Пророчество любви - Саманта Джеймс

Меррик принял решение моментально. Он дал приказание Симону:

— Проследи, чтобы этому человеку дали оружие, — сказал он, — и всем остальным саксам тоже.

Люди подняли крик:

— Они идут! Язычники идут! Данны!

В мгновение ока все притихли. Сам мир, казалось, Затаил дыхание. И тогда ветер донес боевой клич — леденящий душу вопль.

Поднимая свой меч, Меррик испытывал смертельный страх за Алану. Он прочел про себя молитву и принялся повторять ее снова и снова. Как никогда в жизни, он молился, чтобы Алана осталась жива и невредима.

Напор был свирепым, безудержным и кровавым, и на какое-то время показалось, что судьба не благоволит защитникам замка. В то время как падал один данн, два других занимали его место.

Но и норманны, и саксы были полны решимости не уступать диким пришельцам с севера. Звуки битвы гремели со всех сторон. Хриплые гортанные крики вырывались из глоток сражавшихся, непрестанно звенели мечи, топоры и копья.

Ночь опустилась на землю. — Постепенно ожесточенность битвы спала. Взыграла гордость норманнов и саксов. С новой силой набросились они на пришельцев. Меррик бился верхом на своем вороном скакуне. Мрачным взглядом из-под шлема зорко следил он за ходом сражения. Победа была неминуема. Он это чувствовал — всем сердцем.

Прикрыв глаза, лорд постарался собраться с мыслями и разобраться в своих ощущениях. Неведомая сила влекла его в сторону от поля битвы. Рыцарь открыл глаза и повернул голову.

Все повторилось: неподалеку сидел Седрик, подергивая хвостом. Подчиняясь неведомой силе, Меррик тронул поводья своего коня. На расстоянии протянутой руки от кота он остановился, нагнулся и протянул полусогнутую руку.

— Седрик, — тихо попросил он, — отведи меня к твоей хозяйке.

Меррик мог бы поклясться: какой-то молчаливый обмен мыслями произошел между ними! Все так же глядя на него, Седрик встал и направился к скалам.

Лорд последовал за котом.

Прошли уже часы со времени пленения Аланы, Связав ей запястья, Рауль отвел женщину в крохотную темную пещерку и поставил на стражу огромного данна, сам же ушел с остальными язычниками и долго не возвращался. Рауль сговорился с даннами! Алана долго не могла прийти в себя от коварства норманна, но еще сильнее, чем ее ненависть к Раулю, был страх за тех, кого она любила.

До нее доносились ожесточенные звуки битвы.

Окоченевшая от промозглого холода, Алана впала в глубокое отчаяние. Сражение длилось уже так долго! Она дрожала при мысли о тех, кто падает под смертельными ударами. Где Джеффри? И что с Женевьевой? С Сибил? Сердце у нее обливалось кровью. Женевьева умрет, если что-нибудь случится с Симоном.

А Меррик? Жив ли он? Сердце разрывалось на части. Господи! О, пожалуйста…

Ты думала, я забыл о тебе? — вернулся Рауль. Он стоял в полутьме с улыбкой на губах. Алана с отвращением глянула на него.

Пошли-ка! Дай я тебя развяжу.

Он наклонился. Алана страдала от его прикосновений. Гнев поднимался в душе.

— Это ты привел даннов в Бринвальд?

— О, конечно, это моя заслуга! Разве ты этого еще не поняла? Хотя, впрочем, должен сказать, что, встретившись с их предводителем Расмусом несколько дней тому назад, я пытался убедить его не торопиться.

Алана потерла затекшие запястья.

— Что же ты надеялся выиграть от предательства? Рауль от души расхохотался.

О, многое, любовь моя! Большую добычу!

— Предатель! — бросила она ему в лицо. Алана вдруг так разгневалась, что голос задрожал от ярости:

Данны — варвары! Они никого не пощадят. Они сожгут Бринвальд!

Нет, милая, они этого не сделают.

Алана, прищурившись, смотрела на Рауля.

— Что же ты за это выторговал?

От его смеха мороз прошел по коже.

— Расмус сделает то, чего до сих пор не осмеливался сделать я! Он убьет Меррика! Данны потом, конечно, пограбят вволю, но это не так уж важно для меня. Кое-что на мою долю все равно останется! Данны больше стремятся пролить кровь, чем завладеть добром. Ну, прихватят они попутно кое-какие безделушки.

Глаза Аланы сверкнули.

— И оставят за собой реки крови!

Рауль пожал плечами и продолжал как ни в чем не бывало;

— А когда они уйдут, Бринвальд станет моим леном, — пальцем он погладил ей щеку. — И ты тоже, милая.

Алана отвернулась.

— Злобный и трусливый пес! — воскликнула она. — Гореть тебе в аду!

— Молчи! — прошипел он. — Я сделаю только то же самое, что Меррик сделал с твоим отцом и что Вильгельм сделал с Англией: нужно брать себе то, что слабый не может удержать, — он вскочил на ноги, потянув ее за собой. — А теперь, думаю, нам пора вкусить плоды победы,

Рауль тащил Алану за собой. Она споткнулась и чуть не упала на каменистой тропе, которая вела вверх по утесу.

В воздухе чувствовался запах дождя. Поднявшийся ветер гнал по небу темные тучи.

Рауль не останавливался, пока они не добрались до холма — как раз рядом с воротами замка. Битва продолжалась за внешними стенами укрепления. Алана опустилась на землю, сердце не выдерживало страшного зрелища: тела лежали на земле, как поваленные бурей деревья.

Рауль стоял в нескольких шагах от нее, потрясенный открывшейся взгляду картиной. Желчь поднялась к горлу. Он попытался справиться с чувством беспомощности, охватывавшем его при каждом крике, при каждом ударе.

Вдруг что-то оказалось у Аланы на коленях — комочек рыжеватого меха. Седрик! Желтые кошачьи глаза блеснули в темноте. Кот спрыгнул с ее колен, побежал, остановился и оглянулся, как бы приглашая хозяйку следовать за ним.

Сердце у Аланы билось, как голубь в силках, когда она поднялась на ноги. Саксонка медленно начала отступать, ноги у нее дрожали, взгляд не отрывался от широкой спины Рауля. Когда она удалилась на достаточное расстояние и он уже не мог бы расслышать ее шаги, Алана развернулась и побежала изо всех сил, будто за ней гнались все демоны ада.

Может быть, так оно и было, потому что, увы, она недооценила Рауля. Алана услышала за спиной громкий крик. Глянув через плечо, она увидела, что он вытащил меч из ножен и поднял его над головой.

Смертельный ужас охватил саксонку. На бесконечно долгое мгновение она застыла…

Вокруг царила тьма, какую она не могла себе и представить. Чернее, чем мрак глубочайшей бездны преисподней. Тени перемещались, громоздились, метались, словно для того, чтобы схватить ее жадными скрюченными пальцами…

Она ощущала… что-то… что-то злое. Опасность надвигалась со всех сторон, такая же тяжелая, плотная и бездонная, как и тени.

Яростно взметнулся ветер, застонав. Молния разорвала небеса — вспышка ослепительного света. Гром прогрохотал над землей, дрогнувшей под ногами. Повсюду виднелись лужи крови. Воздух был насыщен тошнотворными запахами гниения и тлена.