Криптоистория Третьей планеты - Владимир Контровский

— Он сделал правильный выбор. И всё-таки теперь они будут танцевать на лезвии ножа, точнее, на лезвии Меча Демонов. Опасная пляска…

— Удержим — должны удержать. Хотя, признаться, меня тревожит одна несколько странная мысль…

— Какая?

— Я всегда любила театр — есть такой вид искусства у Юных. В нём присутствуют зачатки Магии Перевоплощения — недаром священнослужители, особенно вскормленные Серебряными, считают театр бесовским искушением. Так вот, есть одно театральное высказывание, что-то вроде: если на стене замка оставить заряженный самострел, то стрела неминуемо сорвётся с тетивы — когда-нибудь. Не хотелось бы…

На первый взгляд, во внешности Арчибальда Эссенса не было ничего особенного: одутловатое старческое лицо с морщинами и мелким узором кровеносных сосудов у крыльев носа, чуть отвисшие щёки, вялые бесцветные губы. Мистер Эссенс сохранил волосы, хотя почти наверняка красил их, скрывая седину. Но вот его глаза за стёклами очков… У всех без исключения окружающих, видевших взгляд этих глаз, складывалось впечатление, что люди, подобные господину Арчибальду Эссенсу, знают то, чего не знают другие; и поэтому для этой касты всё остальное — просто несущественные мелочи.

Доктор Люк Чойс, наткнувшись на эти водянистые глаза, поспешил отвести взгляд — у него вдруг появилось желание встать и вытянуться по стойке «смирно». Взглянув украдкой на своего шефа, профессора Джошуа Райта, Люк заметил, что тот, похоже, испытывает то же самое.

Все трое сидели за столом в кабинете Райта, одного из ведущих специалистов компании «Здоровье будущего» и руководителя сектора терапевтического клонирования. Двое дюжих молчаливых спутников мистера Эссенса, сопровождавших его во время ознакомительной экскурсии по лабораториям, остались за дверями кабинета, и все попытки симпатичной секретарши Райта обстрелять их глазками оказывались холостыми выстрелами — с таким же успехом она могла бы попытаться добиться ответного интереса у египетских сфинксов.

Мистер Арчибальд Эссенс молчал, и по его лицу невозможно было понять, доволен ли он результатами посещения лабораторных корпусов или же напротив, счёл, что персонал сектора просто швыряет на ветер отпускаемые средства. Молчание становилось тягостным, и Джошуа Райт, кашлянув, заговорил.

— Нами, мистер Эссенс, достигнуты серьёзные успехи. Терапевтическое клонирование — это будущее медицины. Из стволовых клеток можно выращивать любые органы, причём проблемы несовместимости не существует — ведь донором является сам пациент. Нужно только разработать и довести до соответствующего уровня технологию, и тогда…

— Не сомневаюсь, что вы много добились, профессор, — прервал его Эссенс, — однако нас, — он подчеркнул это слово, — интересует совсем другое. А именно — репродуктивное клонирование.

— Технически и в этом нет ничего сложного, — Райт пожал плечами, — хотя бы потому, что терапевтическое клонирование становится репродуктивным, если по прошествии двух недель рост эмбриона не прекращается, а…

— Вы знаете, мистер Райт, — шелестящим голосом произнёс Эссенс, — я знаком с общими принципами клонирования, поэтому не стоит тратить время на повторение азбучных истин. Нас, — повторил он, — интересует репродуктивное клонирование, от и до, причём в широких масштабах. Клонирование людей, а не овечек Долли или бычков Джефферсонов.

— Но… — руководитель сектора заметно стушевался. — А как же… Ведь подобные эксперименты… запрещены. Разве не так?

— Я готов ответить на любые вопросы по существу, — холодно сказал Эссенс, и глаза его сделались колючими, — но избавьте меня от нелепых, договорились?

Джошуа Райт обиженно замолчал, и тогда Эссенс положил на стол сцепленные пальцы рук и раздельно, словно объясняя детям простые и понятные взрослым вещи, изложил — по пунктам.

— Первое. Результатом вашей работы — практическим результатом! — должна стать доведённая до соответствующего уровня, — тонкие губы Арчибальда сложились в подобие усмешки, — технология клонирования людей в широких масштабах. Исходный материал будет поставляться бесперебойно — в мире полно женщин, готовых продать свои яйцеклетки.

Второе. Крайне важно, чтобы готовая продукция могла обладать заданными качествами — теми, которые мы, — он снова сделал ударение на местоимении, — сочтём нужными и полезными. Генная модификация — полагаю, ничего сверхъестественно трудного здесь не встретится.

Третье. Внутриутробное вынашивания клонов — использование женщин на конечной стадии — признано нецелесообразным. Поэтому нужно делать клонов in vitro — целиком.

— Вы имеете в виду, — подал голос Люк, — нечто подобное тому, чем занимались Томас Шаффер в Филадельфии и покойный Йосинори Кувабара в Токио?

— Именно так, — оценивающий взгляд Эссенса скользнул по доктору Чойсу, и Люку показалось, что этот жутковатый старичок подумал нечто вроде: «Хм, мальчик встревает в разговоры взрослых? Но говорит дело… Может быть, из этого мальчика будет толк…».

Джошуа хотел что-то сказать, но Эссенс остановил его лёгким движением руки.

— Догадываюсь, профессор, что вы хотите спросить. Такой грандиозный проект — это инициатива частного лица — или лиц — или же уровень заказчика несколько выше? Выше, уважаемый профессор, гораздо выше! Это не блажь богатого сумасброда, пожелавшего наклонировать себе гарем из топ-моделей, — он снова псевдоулыбнулся, хотя глаза его так и остались непроницаемо холодными. — Считайте, что это самое важное начинание после знаменитого Манхэттенского проекта. И значимость его в государственных масштабах такая же — если не выше. Я понятно говорю?

Райт и Чойс молча кивнули, и Эссенс продолжал.

— Финансирование будет неограниченное. Нам важен результат, а в средствах мы не стеснены. Возможно, работы будут проводиться не здесь, — он обвёл взглядом кабинет, — мы с почтением относимся к законам, — а где-нибудь в Австралии. На этой планете есть масса укромных уголков… И последнее: надеюсь, нет смысла акцентировать ваше внимание на том, что всё только что вами услышанное является строго конфиденциальной информацией. Вам никто не поверит, если вы попытаетесь, скажем, продать эту информацию какому-нибудь ушлому репортёру, а вот неприятности я вам гарантирую. — Эссенс внимательно посмотрел на обоих учёных и закончил. — Это проект государственной важности, и поэтому я не буду говорить «я не тороплю вас с ответом». Наоборот — я вас тороплю. Время не ждёт — я должен знать ваше решение не позднее завтрашнего дня. А теперь извините, господа, мне нужно идти — дела.

Несмотря на некоторую тучность, он легко, по-молодому, поднялся с кресла и пошёл к двери. Но у самых дверей вдруг обернулся и бросил:

— Соглашайтесь, джентльмены. У вас будет всё, что только можно пожелать, — и даже больше того. И потом, стоять у истоков великого начинания — разве не это заветная мечта любого настоящего учёного, а? — и с этими словами мистер Эссенс улыбнулся в третий раз. Хотя улыбкой это сокращение лицевых мышц можно было назвать лишь с очень большой натяжкой…

— Кто он вообще такой, этот тип? — неприязненно спросил Люк, наблюдая через оконное стекло, как их странный, мягко говоря, заказчик садится в машину. Один из его сопровождающих распахнул перед ним дверцу длиннотелого чёрного лимузина, второй в это время — очень напоминая движениями киборга из фантастического боевика — процеживал взглядом всё пространство между дверями главного корпуса компании «Здоровье будущего» и воротами. — Я знаю, что он бизнесмен, что он имеет отношение к финансовой базе нашей фирмы, но он вёл себя так, как будто выступал от лица правительства — по меньшей мере.

Профессор Джошуа Райт ответил не сразу. Он проводил глазами скользнувшую к воротам чёрную машину, чем-то напоминавшую ожившего сказочного дракона, подождал, пока створки сомкнулись за ней, и только потом коротко проронил:

— Он один из реальных правителей нашей планеты.

— Вы это серьёзно? — в голосе доктора Чойса удивление смешалось с тенью обиды — мол, что я вам, мальчишка, которого можно разыграть в День дураков?

— А вы, Люк, — Райт повернулся к собеседнику и внимательно посмотрел ему в глаза, — всерьёз думаете, что миром и его странами действительно управляют президенты, премьер-министры и всякие там короли? И что наша демократия — это действительно то, что люди привыкли понимать под этим словом?