Последний Совершенный Лангедока - Михаил Крюков

После того, как король Педро покинул лагерь, осада Каркассона зашла в тупик. У крестоносцев не было возможности взять штурмом мощную крепость, а осаждённые не могли прорвать кольцо окружения, но и сдаваться не собирались. Надежды на то, что крепость, оставшаяся без воды в сильную жару, быстро падёт, не оправдались, правда, время от времени со стен сбрасывали на головы крестоносцев трупы павших животных. Между прочим, на одном из советов у аббата, которые происходили в его шатре каждое утро, кто-то из учёных монахов, которых зачем-то держал в войске легат, вспомнил происхождение названия крепости.

Монах рассказал, что в давние времена крепость принадлежала сарацинам. Карл Великий осадил её, и осада крепости тянулась пять долгих лет. За это время погиб её хозяин, сарацинский царь Балаак, и большая часть воинов гарнизона, но крепость не сдавалась. Вдова царя именем Каркас пустилась на хитрость: в крепости нашли единственную уцелевшую свинью, накормили её последним оставшимся зерном и скинули со стены. От удара о землю брюхо свиньи лопнуло и из него высыпалось зерно. Воины Карла Великого решили, что раз в городе так много свиней, что их сбрасывают с крепостной стены, и так много зерна, что им кормят скотину, они не смогут взять осаждённый город и ушли. Дама Каркас, празднуя победу, велела трубить в трубы. Оруженосец Карла Великого, услышав их пение, воскликнул: «Sir, Carcas te sonne!»[164] Так по легенде и возникло название.

– Воистину печально, что среди нас нет полководца, который мог бы сравниться с Карлом Великим, но осаду снимать мы не будем, Каркассон должен быть взят! – по-своему оценил легенду аббат Сито.

– Но я же вовсе не имел в виду снятие осады, ваше высокопреосвященство! – растерялся монах.

– Разумеется. Добрый католик и слуга Божий не может желать, чтобы еретики остались безнаказанными. Но должен напомнить господам рыцарям, что осада затягивается, а времени, по известным вам причинам, у нас мало. Поэтому я, смиренный монах, не искушённый в воинском искусстве, прошу совета у опытных в ратном деле полководцев о том, как приблизить взятие Каркассона.

Рыцари молчали, переглядываясь и качая головами. Наконец один, в раззолоченных доспехах, тяжело поднялся, опираясь на крестовину меча и заговорил:

– Каркассон – сильная крепость. С наскока её не взять – мы бессмысленно потеряем большую часть войска. Стало быть, нам придётся сначала разрушить стену с помощью камнемётных машин, а потом штурмовать пролом. Крепость построена давно, её стены и башни не выдержат длительной бомбардировки, но нужно учесть, что камни приходится возить издалека, а машины быстро изнашиваются. Уже сейчас следует предпринять постройку новых камнемётов, которые заменят пришедшие в негодность.

– Время, опять время! – досадливо хлопнул ладонью по столу аббат. – А подкоп?

– Это потребует ещё больше времени, святой отец, – ответил Монфор.

– Быть может, удастся склонить виконта к переговорам, и он откроет ворота? – предложил кто-то.

– Тренкавель знает, что стало с Безье, и не будет рисковать, – возразил Гильом, который до этой минуты молчал. – Если бы не ужасная судьба Безье, ещё можно было бы договориться, теперь же – нет. Виконт не безумец.

– Что ж, я вижу, что переговоры – это единственное приемлемое по времени решение, – сказал аббат. – Значит, надо отправить к виконту парламентёров и убедить его в наших добрых намерениях, а там посмотрим. Кого же мы пошлём в крепость?

– Почти всех нас виконт знает и не доверяет нам, – сказал Монфор. – Пусть идёт де Контр, ведь он не участвовал во взятии Безье.

Гильом встал.

– Если такова будет воля его высокопреосвященства, я подчиняюсь. Но что мне обещать виконту?

– Да что угодно! – небрежно пожал плечами аббат, – лишь бы он согласился на переговоры. Пусть виконт прибудет в наш лагерь, а уж я постараюсь обратить его в истинную веру.

– Тренкавель потребует гарантий безопасности.

– Так дайте ему эти гарантии!

– Но…

– Я же сказал: дайте!

– Но мне придётся дать слово рыцаря…

– Вы не нарушите своего слова! – высокомерно перебил его аббат. – И вот ещё что. Возьмите с собой несколько рыцарей с оруженосцами, выберете кого хотите. Пусть оденутся побогаче и возьмут лучших коней – посольство должно произвести впечатление. Также пусть с вами отправляется грек. Его дело – разведать, сколько в Каркассоне еды и воды, сколько больных и раненых, можно ли взять крепость измором, если ваша миссия не принесёт результата.

– Я сам могу всё это высмотреть! – удивился де Контр.

– Нет! У вас будет другая задача. Кроме того, на посла будут смотреть во все глаза, а простой оруженосец не привлечёт внимания. Только пусть переоденется во что-нибудь более приличное, а то выглядит он как оборванец.

– Мой оруженосец примерно одного роста с греком, – сказал Монфор. – Я велю ему одолжить свою одежду.

– Значит, решили, – подвёл итог аббат. – Завтра с утра отправляйтесь.

Я знал, что Альда не любит долго оставаться одна, и старался не уходить надолго, но в тот раз я отсутствовал дольше обычного, и девушка, не стесняясь Иакова, бросилась ко мне на шею и, спрятав лицо на груди, прошептала:

– Слава Господу! Почему тебя так долго не было? Я чуть рассудка не лишилась! Представляла всякое – то будто бы тебя убили, то будто ты решил оставить меня и покинул лагерь… Не уходи больше, прошу тебя! Обещай!

– Да что с тобой сегодня? – спросил я, обнимая Альду.

– Сегодня? Не сегодня… Со мной такое всегда. Разве ты не понимаешь? Я жила… Ну, как в болоте, и думала, что мне суждено до старости просидеть в вонючей грязи среди пучеглазых лягушек и водяных жуков. И вдруг, появился ты – умный, светлый, красивый, спокойный и сильный. Любимый! Принц из сказки. Взял меня за руку и вытащил из болота на берег. А на берегу ветер, солнце, травы, цветы… Вот она – жизнь! Понимаешь? Жизнь! Чтобы дышать, любить, говорить, смотреть в твои глаза, слышать ночью твоё дыханье, чувствовать биение сердца. И вдруг – ты ушёл. Колокол, другой, третий – а ты не идёшь! Что мне делать? Что думать? Куда идти? Я одна на всём свете! Я ничего не знаю, ничего не умею… Не уходи, не оставляй меня! Прошу, умоляю, господин мой! – и девушка горько заплакала.

У меня сжалось сердце. Как теперь сказать ей, что предстоит мне завтра? Солгать? Но это ещё хуже. Я никогда не лгал Альде, ни в единой мелочи, и она знала эта. Обман встанет между нами стеной. Нет, всё-таки лучше сказать.

Мы вошли в шатёр, я усадил Альду, встал перед ней на колени и тихонько сказал:

– Послушай меня, девочка…

Альда побледнела и отшатнулась, губы её задрожали. Она судорожно глотнула и спросила:

– Что… Что случилось?..

Я взял её руки в свои и прижал к груди.

– Ради бога, Альда… Ничего страшного, поверь мне. Просто завтра утром в крепость отправляется посольство, и я должен идти с ним.

Мне кажется, девушка ждала и боялась других слов, поэтому в первые мгновения я увидел на её лице облегчение, но потом, когда смысл сказанного дошёл до неё, она выдохнула:

– Не ходи!

– Но я не могу…

– Ты не воин, тебе нечего делать в крепости!

– Посольство возглавляет де Контр, а мне аббат приказал идти в свите.

– Зачем?

– Я должен незаметно высмотреть, сколько в крепости больных, довольно ли воды и съестных припасов…

– Не ходи, прошу тебя! Пусть высматривает де Контр или другие крестоносцы!

– Да почему же не ходить?

– Тебя убьют, тебя непременно убьют, я знаю, я видела сон!

– Разве можно верить снам?

– Этот был вещий, я чувствую! Давай убежим!

– Куда же мы убежим? И потом, мне нельзя бежать, за меня поручился Гильом, я подведу его.

– Ну и пусть, пусть! Что мне за дело до твоего Гильома?

– Альда, послушай… Послы неприкосновенны. Никто не решится поднять на них руку. Виконт – настоящий рыцарь, он не поступит бесчестно. Мы только договоримся о начале переговоров и вернёмся в лагерь. Нам совершенно ничего не угрожает.

– Тогда я пойду с тобой!

Я видел, что Альда находится на грани истерики. Такой я не видел её ни разу.

– Поверь мне, всё будет хорошо, – продолжал я убеждать. – Я не говорил тебе, но теперь пришло время открыть тайну. Я прибыл в Лангедок, чтобы выполнить некий обет. И пока он не исполнен, Господь не допустит моей смерти. Посмотри мне в глаза. Я говорю правду?

– Да…

– Вот видишь! Значит, со мной ничего не случится. Успокойся, прошу тебя. А если посольство окажется успешным, то и штурма Каркассона не будет, и мы спасём множество жизней. Ради этого стоит потерпеть полдня.

Альда хотела что-то ответить, но тут в шатёр ввалился незнакомый оруженосец с тюком одежды в руках. Он положил тюк на лежанку и начал долго и занудно объяснять, какую хорошую и дорогую одежду принёс, сколько она стоит и как я должен беречь её. Хозяина тряпок удалось выпроводить с изрядным трудом.