«Если», 1997 № 06 - Хейфорд Пирс

— Вероятно. Мы поддерживали временную связь с нашей Вселен-ной, поскольку зависели от импульсов, исходящих из исследовательского центра Тау и определяющих время на нашем корабле. Сей-час эта связь разорвана. Поэтому нам необходимо изменить наши размеры таким же точно образом, каким это попытался сделать пилот модуля.

— Как?

— Воображение. Взаимовлияние образов Тау и психики человека не требует доказательств, хотя мы и не понимаем природы этого процесса. Галлюцинации, возникающие в обзорной сфере, являются его частью. Область мозга, расположенная рядом с так называемым шишковидным глазом, напрямую реагирует на Тау, и существует несколько примеров того, как некоторые аспекты Тау поддавались влиянию сильных психических состояний. Я думаю, пилот, осознав, что изменились размеры корабля, тут же отправился в обзорную сферу и попытался волевым усилием исправить положение, войдя в контакт с образом Тау. К несчастью, он промахнулся, но если ты представишь, от какого размера он стартовал, то поймешь, что тот пилот — самый настоящий гений.

— О, Господи, Бревис! — Дрискол вскочил на ноги, глаза его сияли от возбуждения. — Я был в центре управления полетами, когда вернулся тот модуль. Ты же не мог этого знать… но пилот действительно находился в обзорной сфере. Я вытащил его оттуда при помощи маленькой лопаточки и указательного пальца. Мне частенько это снится по ночам.

— Значит, моя догадка верна. Ну что, готов рискнуть?

— Естественно. Терять нам все равно нечего. А если у него получилось, значит, получится и у меня. Только вот насчет тебя у меня уверенности нет: после того, как человек подвергается даже минимальному воздействию Тау-галлюцинаций, он… ну, он «влюбляется», как говорят пилоты. Однако медовый месяц оставляет не слишком приятные воспоминания. Так что предоставь действовать мне.

— Я бы так и поступил, если бы не одна штука, — ответил Бревис. — Когда ты погружаешь собственную психику в истинную бесконечность, необходимо суметь сначала полностью абстрагироваться от всего, а потом постараться как можно точнее понять свой статус. Пилот модуля переоценил свои силы — и результат оказался чудовищным. Ты очень сильный интроверт. Малейшая ошибка в принятом тобой решении — и тому, кто захочет вытащить нас из корабля, придется воспользоваться микроскопом. А я обладаю недостаточным опытом, когда речь идет об образах Тау, и не смогу подвести нас даже к первой границе изменения размеров. Зато у меня обширный опыт в психокоррекции. Вместе мы можем попытаться вернуть кораблю нормальные размеры и спасти Зигмунда и Пола.

Дрискол молча принял его доводы, а потом спросил:

— Когда начнем?

— Чем раньше, тем лучше. Наши коллеги будут спать еще часа три, так что их воображение мешать не будет, у нас есть вполне серьезный шанс на успех.

— Именно поэтому ты их усыпил?

— Мне стало дурно от одной только мысли, что придется убеждать их в необходимости эксперимента, на который ты согласился без малейших колебаний. Вот почему со своим предложением я обратился только к тебе. А они… пусть поспят. Всякое может случиться. Сейчас наш корабль способен вместить целую галактику — а мы этого даже не заметим. Но когда мы начнем уменьшаться, представляешь, что произойдет, если внутри корабля окажется какая-нибудь звезда, которая будет постепенно расти?

Заметив, что Бревис не очень умеет обращаться с автогеном, Дрискол забрал его у психолога, и в следующее мгновение на пол потекли струи расплавленного металла. Затем он отогнул раскаленную добела дверь большим металлическим прутом и толкнул ее ногой. Несмотря на физические усилия, которые ему пришлось приложить, пот, выступивший у него на лбу, появился, скорее, от волнения. Он сделал шаг в сторону, чтобы Бревис тоже мог войти.

После того как они были здесь в последний раз, защитных экранов почти не осталось, а мощные Тау-эманации, казалось, опалили все вокруг таким невыносимо ярким пламенем, что возникало ощущение реальности, еще мгновение — и их можно будет услышать или потрогать. Бревису не нужно было идти дальше вперед, чтобы почувствовать, что Тау-образы стали еще более жестокими и опасными, чем в тот раз, когда он чуть не потерял сознание, пытаясь вытащить из сферы Дрискола. Надежда и уверенность начали покидать его; он понял, сколь свирепой силе пытается противостоять. Дрискол, который шел за ним, резко остановился, потрясенный силой воздействия.

— Господи! Оно сожрет нас заживо. Мы ничего не сможем сделать…

— Думаешь, не выдержим?

— Возможно, что мы не потеряем сознание, но думать будем не в состоянии. Образы такой интенсивности отнимут у нас способность мыслить.

— Давай-ка выйдем наружу, — предложил Бревис, — и попробуем отыскать какой-нибудь другой подход к решению задачи.

Оказавшись снова в коридоре, они прикрыли развороченную дверь и прислонились к ней, радуясь короткой передышке.

— У нас мало времени, Эрик. Уровень воздействия все время повышается. Что бы мы ни решили, нельзя терять ни минуты. Иначе Тау превратит нас в безмозглых идиотов еще до того, как мы пройдем экраны.

— Тебе ничего разумного в голову не приходит?

— Если найти какую-нибудь фокальную точку или предмет, на котором удастся сконцентрироваться, тогда можно сохранить объективность — до определенной степени. Однако удержать в сознании абстрактные понятия при таком сильном воздействии — дело, скорее всего, безнадежное.

— А ну-ка скажи мне, — начал Бревис, — когда я вошел в сферу, чтобы тебя оттуда вытащить, то включил свет у двери, после чего часть Тау-излучения проникла сквозь экраны, и я чуть не лишился сознания. Такое взаимодействие света и Тау нормально?

— Нет, это не нормально, но иногда случается. Бывало, на Земле во время экспериментов с Тау корабль отрывался от реального времени и переходил в темпоральный аналог Тау. Под влиянием излучения Тау-свет тоже стремился перенестись из реального в аналоговое время, и у пилотов возникало одно и то же ощущение дважды — зрительный образ и одновременно галлюцинация, рожденная Тау. Однако оба эти сигнала поступали в противофазе, и поэтому в мозгу возникал весьма специфический образ — мечущиеся светозвуковые узоры.

— Понятно, — проговорил Бревис. — Вот почему я видел сложные переплетения линий.

— Возможно. Но у них есть и свое назначение. Возникает нечто вроде муаровой интерференционной полосы, по которой опытный специалист может с исключительной точностью определить временной дифференциал. Используя источник узкой полосы света, интенсивность которого контролируется извне, их можно превратить в полезный инструмент.