Булавин 1-2(СИ) - Василий Сахаров

  - Выдвигаемся.

  Ответил я своему односуму, встал с табурета, закинул шашку в ножны, одел невысокую барашковую папаху и оглядел себя. Красавец! Новые сапожки, серые шаровары и простая темно-зеленая рубаха с открытым воротом. На поясе кожаный армейский ремень с затейливым узором, торгаш из Сечи говорил, что венгерская работа, а на нем шашка и кинжал. В общем, любому человеку сразу видно, что перед ним не голь перекатная, а справный казак.

  - Пойдем, - кивнув Митяю, я направился на выход.

  По пути к нам присоединились остальные ватажники, Иван Черкес, Федор Кобылин, Семен Кольцо и Смага Воейков. Все мы при оружии и одеты как на праздник. Для нас сегодня важный день и выглядеть ватажники должны хорошо.

  Все вместе мы покидаем дом полковника Лоскута и идем к соборной площади. В небольшом отрыве от нас движется Василь Чермный, наверное, боевик полковника решил за нами присмотреть. Ну-ну, пусть наблюдает, не смотря на легкий мандраж, я в себе уверен, а мои односумы уверены во мне, значит, все у нас получится как надо.

  Вспомнились минувшие десять дней. Веселая свадьба сестры, на которой половина Черкасска гуляла. Затем, осторожные подкаты от донских старшин, которые зазывали меня к себе в гости и всякие интересные разговоры вели. Вроде бы ничего крамольного, да вот только по их словам выходило, что отец мой зарвался, много беглых на Дон привел, и вольности старожилых казаков урезает, а от этого Войско хиреет. Упырки! Дождутся беды за свою болтовню и склочность, да и черт бы с ними. Главное, что денег мне дали, между прочим, без всяких процентов и условий, как своему. Не очень много, но и немало, триста рублей на дружину, провиант и припасы. Мне надо набрать всего пятьдесят человек, как элиту их вооружать не потребуется, да и у большинства оружие свое, так что вышеуказанной суммы должны хватить с избытком.

  И вот, получил я рублики, и начал в дорогу готовиться. Собрал все необходимое, проверил оружие и коня перековал. Ватажники мои были заняты тем же самым и, окончив этот труд, мы сели на свои ковровые сумки и застыли в ожидании, которое продлилось одни сутки.

  Вчера столица Войска Донского провожала на Астрахань армию, которая должна была выступить на Персию. Всего уходило шесть конных полков и Первый Волжский стрелковый, общая численность бойцов пять тысяч человек, а командует этим соединением Максим Кумшацкий.

  Донская армия ушла, и пришло время гулебщиков. Они шли со всех донских городков и станиц, и собралось лихого народа около трех тысяч. Спрашивается, зачем они пришли? А все ясно. Люди хотели поучаствовать в войне против персов, но регулярные полки уже были укомплектованы и бойцов со стороны не набирали. Однако никто, включая войскового атамана, не мог запретить рядовым казакам и бывшим беглым отправиться в поход по собственной воле, и сегодня, согласно древним традициям, их день.

  Как это все происходит в идеальном варианте? Гулебщики стоят на майдане и ждут вольных атаманов, которые один за другим выходят на круг и выкликают всех, кто готов пойти в бой под их командованием. Кто-то берет под свое крыло несколько сотен воинов, другой сотню, третий пару десятков, а иной всего трех-четырех человек. Так продолжается весь день, и ближе к вечеру, все кто остался, или расходятся по хатам, или выбирают атамана среди своих и сами идут в поход. Что характерно, зачастую, такие отряды двигаются совсем не туда, куда собирались утром. Бывало такое не раз, что основное войско на татар мчит, а гулебщики на Волгу или на Кавказ направляются.

  За размышлениями пришли на соборную площадь. Народу битком, и кого тут только нет. Свои братки донцы, запорожцы, терцы, калмыки из Сальской степи, бурлаки, прошедшие войну с имперскими войсками крестьяне и лесовики-раскольники. А помимо них еще и любопытные, строители и сами горожане, степенные старожилые казаки, их жены и дети, седобородые старцы и пара священников из церкви. Шум, гам и толкотня, живое людское море, и от разноцветных одежд в глазах рябит. Давненько такого интересного схода столица не видела, есть на что посмотреть.

  Мы с ватажниками, с трудом, провожаемые недовольным гулом, протолкнулись в первые ряды, и смогли увидеть концовку набора в очередной отряд. В центре большого круга, стоял статный запорожец с длинным оселедцем на непокрытой голове, красных сафьяновых сапогах с сильно загнутыми носами, в красных же шароварах, и синей шелковой рубахе. За необычным белым кушаком из парчи, турецкий ятаган и пара пистолетов. Колоритный казачина, которого я знал.

  Звали его Харько Нечос и, в минувшей войне, он был одним из ближних соратников командарма-3 Беловода, сильный боец и умный командир. Рядом с ним в две шеренги стояло около полутора сотен воинов, в основном, как и он, запорожцы, но и терцы имеются и несколько горцев, по виду, натуральные черкесы или вайнахи. Все как один, справные бойцы, и мне сразу виден правильный подход Нечоса. Запорожцы свои и знают его не понаслышке. А для черкесов и терцов Каспий и Кавказ родной дом, они обеспечат ему разведку и правильное понимание того, кто есть кто, в тамошних землях, и всегда расскажут, кого можно грабить, а кого лучше не трогать.

  - Эй, атаманы-молодцы! - Запорожский атаман, подбоченясь, взглянул на людей. - Еще три места имеется. Кто со мной!?

  В круг сразу же хлынуло около десяти казаков. Харько Нечос переговорил с ними, троих отобрал, а остальные вернулись назад. После этого запорожец поклонился кругу и перекрестился на церковь. Его отряд, под приветственные и доброжелательные выкрики людей, покинул соборную площадь, и двинулся в сторону восточных ворот, где проходил сбор всех гулебщиков, которые пойдут за основной армией.

  Наклонившись к уху ближайшего донца, невысокого мужчины лет тридцати пяти, в справном сером жупане и с длинной саблей, я спросил его:

  - Давно здесь стоишь?

  - С утра.

  Казак искоса посмотрел на меня и, признавая за равного, кивнул подбородком.

  - Сколько отрядов уже ушло?

  - Этот седьмой, почти тысяча человек на перса собралось.

  - Кто еще людей набирать будет?

  - Семен Белый, Тарас Порох и Никифор Булавин. Белого и Пороха не видать, выжидают чего-то, а ты здесь, так что выходи на круг, если не передумал самостоятельным атаманом становиться.

  - Откуда меня знаешь?

  - Под Усманью тебя видел.

  - А кто про набор отряда сказал?

  - Да половина города про это знает. Небось, переживаешь сейчас?

  - Есть немного.

  - Иди казак и ничего не бойся. Все мы когда-нибудь впервые на круг выходим, а ты парень справный и боевой. На подначки внимания не обращай, люди повеселятся и перестанут, а если из похода живой вернешься и с прибытком, то про этот день легенды сложат.

  - Ну, тогда пошел я, - обернувшись к ватажникам, кивнул им на свободное пространство. - За мной!

  Рывок вперед и мы выходим на майдан. Проходим на середину и оказываемся в центре всеобщего внимания. Тишина накрывает площадь. Большинство собравшихся приезжие, и о том, что такой молодой парень как я, будет набирать ватагу, они не знали. И, разумеется, они удивлены этому обстоятельству. Хотя и до меня были такие хлопчики, которые в четырнадцать-пятнадцать лет отряды сколачивали, так что я не первопроходец.

  Оглядываю молчащих людей, смотрю на своих товарищей и понимаю, что назад уже не повернешь. Раз так, то надо продолжать осуществление атаманской задумки, и не осрамиться.

  Поклонившись всему обществу на четыре стороны, я снял с себя шапку, и встряхнул черными, отцовскими, кудрями. Затем, широко размахнувшись, подкинул свой головной убор так высоко, как только смог. Шапка взлетела ввысь, на миг зависла в воздухе и упала мне под ноги. Я сделал шаг вперед, остановился над ней и, во всю мощь своего горла, выкрикнул:

  - Атаманы-молодцы, послушайте! Я Никифор Булавин, служил в Третьей армии, имею деньги и желаю воевать, но как и вы все, не попал в войско Максима Кумшацкого. Кто со мной на море Хвалынское пойти желает, басурман погонять, полоняников наших освободить и рухляди набрать!? Кто готов рискнуть!? Выходи ко мне, полсотни казаков прокормлю, смогу одеть, обуть, через море перевезти, и за собой повести!

  Еще секунду продлилось затишье и, резко, без переходов, весь майдан зашевелился, загудел и зашумел. Что кричали люди, особо не слышно, все сплелось в один гул, который наполнил пространство вокруг, и я оказался в самом эпицентре этого звукового удара. Мои ребята от этого как-то даже немного сжались, но я хлопнул здоровяка Михаила Кобылина в плечо и сказал:

  - Все хорошо, односумы, так и должно быть. Шире плечи, казаки!

  Ватажники приободрились, почти сразу начали выходить первые желающие пойти со мной, и вот тут уже я удивился. Предполагалось, что будет тридцать, может быть сорок человек из голытьбы и молодежи, а недостающих людей придется набирать в дороге из верных отцу казаков, кто в тени находится. Но те, кто выбирался из человеческой массы, почти все были справными казаками, и майдан снова притих, так как люди тоже ничего подобного не ожидали. Народ увидел нечто необычное, а я, поняв, что все идет даже лучше, чем мне грезилось в самых радужных мечтах, еще больше приободрился и начал стандартную процедуру принятия воина под свою ответственность.