Нити зла - Крис Вудинг

— Тсата, что ты думаешь о нас? Об искаженных вроде меня?

Тсата задумался.

— Ничего, — ответил он наконец.

— Ничего?

— Мы не выбираем обстоятельства, при которых рождаемся.

Сильный человек может родиться сильным ребенком, может всегда превосходить своих товарищей в борьбе или поднятии тяжестей. Но если он полагается только на свою силу, то будет уязвим с других сторон. Важно лишь то, как мы используем или преодолеваем то, что у нас есть.

Кайку вздохнула.

— Твоя философия такая простая и такая ясная. Но реальность зачастую далека от идеала. Жаль, что жизнь сложнее.

— Вы сами ее усложнили. Деньгами, собственностью, законами… Вы боретесь за вещи, в которых нет необходимости, и это делает вас злыми, завистливыми и жадными.

— Но у нас также есть медицина, искусство и философия, — ответила Кайку. — Неужели пороки нашего общества перевешивают преимущества? Мы можем лечить болезни, которые выкосили бы менее развитые страны, вроде Охамбы…

Кайку знала, что он не воспримет это как неуважение. По сути дела, она отчасти переняла его грубоватую манеру выражаться. Еще несколько дней назад она выразила бы ту же самую мысль гораздо изящнее.

— Ваш мыслитель Джуанчи утверждал, что лучшие переживут такую болезнь и смогут улучшить свою расу, — возразил Тсата. — А ваша богиня Эню таким образом отсеивает слабых.

— Это значит, что вы позволяете природе по какой-то прихоти отбраковать себя. Вы живете в лесах и позволяете лесу править собой, как животными. Мы же всегда сами правили этой землей.

— Вы ее поработили. Более того, вы отняли ее у угатов, которые по вашим же законам имели на нее право. Своя страна вам не понравилась, и вы захватили другую.

— А по пути остановились в Охамбе, и так появились ткиурати, — напомнила ему Кайку. — Ты не заставишь меня почувствовать себя виновной в делах моих предков. Ты сам сказал: мы не выбираем обстоятельства рождения.

— А я и не прошу тебя чувствовать себя виноватой. Я показываю тебе цену вашей развитой культуры. Вопрос не в ответственности, а в том, что вы игнорируете это и потворствуете злу. Вы забыли уроки прошлого, потому что они неприглядны. Так же ваша знать не обращает внимания на вред, который причиняют вашей земле ткачи.

Кайку молча прислушивалась к ночным шорохам и думала. В этом споре не было ярости. Она больше не ощущала необходимости защищать Сарамир, тем более что ее культура давно отвергла ее как порченую. Но интересно же выслушать такое холодное, взвешенное и нелестное мнение о вещах, которые привык принимать как должное. У Тсаты очень интересный взгляд на мир. Они в последние дни часто разговаривали о различиях цивилизаций. Кайку не верила, что некоторые вещи, про которые рассказывал ткиурати, реально существуют и работают на практике. Кое-что казалось ей непонятным. Но также из этих разговоров Кайку узнала о многих ценных и достойных уважения гранях жизни охамбцев.

Она решила обсудить более насущный вопрос. Откинула челку с лица и уверенно начала:

— Все предельно ясно и не вызывает сомнений. Ткачи управляют искаженными. Точный механизм нам не известен, но это напрямую связано с существами, которых мы находили в их шеях. — Она устало повела плечами. — Предположительно, каждый искаженный на той равнине имеет такого паразита.

— И мы знаем теперь, что ткачи не сами управляют своим зверинцем, — добавил Тсата.

— Это как-то должно нам помочь. — Она соскребла кусочек грязи с ботинка. — Но что дальше?

— Нужно восполнить пробелы в знаниях. Убить одного из Погонщиков.

Рассвет следующего дня был красным, и красным оставалось небо до самого позднего утра. Историки напишут, что Суранани три дня дули в Чом Рин после смерти императрицы Ларании, налетев неожиданно, без всякого предупреждения. Ураганы разрывали пустыню на востоке, бесновались песчаные бури, и поднявшаяся облаком за горами пыль окрасила око Нуки в цвет крови. Позже, когда вести о трагическом самоубийстве Ларании, разлетятся по империи, люди скажут, что это разъярившаяся богиня Суран наслала бурю на землю, которая не сберегла одну из ее любимых дочерей. И Мос навечно проклят ею.

Люция ничего об этом не знала, только чувствовала слабую ломоту в костях, которая прошла лишь тогда, когда утихла Суранани. Она сидела у ручья с каменистым дном на северной стороне долины. Девочка смотрела на юг, и ей казалось, что она слышит нечеловеческий стон муки и гнева.

Флен сидел подле нее. Для своего роста он был высоким, долговязым, с шапкой темно-каштановых волос, которые свободно спадали ему на глаза. Улыбка то и дело вспыхивала на его губах. Однако этим утром он улыбался реже обычного.

Люция изменилась.

Она рассказала ему о путешествии в Альскаин Map, только когда вернулась, да и то в общих чертах. Никто из взрослых не считал его настолько важной персоной, чтобы знать об этом деле. Но Люция по своей воле решила сохранить в тайне то, что могло ранить его. Люция всегда вела себя немного странно, будто существовала в другом измерении, и это делало ее притягательной. Но Флена беспокоило то, что она стала другой. Вдруг она отдалится?

Он не мог точно описать, что происходит. Он только ощущал нечто, так подростки внутренним чутьем пролагают себе путь во взрослость. Они чувствуют границы, за которыми теряется непорочность. И в их личной иерархии постоянно меняются друзья, вожаки и козлы отпущения. Подростки не знают, кто диктует им правила, а иногда не знают и того, что вообще следуют каким-то правилам.

В ее голубых глазах появилась новая отрешенность. Что-то разорвалось, и на этом месте наросла новая кожа; что-то она утратила, но что-то приобрела. Люция разговаривала с существом, которому оставался один шаг до бога. Она умерла, пусть и ненадолго. И все это изменило ее взгляд на мир, а Флен не мог этого понять. Она будто выросла, повзрослела, но не внешне. А Флен думал только о том, что теряет своего лучшего друга и как это нечестно…

Они довольно долго сидели рядышком на большом валуне. Высокие травы разрослись вокруг и щекотали ноги. Ручеек сочился из кривой щели на самом краю долины, жужжали стрекозы, замиравшие иногда в воздухе и смотревшие на детей огромными глазами. Небо было розовым, и в этом свете ярусы Провала казались зловещим хаосом зазубренных краев и гладких лезвий.

Ниже, на плоском дне долины, паслись банати. За ними присматривали немногочисленные пастухи. Флен наблюдал за животными, которые неторопливо переходили с места на место и щипали траву широкими мясистыми губами. Эти гигантские существа отличались удивительно кротким нравом. Самцы имели огромные витые рога, но использовали их только в брачный период, соперничая за самок. В древние времена они свободно бродили по равнинам, теперь же их разводили люди — ради мяса и молока.