Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

В списке оказались в следующем порядке:

• командующий войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенант Николай Петрович Линевич;

• командующий войсками Сибирского военного округа генерал-лейтенант Николай Николаевич Сухотин;

• помощник командующего войсками Киевского военного округа генерал-лейтенант Владимир Александрович Сухомлинов;

• начальник Главного штаба генерал-адъютант Виктор Викторович Сахаров;

• командир XVII армейского корпуса генерал от кавалерии Александр Александрович Бильдерлинг;

• начальник штаба Варшавского военного округа генерал от инфантерии Александр Казимирович Пузыревский;

• помощник командующего войсками Одесского военного округа генерал от кавалерии Александр Васильевич Каульбарс;

• бывший командующий Приамурским военным округом, член Государственного совета, генерал от инфантерии Николай Иванович Гродеков;

• командующий войсками Виленского округа генерал от инфантерии Оскар-Фердинанд Казимирович Гриппенберг.

Предпоследнее место в генеральском перечне Куропаткин корректно, но с намеком на покорную готовность покинуть перевозбужденную внутриэлитными противоречиями Северную столицу оставил за собой.

На заключительную, одиннадцатую строку списка, дальновидно и разумно не желая идти на открытую конфронтацию с разветвленными династическими кланами романовской СЕМЬИ, военный министр дипломатично и предусмотрительно определил генерала от кавалерии великого князя Николая Николаевича.

Наиболее предпочтительной и оптимальной кандидатурой, и на это Куропаткин не преминул обратить внимание императора, смотрелся Николай Петрович Линевич.

Изначально все говорило в его пользу: вне эпицентра интриг и подводных течений; степенный войсковой пехотный работяга захолустных пыльных гарнизонов: за полвека военной службы последовательно прошел все должности – командир роты, батальона, полка, бригады, корпуса, командующий войсками округа; боевой опыт-участник Кавказской и Русско-турецкой войн, дважды георгиевский кавалер; доскональное знание дальневосточного театра военных действий – во время победоносного Пекинского похода и подавления Ихэтуаньского восстания во главе русского отряда, а затем и экспедиционного корпуса Альянса Восьми держав громил в Маньчжурии «боксеров», на удивление всему миру, организовал и провел успешный штурм Пекина.

Был у кандидата номер один только один недостаток-у него отсутствовало какое бы то ни было военное образование: ни военного училища, ни Академии генерального штаба достигший звания генерал-лейтенанта, ставший успешным и авторитетным полководцем 65-летний Линевич не оканчивал.

Случай среди высшего российского генералитета редчайший, может быть, еще и потому, что служил всю жизнь не имевший влиятельных покровителей сын обычного сотника Черниговского полка Николай Петрович Линевич на непрестижных, богом забытых заимках необъятной империи – на Кавказе, в Закаспии, Уссурийском крае и Приамурье, куда пронырливые и ушлые карьеристы в лакированных сапогах и с золотыми аксельбантами, убоявшись трудностей, редко когда стремились.

Экс-премьер правительства Витте позднее в своих мемуарах называл Линевича «старым, полуобразованным, может быть, небурным полковым командиром», заодно напрямую обвинив его в том, что, захватив при подавлении Ихэтуаньского восстания Пекин, генерал «произвел громадный грабеж, в коем лично не остался в стороне». Если это и было, то Линевич не шел против вековых, сложившихся за тысячелетия военных традиций: сугубо штатский Витте мог и не знать, что с давних времен существовало правило отдавать захваченный город на трехдневное разграбление победившему войску.

Не всем победителям присуще великодушие.

После ознакомления со списком потенциальных командармов на следующий день, 28 января 1904 года, в беседе с Куропаткиным царь осторожно-вопросительно осведомился о кандидатуре не вошедшего в список 67-летнего командира IX армейского корпуса генерала от инфантерии Юлиана Викторовича Любовицкого, но получил емкий недвусмысленный ответ министра: «Лю-бовицкий начал разваливаться».

7 февраля 1904 года Высочайшим указанием правительствующему сенату командующим Маньчжурской армией ожидаемо назначен генерал-адъютант Куропаткин.

Опять война на чужой территории. Война, при кажущейся определенности в победе и легкости сокрушения супостата, все же чреватая необратимыми военно-политическими последствиями стратегического характера. Война, которой Куропаткин, как военный министр, страстно не хотел и всячески оттягивал; во всяком случае, оттягивал на вверенном его ведомству сухопутном театре военных действий, подчас убеждая самого себя в ее несвоевременности, невозможности, ненужности, отчасти став заложником самовнушения, сложившихся собственных взглядов.

У Антона Ивановича Деникина в свое время вышел весьма громкий скандал с Куропаткиным, причем оба выступали в несоизмеримых весовых категориях. И впоследствии в эмиграции он имел возможность поквитаться, как это нередко бывает и есть, со своим обидчиком в мемуарах. Но тем не менее в изданных в 1926 году в Париже воспоминаниях Деникин отмечает общее положительное впечатление в стране и армии от назначения Куропаткина командующим Маньчжурской армией:

«Над Куропаткиным веял еще ореол легендарного Скобелева, у которого он был начальником штаба; ценилась его работа по командованию войсками и управлению Закаспийской областью; наконец, и то обстоятельство, что к высоким постам он прошел, не имея никакой протекции, по личным заслугам. Широкие круги – и военные, и общественные – при обсуждении кандидатур на командование армией называли имя Куропаткина. В то время, перед самой войной, Куропаткин подавал в отставку и был в немилости. И если Государь назначил командующим именно его, то только подчиняясь общественному настроению».

Не противился и сам назначенец, спавший и видевший при условии победоносного шествия по Маньчжурии заветные эполеты генерал-фельдмаршала и как минимум очередной, третий орден Святого Георгия.

Отставка с поста военного министра обставлена сверхпочетно и показательно уважительно, почти под фанфары.

В высочайшем рескрипте от 8 февраля 1904 года царь провозгласил, как отлил в бронзе:

«Алексей Николаевич.

С 1898 года, состоя во главе военного ведомства, Вы, со свойственным Вам трудолюбием и настойчивостью, усердно работали над выполнением целого ряда одобренных Мною преобразований в деле усовершенствования армии и ее управления и были на страже боевой готовности Вооруженных сил России, обеспечивающих преуспевание государства. Труд Ваш еще не закончен. Но пробил час, когда Мне суждено было призвать часть моей доблестной армии на защиту достоинства России и ее державных прав на Дальнем Востоке. Зная Ваши блестящие военные дарования, стратегическую подготовку и выдающуюся боевую опытность, Я признал за благо вверить Вам ответственное командование Моей армией, действующей в Маньчжурии против японцев, освободив Вас для сего от обязанностей военного министра.

Да поможет Вам Бог успешно совершить возлагаемый мною на Вас тяжелый, с самоотвержением принятый Вами подвиг. Расставаясь с Вами и желая выразить Вам мою глубокую признательность за шестилетний просвещенный труд Ваш на пользу моей дорогой армии, жалую Вам бриллиантовые знаки ордена святого благоверного великого князя Александра Невского, кои повелеваю Вам носить по установлению. Напутствуя Вас на Дальний Восток в действующую армию, поручаю Вам передать Моим доблестным войскам Мой Царственный привет и Мое благословение. Да хранит Вас Господь!»

Бриллиантовые знаки к ордену Александра Невского, имеющему своим девизом «За Труды и Отечество», станут для Куропаткина предпоследней полученной им государственной наградой Российской империи. Следующего ордена от царя он будет ожидать долгих