Осоковая низина - Харий Августович Гулбис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На обед Лизета нажарила оладий. Несколько баночек клубничного варенья, сваренного свекровью, уже давно съедены; оладьи макали в сахар и запивали молоком.
— Я помою посуду, — вызвалась Алиса.
— Поживи первый день барыней. Еще намоешься посуды всласть.
Алиса все же взялась за полотенце.
— Коли хочется, так вытирай!
Петерис сидел за столом, точно в праздник, все улыбался.
— Женя уйдет, тогда мне опять в свой угол перебираться, — заговорила Лизета.
— Почему же, мама? Можешь в комнате остаться. Я за занавеску пойду.
Было видно, что Лизету предложение Алисы не очень огорчило.
— Ну, конечно. Откуда нам знать, выздоровела ты или нет. Уж лучше врозь. Но там пока еще спит Женя!
— Я могу и на чердак пойти, — сказала Женя.
— Еще холодно. Замерзнешь.
— У меня кровь горячая.
Петерис, услышав это, потупил глаза.
Эрнестине недавно говорили, что расширяют молочный завод и что там требуется работница; Алиса, вспомнив об этом, сказала Жене. Это ее окрылило.
— Лишь десять часов работать! И весь вечер свободна?
— Да.
Женя уже не находила себе места, Алиса уговорила Петериса отпустить девушку в имение. Женя ушла.
К вечерней дойке она не вернулась, и Алиса собралась в хлев.
— Да разве ты, дочка, сможешь?
Лизета взяла другой подойник и пошла с невесткой.
Руки у Алисы в самом деле отвыкли, она управилась лишь с двумя коровами.
— Помаленьку обвыкнешь, — утешала Лизета, когда Алиса растирала руки.
Свекровь до самого вечера была очень добра, видно, рада возвращению невестки. Она все говорила, рассказывала, что за это время произошло, но под конец сказала:
— Но я тебе, дочка, по совести говорю. Нехорошо твоя мать сделала, что денег нам не дала. У всех у нас одна жизнь, одни беды, какие тут могут быть счеты. Это мои деньги, я сидеть на них буду, и пошли вы все! Так хороший человек не делает. Обижайся или не обижайся, но я сказала, как думаю. Хочешь, можешь ей передать.
Алиса чувствовала, что от нее ждут какого-то ответа, и с трудом проговорила:
— Мама эти деньги хочет приберечь на старость.
— Скупой да хитрый всегда отговорку найдет. Вот что!
Лизета горестно махнула рукой и отвернулась.
Женя явилась только после ужина и, довольная, рассказала, что место на заводе оказалось свободно и что ее приняли. Сразу же сходила к Эрнестине, потом к госпоже Винтер и договорилась о квартире.
— Вы знаете, где я жить буду? В вашей комнате!
И Женя поцеловала Алису в щеку.
— Спасибо, что сказали про завод.
Петерис опять опустил глаза.
Женя встряхнула свой спальник, набила свежей соломы:
— Пускай вам, хозяюшка, сладко спится!
Потом взяла шубу, одеяла и, напевая, поднялась на чердак.
Алиса лежала не шевелясь на холодном тюфяке. Ей казалось, что возвращение в «Апситес» это сон и что сейчас она проснется и окажется в своей комнате в Граках.
Скрипнула дверь, на кухню кто-то вошел. Алиса по дыханию узнала Петериса. Он пробирался медленно, ощупью, в темноте наткнулся за стол. Затем распахнул занавеску, подошел к кровати.
— Подвинься, — шепнул он.
Алиса оцепенела и на миг затаила дыхание, затем прижалась к самой стене. Петерис нашарил одеяло.
— Петерис, может, сегодня не надо…
— Потому что ты больная?
Алиса была не в состоянии ответить.
— Да неужто сразу и пристанет?
Лизета в комнате рядом тихо закашляла.
Одна работа подгоняла другую, и через несколько недель Алиса уже делала все, как до санатория. Вначале она еще боялась переутомиться, больших тяжестей не таскала, хлев не чистила, зачастит сердце, она остановится и дух переведет. Но вскоре некогда стало прислушиваться к себе, не хотелось всякий раз Петериса звать на помощь или оставлять трудную работу Лизете. Да и ничего страшного пока не случалось. Сначала Алису это даже немного удивляло, но затем она решила, что, должно быть, уже вполне здорова, температуру больше не мерила, на покалывание в сердце или под лопатками внимания не обращала.
В мае в «Апситес» прибыли трое рабочих. Среди них и Артур.
— И вы тут?
Алисе трудно было скрыть свою радость.
Дронис пока только закладывал фундамент для жилого дома и хлева, копать и бетонировать надо было много: и для большого погреба, и для невиданного доселе новшества — для канализации.
— Будешь, как в Риге, с водой? — спросил Петерис.
— Именно, — ответил Дронис.
— А воды где столько возьмешь?
— В овраге, у родника, поставим водяной таран.
Но и это было еще не все. Вырытую землю Дронис приказал отвезти к реке — устроит толоку, навезет камней и соорудит плотину. Получится собственное озерцо. Можно карпов разводить.
Соседи приходили смотреть на строительные работы. Высказывали прямо противоположные суждения, но больше всех радовался Вилис:
— Ну, батенька! Перед самой баней озеро! Пускай он только этих линей запустит, а я их сумею достать.
Теперь Алиса большую часть дня проводила на кухне, она старалась как можно лучше кормить работников Дрониса и переживала, если что получалось не так. Первой зароптала Лизета, затем и Петерис.
— Трактир тут, что ли? Пускай едят что дают.
— Они ведь платят.
— Сколько они платят! Больше съедают, чем платят.
Прибыли от стряпни и на самом деле не было почти никакой. Работали сдельно, до сенокоса все закончили. Остался один Артур, чтобы кое-что доделать да еще
