Королева Риррел - Елена Жаринова

— Успокойся, Эстрилу ничего не грозит. Скорее напротив, — усмехнулся седоволосый. — А ты очень красива — еще красивее, чем описано в пророчестве. Теперь я понимаю, почему Эстрил заколебался.

— Так ты — Ортег? — догадалась я. — Предводитель заговорщиков? Что тебе нужно? Зачем ты мешаешь благому делу? Когда возродится Риррел, все будут счастливы — и ты в том числе. Сенат вашей страны принял мудрое решение.

Ортег прошел мимо меня в комнату и встал у окна, заслоняя собою свет. Он смотрел на меня внимательно и почему-то сочувственно.

— Сенат преследует свою выгоду, девочка моя, — сказал он. — Как все мы, как твой друг Эстрил.

— Не смей наговаривать на Эстрила, — возвысила я голос. — Я все равно тебе не поверю.

— А в Эстриле я сомневался напрасно, — удовлетворенно произнес Ортег. — Ведь он тебе так ничего и не сказал, верно?

— О чем ты?

Мужчина притворно покачал головой.

— Да, нехорошо так играть чувствами молоденьких девушек. Значит, ты так и не слышала о второй части пророчества?

— Какой второй части? — я по-прежнему ничего не понимала.

— «И родится смертная женщина, — медленно начал маг, — и возродится, и усилится в ней сила Звезд…»

— Я знаю, — перебила я его: — «И взойдет она на алтарь Колон. Она позовет, и Звезды вернутся…»

— Так кончается первая часть. А вот вторая: «Она умрет, и Звезды уйдут навсегда. И покинут мир чудеса. И каждый будет предоставлен своим силам». Вот чего не сказал тебе твой возлюбленный: ты нужна мне, чтобы избавить мир от Звездной силы. Эстрил должен был доставить тебя к алтарю Колон, где тебя ждет смерть. Печально, но это предопределено судьбой.

Я едва сдерживала гнев, так что пришлось убрать руки за спину: пальцы так и искрились голубым огнем. Мне безумно хотелось ударить этого самодовольного мага голубой молнией. Но что-то в его поведении удерживало меня. На чем основана его уверенность? Я хотела сказать, что Эстрил изо всех сил старался, чтобы я не попала в руки Ортега, но промолчала. Вдруг это могло повредить моему возлюбленному? Хотя меня очень задело то, что Эстрил вел меня вслепую, рискуя моей жизнью. Пусть сама я считала, что ради возрождения Риррел оправдан любой риск, но это был мой, свободный выбор. И никто не имел права принимать такое решение за меня — тем более человек, которому я безоглядно отдала всю себя. Конечно, у Эстрила было достаточно времени, чтобы рассказать мне правду. Он просто обязан был сделать это! Пусть он боялся моего гнева — это его не извиняет. Мои сомнения быстро перерастали в возмущение. Ортег словно услышал это и подлил масла в огонь:

— А знаешь, почему он так поступил? Я посулил ему награду — более весомую, чем Сенат. И он получил ее: Эстрил теперь маг Огня, один из нас. Он просто продал тебя, Шайса. Ты мне по-прежнему не веришь? Посмотри в окно.

С замирающим сердцем я выглянула во двор. Там конюх привязывал к коновязи низкорослую светло-серую лошадь с длинной, тщательно расчесанной гривой и хвостом. Всадник, только что оставивший седло, шел к замку. Рыжеватые волосы падали на плащ из искристого черного меха. Обознаться я не могла: это был Эстрил.

— Я посылал его в горы, проверить дорогу к алтарю, — вкрадчиво шепнул мне Ортег. — Как ты думаешь, был бы твой друг на свободе, если бы я не доверял ему полностью? Ты должна радоваться за него: он получил то, о чем всегда мечтал, — небывалое могущество. А это стоит женской любви.

Я слышала эти слова, но не понимала их смысла и продолжала смотреть, как Эстрил уверенно входит в замок, а стражники на входе берут на караул. Слезы застилали мне глаза. Ничто в его облике не говорило о том, что недавно он отдал любимую женщину на смерть. Я не испытывала ни боли, ни сожалений — чувства оставили меня. Я хотела лишь одного: чтобы Ортег ушел и перестал меня мучить. Но он не уходил.

— Я угадываю в твоей душе истинное благородство, — сказал вдруг он. — И я не могу подумать, что ты готова стать орудием Сената только потому, что это спасет твою жизнь. У тебя есть убеждения, но верны ли они? Сенат ищет власти. Управлять Звездной силой и всем миром — вот его цель. Неужели ты хочешь именно этого?

— Причем здесь Сенат? — не поняла я. — У Риррел есть законные короли, и, насколько мне известно, их род не угас. Сын последнего короля Риррел Кольфиара взойдет на долгожданный престол — или Звезды выберут кого-то другого. Никто в мире не сможет противостоять воле Звезд.

— Воле Звезд противиться нельзя, — согласился со мной маг Огня, — но влиять на выразителя этой воли возможно. Жестокая война за власть — вот чем грозит миру возрождение Риррел сегодня.

Я не верила в то, что говорил Ортег, и не понимала его слов. Но впервые задумалась о том, что в возвращении Звезд есть какая-то другая сторона, кроме хорошей. А хозяин замка продолжал:

— Вслушайся в последние строки пророчества. И каждый будет предоставлен своим силам, понимаешь?

Маг Огня картинно воздел руки вверх, и фонарь под потолком вспыхнул ослепительным светом.

— Вот сила, которой я хочу быть предоставлен. Если Звезды уйдут навсегда, ей ничто не сможет противостоять. Эта сила называется идер. Идер — залог мира и спокойствия. Это могущество, на которое нельзя будет посягнуть.

— И ради своих бредовых затей ты предлагаешь мне умереть на алтаре? Ты думаешь, что я безропотно позволю себя зарезать, как овцу?! — я засмеялась ему в лицо.

Поистине, этот человек был сумасшедшим!

— Разумеется, так и будет, — кивнул Ортег. — Поверь, я лукавил, когда говорил, что мы не сможем справиться с тобой. Помнишь колпак, которым накрыли вас на Ошке? Под этим колпаком ты можешь спалить саму себя дотла голубым пламенем, но никогда не вырвешься. Я мог бы доставить тебя к алтарю Колон таким способом. Но мы поступим иначе. Кликон! Чолин! Приведите пленников!

Я слышала, что по коридору кого-то вели, раздался голос, показавшийся смутно знакомым… В комнату, служившую мне тюрьмой, впустили мужчину и женщину. Я глянула в серые, со стальным отливом глаза мужчины, и ноги отказались меня держать. Если бы Готто не подхватил меня, я упала бы к ногам Ортега. Я забыла о маге и двух тюремщиках, застывших на пороге. Я забыла об Эстриле и обо всем на свете. Время повернуло вспять: мне снова было пятнадцать лет. Обнимая своего старого друга, плача, теребя кудрявые каштановые волосы, я оглядывалась на чернокожую женщину, с непроницаемым лицом стоящую в дверях: наверняка это и есть Роут, — именно такой, необыкновенно красивой и загадочной и описывал ее Чи-Гоан.

— Мы оставим вас, — сказал Ортег и вышел, прикрывая дверь.

Когда первая радость немного поутихла, мы с Готто твердо взглянули друг другу в глаза. Вопрос был понятен без слов: «Что с Рейданом?», «Что с Чи-Гоаном?»