Белые зубы - Зэди Смит

Айри взяла с крышки масленки длинную шляпную булавку и передала Гортензии. Та приложила к своей фетровой шляпе пластиковые гвоздички и яростно пришпилила их булавкой, оставив ее торчать на два дюйма, как немецкий пикельхауб.

— И нечего так смотреть. Это очень удобно. Женщине нужен мужчина в доме, иначе все начинает разваливаться. Мы с мистером Топпсом — старые солдаты, воюющие за Господа Бога. Когда-то он обратился в истинную веру и с тех пор многого добился. Я, например, пятьдесят лет только полы мыла в Зале Царств, — грустно заметила Гортензия, — но, по правде говоря, они не хотят, чтобы женщины вмешивались в дела церкви. А мистеру Топпсу дают ответственные задания, и иногда он разрешает мне помочь. Мистер Топпс — хороший человек. Зато семья у него просто ужасная, — доверительно промурлыкала Гортензия. — Отец — сущий кошмар! — игрок и потаскун… Вот я и предложила мистеру Топпсу перебраться ко мне. Все равно и комната свободная есть, и Даркус умер. Он очень культурный человек. Никогда не был женат Да, его жена — церковь! И за все эти шесть лет он не осмелился называть меня иначе как миссис Боуден. — Гортензия испустила легкий вздох. — У него и в мыслях нет никаких непристойностей. Единственное, к чему он стремится, это стать одним из Избранных. Я им восхищаюсь. Он так изменился. Говорит теперь, как настоящий аристократ. И отлично чинит сантехнику. Как твоя простуда?

— Почти прошла. Сейчас, последний крючок… все, застегнула.

Гортензия почти что отпрыгнула от нее и побежала открывать дверь Райану.

— Но, ба, почему он живет…

— Так, тебе сегодня надо хорошенько поесть. Известное дело: когда температура, надо есть побольше. Я пожарю помидоры с бананом и достану вчерашнюю рыбу. Надо ее попробовать, а потом подогреть в микроволновке.

— Но когда температура, не хочется есть…

— Доброе утро, мистер Топпс.

— Доброе утро, миссис Боуден, — проговорил мистер Топпс, закрывая за собой дверь. Он стянул с себя старую куртку, в которой работал в саду, под ней оказался дешевый синий костюм с золотым крестиком на лацкане. — Надеюсь, вы уже готовы. Мы должны прибыть в Зал ровно в семь.

Райан еще не заметил Айри. Он стоял согнувшись — счищал грязь с ботинок. Делал он это медленно, так же как говорил, а его полупрозрачные веки дрожали, как у человека в состоянии комы. Со своего места Айри видела только его рыжие волосы, согнутое колено и рукав пиджака.

Но по его голосу было понятно, что он за человек. Он говорил с акцентом кокни, от которого долгие годы явно пытался избавиться. Одни звуки выпадали, другие появлялись там, где их не должно быть. Он говорил в нос, точнее, даже носом, только изредка помогая себе ртом.

— Чудесное сегодня утро, миссис Б. Мы должны благодарить Бога за такое чудесное утро.

Гортензия нервно ждала, когда он поднимет голову и заметит девочку у плиты. Она то подзывала ее, то отгоняла, не зная, стоит ли их знакомить.

— Да-да, мистер Топпс, просто чудесное. И я совсем готова. Пришлось немного повозиться со шляпкой, но я взяла булавку и…

— Это все мирская суета, миссис Б., и она не нужна Господу, — медленно тянул Райан, стараясь отчетливо произносить каждый звук, что было довольно трудно, так как он стоял согнувшись и неловко пытался стащить ботинок с левой ноги. — Только ваша душа нужна Иегове.

— Конечно, конечно. Истинная правда. — Гортензия беспокойно теребила пластмассовые гвоздички. — И все же женщина не должна выглядеть как пугало, когда воссядет рядом с Господом.

Райан нахмурился.

— Я полагаю, миссис Боуден, что вам следует воздержаться от самостоятельного толкования Священного Писания. Впоследствии советуйтесь со мной или с моими коллегами. Спросите нас: служит ли красивая одежда во славу Божию? Тогда мы с коллегами из Избранных сверимся с соответствующими притчами и…

Конец фразы было не разобрать, потому что слова Райана слились в неясное Эрэ-хе-хе-хем-м. Ему явно нравилось издавать этот звук, зарождавшийся где-то в носу и вызывающий легкие вибрации всего длинного нескладного тела, похожие на предсмертные судороги повешенного.

— Да я, мистер Топпс, и сама не знаю, зачем так наряжаюсь. — Гортензия виновато покачала головой. — Иногда мне кажется, что я могла бы быть из тех, кто проповедует. Хотя я и женщина… но мне кажется, что Бог говорит со мной не так, как с другими… А наряжаться… это просто дурная привычка… Но в последнее время в церкви столько всего изменилось, что я просто не поспеваю за новыми правилами.

Райан посмотрел в окно. Его лицо выражало досаду.

— Ничто не меняется в словах Господа, миссис Б. Это сами люди иногда трактуют их неверно. А для истинной церкви вы можете сделать только одно — молиться, чтобы Бруклинский зал Царств поскорее назвал нам день Страшного суда. Эрэ-хе-хе-хем-м.

— Конечно, мистер Топпс. Я и молюсь об этом денно и нощно.

Райан хлопнул в ладоши — жалкая попытка изобразить энтузиазм.

— Ну-с, не ослышался ли я, что на завтрак будут бананы?

— Да-да, мистер Топпс, пожарю с помидорами, если вы будете так любезны передать мне этот пакетик.

Как и думала Гортензия, при передаче помидоров взгляд Райана упал на Айри.

— Это моя внучка — Айри Амброзия Джонс. А это мистер Райан Топпс. Поздоровайся с ним, внученька.

Айри поздоровалась, нервно шагнула вперед и протянула руку, но Райан Топпс не пожал ее. И тут он вдруг увидел в ней что-то знакомое, хотя почти неуловимое, но Айри его лицо не показалось знакомым, она никогда в жизни не видела лиц, даже отдаленно похожих на это. Волосы невероятно рыжие, веснушки покрывают всю кожу, а вены синие, как у омара.

— Это… это… дочь Клары, — кинула Гортензия пробный камень. — Мистер Топпс когда-то давно был знаком с твоей матерью. Ничего, если Айри поживет у нас, мистер Топпс?

— Совсем недолго, — поспешно добавила Айри, заметив выражение ужаса на лице Райана. — Всего несколько месяцев, может быть зиму, пока я буду готовиться к экзаменам. У меня экзамены в июне.

Мистер Топпс не шелохнулся. Он совершенно застыл, как армия глиняных китайских статуэток — каждый солдат приготовился идти в бой, но не в силах пошевелиться.

— Дочь Клары, — шепотом повторила Гортензия, и в ее голосе послышались слезы. — Она могла бы быть твоей дочерью.

Эта последняя фраза, сказанная совсем тихо, не удивила Айри. Она просто занесла ее в свой список: Амброзия Боуден родила Гортензию во время землетрясения… капитан Чарли Дарэм — никчемный дурак… вставная челюсть в стакане… она могла бы быть твоей дочерью…

Равнодушно, не надеясь получить ответ, Айри переспросила:

— Что?

— Ничего, ничего, крошка. Ничего. Пора готовить завтрак. Я почти слышу, как у всех урчат животы. Вы же помните Клару, мистер Топпс? Вы ведь с ней были… друзьями…

Вот уже две минуты, как Райан застыл: стоит прямо, рот полуоткрыт, взгляд прикован к Айри. Но вопрос вывел его из оцепенения. Он наконец закрыл рот и сел за стол.

— Дочь Клары? Неужели? Эрэ-хе-хе-хем-м… — Он достал из нагрудного кармана рубашки блокнот, похожий нате, какими пользуются полицейские, раскрыл его и занес над ним ручку, как будто это поможет ему вспомнить.

— Видите ли, большинство событий моей прошлой жизни изгладились из моей памяти, Иегова выжег их своим всемогущим мечом, когда обратил меня на путь истинный, и теперь, когда он выбрал меня для нового призвания, я должен, как писал Павел в «Послании к Коринфянам», оставить младенческое,[84] чтобы прошлый я ушел во мрак, в котором, — Райан сделал крошечную паузу, чтобы взять у Гортензии тарелку, — затонуло и любое воспоминание о твоей матери. Эрэ-хе-хе-хем-м.

— Она и про вас не говорила, — заметила Айри.

— Конечно, это ведь было так давно, — с деланой веселостью сказала Гортензия. — Но вы честно попытались… общаться… с ней, мистер Топпс. Ах, Клара — она была моим чудом. Мне было сорок восемь, когда Бог дал мне ее. Я думала, она божье дитя, но она избрала зло… она никогда не была благочестивой, и с этим ничего не поделаешь.

— Не бойтесь, миссис Б., он ниспошлет кару на ее голову! — радостно заговорил Райан. Впервые, с тех пор как Айри его увидела, он так оживился. — Он ниспошлет адские муки тем, кто их заслужил. Мне, пожалуйста, три кусочка.

Гортензия поставила всем тарелки. Айри вдруг поняла, что ничего не ела со вчерашнего утра, и сгребла себе на тарелку целую гору бананов с общего блюда.

— Ой, горячо!

— Лучше горячее, чем теплое,[85] — мрачно объявила Гортензия и многозначительно передернула плечами. — Аминь.

— Аминь, — эхом отозвался Райан, смело вонзая зубы в кусок обжигающего банана. — Аминь. Итак, что же ты проходишь? — спросил он, так старательно глядя мимо Айри, что она не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.