жреца перехватило дыхание. Он смотрел на Девадата выпученными глазами. Спутанная борода и грязная туника придавали ему вид нищенствующего странника. Спокойствие и равнодушие своего предшественника поражали Чудамани.

— Зачем? — только и смог выдавить из себя он.

Деавдат хмыкнул. Его губы подернула вялая усмешка.

— Он делает то, что должен.

— Ты о демоне?! — выдохнул Чудамани.

— Он не демон, — тихо возразил Девадат, — хотя для нас может и казаться таковым, — наступила небольшая пауза, после которой тот продолжил, — он зовет себя Сирруш.

— Кто?

— Великолепный