Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

– Но этого может быть мало, – возразил из повозки щербатый Магнус.

Он показал пальцем. Далеко на равнине скупое зимнее солнце взыграло бликами: то были копья армии, которая выстраивалась в боевой порядок и надвигалась.

– Мне нужно больше времени, – угрюмо шепнул Шефу Бранд. – Иди поторгуйся и выгадай чуток.

У Шефа не осталось выбора. Он направился к передовому отряду мерсийцев, сопровождаемый Торвином и Гудмундом. Неприятель отличался от только что разбитого врага тремя огромными крестами, которые возвышались над войском.

Оставшаяся позади армия идущих Путем спешила перестроиться. Не меньше трети было убито или искалечено; ходячие же раненые трудились не покладая рук наравне с остальными: разоружали сдавшихся воинов Рагнарссона и рыскали по полю в поисках полезных и ценных вещей, в чем им охотно помогали вольноотпущенники Шефа. Раненых врагов гнали в сторону кораблей, еще находившихся под защитой Уоша, а тех немногих, кто пережил пристальное внимание мародеров, препоручали лекарям.

Войско превратилось в чистую показуху. В шеренгу для вида выстроилось несколько сот самых крепких воинов. За ними поставили пленных, за рядом ряд, наспех связав им руки и приказав стоять, если жизнь дорога. Еще в полумиле трэллы и воины спешно копали траншею, устанавливали машины и разворачивали лошадей и повозки, готовясь к новому отступлению. Армия идущих Путем была еще не готова к сражению, зато не утратила боевой дух. Однако традиция понуждала выживших в напряженном бою с превосходящими силами противника к передышке и празднованию.

«Следующие минуты будут крайне опасны», – подумал Шеф.

Навстречу его маленькому отряду выдвинулись три человека. Один был священником. Двое других катили на колесах странный короб, поставленный вертикально. Мгновением позже Шеф сообразил, что там находился не кто иной, как Вульфгар, его приемный отец.

Две группы остановились в десяти шагах, напряженно разглядывая одна другую. Тяжелое, пропитанное ненавистью молчание нарушил Шеф.

– Ну что же, Альфгар, – обратился он к единоутробному брату, – я вижу, ты возвысился. Довольна ли наша матушка?

– Наша матушка так и не оправилась от поступка твоего отца. Покойного отца. Он много порассказал о тебе перед смертью. Времени у него было достаточно.

– Так это ты его схватил? Или стоял в стороне, как в битве на Сторе?

Альфгар шагнул вперед, и его рука потянулась к мечу. Ее быстро перехватил угрюмый человек – тот, что не был священником и стоял рядом.

– Я Квикхельм, воевода Бургреда, короля Мерсии, – назвался он. – Мой долг – вернуть шайры Норфолк и Суффолк их новому олдермену и подчинить моему владыке. А кто такой ты?

Шеф, памятуя о торопливых приготовлениях, которые велись позади, неспешно представил своих спутников и разрешил Квикхельму сделать то же. Отверг враждебные намерения. Объявил о готовности отступить. Намекнул на возмещение ущерба.

– Заговариваешь мне зубы, юнец, – перебил его Квикхельм. – Ты не болтал бы, найдись у вас силы сражаться. Если хочешь дожить до рассвета, вот что придется сделать. Во-первых, мы знаем, что ты забрал сокровища из вубриджской усыпальницы. Мне нужны они все, для моего короля. Они из его королевства.

– Во-вторых, – вмешался чернец, сверливший взглядом Торвина, – среди вас есть христиане, которые изменили вере и предали своих господ. Они должны быть выданы для наказания.

– Включая тебя, – добавил Альфгар. – Что бы ни случилось с остальными, ты не уйдешь от нас с отцом. Я сам надену на твою шею обруч. Считай себя счастливчиком – мы обойдемся с тобой иначе, чем с твоим родителем.

Шеф не удосужился перевести это Гудмунду.

– Что вы сделали с моим отцом?

До сих пор Вульфгар молчал. Он растекся в коробе, удерживаемый ремнями. Шеф вспомнил желтое, искаженное от боли лицо, которое в прошлый раз видел в корыте. Теперь на этом лице расцвел румянец, полнокровные губы алели в седой бороде.

– То, что он сотворил со мной, – сказал он. – Только искуснее. Сначала мы отрубили ему пальцы на руках, потом на ногах. Уши отрезали, губы. Глаза не тронули, чтобы он видел, чем мы занимаемся; язык оставили тоже, чтобы молил о пощаде. Кисти, ступни. Колени и локти. И не давали истечь кровью. Обстругивали его, как мальчишка палочку. Под конец осталось только тулово. Держи, мой мальчик. На память о твоем отце.

Он кивнул, и слуга швырнул в сторону Шефа кожаную суму. Шеф распустил завязки, глянул внутрь и бросил ее в ноги Квикхельму.

– Ты угодил в дурную компанию, воин, – отметил он.

– Пора уходить, – сказал Гудмунд.

Обе группы попятились и развернулись, когда отошли на безопасное расстояние. Быстро шагая к своим, Шеф уловил зов боевого рога, услышал рев глоток и бряцание кольчуг: английское войско двинулось в наступление.

И в тот же миг, как было условлено, строй воинов Пути поворотился и бросился бежать. Это был первый этап долгого, тщательно продуманного отступления.

* * *

Через несколько часов затяжные зимние сумерки сменились ночью, и Бранд, у которого пересохло в горле, ворчливо сказал Шефу:

– По-моему, нам удалось это сделать.

– На сегодня достаточно, – согласился Шеф. – Утром наши дела будут плохи.

Бранд пожал могучими плечами и скомандовал привал – разводить костры, греть воду, готовить пищу.

Воины Пути отходили весь день, прикрывая машины Шефа, которые стреляли и сдерживали мерсийцев, едва те выстраивались в боевой порядок. Затем катапульты быстро грузили на повозки и перевозили на следующий рубеж. Мерсийцы преследовали викингов, дразнили, как диких псов, отбегая от лютых клыков и вновь надвигаясь. Не менее трех раз войска вступали в рукопашный бой, и воины Пути неизменно использовали то или иное препятствие – свежую траншею, насыпь вдоль края болота, мутную и мелкую речушку Нин. После получасовой сечи мерсийцы столь же исправно и резко откатывались, не будучи в силах преодолеть преграду и открываясь для нового града камней и стрел.

Шеф подумал, что боевой дух воинов Пути понемногу растет и бьются они все лучше. Беда была в том, что и мерсийцы набирались опыта. Сначала они ежились от свиста в поднебесье, останавливались перед каждой канавой. Должно быть, Сигвард преподал им жестокий урок.

Но с течением дня англичане осмелели, осознав свое бесспорное численное превосходство.

Держа котелок с недоеденной кашей, Шеф откинулся на вьюк и моментально уснул.

* * *

Он очнулся, когда протрубили зорю, окоченевший от холода и сырости. Люди вокруг с усилием поднимались и пили кто воду, кто припрятанные остатки эля и медовухи. Они потянулись к неказистому брустверу, который соорудили в деревушке, где Бранд решил устроить ночлег.

Едва рассвело, их взорам предстало зрелище, способное смутить даже самых отважных. Армия, с которой они сражались накануне, неуклонно приходила в упадок: одежда пропитывалась влагой,