«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана - Александр Викторович Мелехин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Князья же рязанские, Юрий Ингваревич и братья его Олег и Роман Ингваревичи, и муромские князья, и пронские решили сражаться с ними, не пуская их в свою землю. Вышли они против татар на Воронеж и так ответили послам Батыя: „Когда нас всех не будет в живых, то все это ваше будет“»[985].
Следует подчеркнуть, что расчет хана Батыя на раздробленность русских княжеств оказался верным. Как явствует из «Повести о разорении Рязани Батыем», на просьбу рязанцев о помощи «благоверный князь Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем». Автор «Повести» сообщает, что в этой ситуации рязанцы решили «утолить нечестивца дарами», для чего рязанский князь Юрий Ингваревич отправил к Батыю сына Федора. «Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю. Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе… И сказал князю Федору: „Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей“». Решительный отказ князя Федора стоил жизни и ему, и многим рязанцам.
Как сообщает «Тверская летопись», «Поганые же татары начали завоевывать землю Рязанскую и осадили Рязань… И взяли татары приступом город двадцать первого декабря… убили князя Юрия Ингваревича и его княгиню, а людей умертвили — одних огнем, а других мечом… И перебив людей, а иных забрав в плен, татары зажгли город»[986].
В «Повести о разорении Рязани Батыем» рассказывается о внезапном нападении на станы Батыевы небольшой дружины в тысячу семьсот человек вельможи рязанского Евпатия Коловрата, который «ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь (Батый. — А. М.) убоялся». Когда же Евпатия Коловрата «убили и принесли тело его к царю Батыю, он сказал: „О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил… Если бы такой вот служил у меня — держал бы его у самого сердца своего“. И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им»[987].
Два эти эпизода из истории завоевания Бат-ханом земли Рязанской представляются нам очень показательными для характеристики монгольского полководца. Однако замечу, что поступки «безбожного, лживого и немилосердного царя Батыя» вряд ли поддаются объективному объяснению с точки зрения современных понятий о благочестии, гуманности, этике. Прославленный русский ученый-монголовед, академик Б. Я. Владимирцов, говоря о необходимости взвешенной оценки деяний Чингисхана, деда Бат-хана, указывал нам, людям XXI столетия, именно на это: «…Чингисхан был сыном своего времени, сыном своего народа, поэтому его и надо рассматривать действующим в обстановке своего века и своей среды, а не переносить его в другие века и другие места земного шара»[988]. Основываясь на этом хрестоматийном высказывании Б. Я. Владимирцова, следует признать, что Бат-хан, «грозя повоевать всю Русскую землю», требуя полного себе подчинения и уплаты дани, а после отказа подчиниться «начавший завоевывать землю Рязанскую», действовал в строгом соответствии с монгольской доктриной «всемирного единодержавия», главные принципы который процитированы выше.
Что же касается морально-этических норм, которых придерживались в ту эпоху монголы, и в частности Бат-хан, в отношении женщин в завоеванных странах, то их узаконила «Книга Великой Ясы» Чингисхана, в которой говорится: «Где (в завоеванной стране. — А. М.) найдутся девицы луноподобные, их собирают и передают из десятков в сотни („десяток“, „сотня“, „тысяча“, „тумэн“ — воинские подразделения монгольской армии. — А. М.), и всякий делает свой особый выбор вплоть до темника. После выбора девиц ведут к хану или царевичам и там сызнова выбирают: которая окажется достойна и на вид прекрасна, той возглашается: удержать по законности (вплоть до официальной женитьбы. — А. М.), а остальным: уволить по-хорошему, и они поступают на службу к катуням (ханшам. — А. М.); захотят хан и царевичи — дарят их, захотят — спят с ними»[989].
Несмотря на всю «былинность» повествования о героизме Евпатия Коловрата и его дружины, поведение и действия Бат-хана представляются нам вполне реальными, так как его дед, Великий Чингисхан, точно так же относился к врагам, героически сражавшимся против него. Это качество Бат-хан проявит и в дальнейшем, в частности, после битвы на реке Сить, когда «…Василька Константиновича Ростовского татары взяли в плен и вели его до Шерньского леса, принуждая его жить по их обычаю и воевать на их стороне. Но он не покорился им…», и после штурма Киева, когда «…город был захвачен (монгольскими. — А. М.) воинами», как свидетельствует «Галицко-Волынская летопись», киевского тысяцкого Дмитра «вывели раненым и не убили его мужества ради»[990].
Что же до «безбожности» Бат-хана, в которой его упрекают русские летописцы, это лишь подтверждает предположение М. И. Иванина: «…подобные выражения („безбожнии татарове“, „злочестивый Батый“)… вставлены позднее, когда явилась надежда на освобождение Руси от ненавистного татарского ига, а с нею и желание содействовать этой цели, для достижения которой надобно было действовать на умы народа, возбуждать негодование и жажду мести современников против своих притеснителей»[991].
На самом деле Бат-хан, как его дед и отец, был тэнгрианцем, то есть почитал Вечное Синее Небо как верховное божество — Всевышнего Тэнгри или Небесного Владыку, дарующее жизнь, одушевляющее все живое, управляющее миром и руководящее делами человека. В отношении других религий, как писал Джувейни, «он их считал только способом познания божества и не был последователем ни одной из сект и религиозных учений». Отметим, что в Великом Монгольском Улусе еще со времен Чингисхана была провозглашена свобода вероисповедания, а религиозные деятели всех основных конфессий освобождены от налогов. Впоследствии такая же политика проводилась в Золотой Орде.
Продолжившееся после взятия Рязани победоносное шествие армии Батыя по землям северной Руси, как считает военный историк М. И. Иванин, «нельзя объяснить одной многочисленностью его войск… Где постоянный успех, там всегда надобно предполагать искусное соображение, знание дела и сильный характер… Монголы, без сомнения,
