Коктейль со Смертью - Мария Эрнестам

Я знала, чем она сейчас займется. Нет, сегодня она не будет пить вино и вместо этого сварит крепкий кофе, включит свою любимую музыку и посидит немного, наслаждаясь покоем. Потом взглянет на часы, поймет, что осталось мало времени, и бросится к телефону, опасаясь, что я приведу Арвида обратно, сказав, что не справилась с ним. Мы не договорились, когда мне привести Арвида домой. Биргитта боялась назвать точное время, потому что не знала, сколько я планировала отсутствовать. Я же промолчала, потому что знала, что в любом случае не сдержу обещания. Кинотеатр действительно был идеальным решением проблемы: на то, чтобы доехать туда, посмотреть фильм и вернуться, наверняка уйдет несколько часов. К тому же это не требовало от меня особой изобретательности.

Биргитта еще не знает, что эти последние мгновения будут преследовать ее всю жизнь, снова и снова: уход Арвида, хлопок двери. Она будет беспрестанно искать ответ на вопрос «почему». Она не раз задумается о том, как могла считать меня своей подругой, и обвинит себя в том, что предпочла пару часов одиночества благополучию сына. Точно так же, как мать Сисселы теперь проклинает себя за то, что припарковалась не в том месте. Возможно, Биргитта откажется видеть меня, говорить со мной и будет горевать в одиночестве. Но в конце концов она поймет: то, что сделала я, было для нее единственным шансом обрести свободу.

Мы с Арвидом пошли к машине — новому и чистому «БМВ» со светлыми кожаными сиденьями. Странно было видеть эту машину, помня, какой беспорядок царит в доме Мартина и Биргитты. Перед тем как отправиться сюда, я заехала домой. Странные фотографии не давали мне покоя, и я облегчением оставила их в квартире. Потом взяла одеяние и флакон и положила их в сумку. Теперь я сунула сумку в багажник, чтобы Арвид не добрался до ее содержимого. Пока что он не произнес ни слова, мирно сел на переднее сиденье и пристегнулся. Я хотела сказать, что он должен сидеть сзади, но побоялась спровоцировать истерику. Рано или поздно это все равно случится, но сейчас я к этому еще морально не готова. К тому же кто знает, что может выкинуть Арвид, сидя сзади. Пусть уж лучше будет рядом, под моим присмотром. Я села за руль, пристегнулась и завела мотор.

Мы ехали молча. Я не сомневалась: Арвид замышляет месть Биргитте за то, что она избавилась от него, а мне за то, что согласилась в этом участвовать. Под конец мои нервы не выдержали, и я спросила, что он хочет посмотреть. В ответ я услышала название последнего фильма о войне, такого кровавого, что он даже вызвал серьезные дискуссии в прессе. Многие удивлялись, как такой фильм вообще могли выпустить на большой экран. К тому же каждый мог свободно скачать его в Интернете. Я сглотнула, но решила, что скелет за спиной с червями в глазницах будет пострашнее любого фильма, так что мне нечего бояться. Но я понимала, что обманываю себя. На самом деле мне было страшно. Страшно потому, что я видела фотографии Никке с расплывчатым пятном на том месте, где должен был стоять мой патрон. А еще потому, что рядом со мной сидел Арвид, от которого можно было ждать чего угодно.

Мы довольно быстро добрались до торгово-развлекательного центра и поставили автомобиль на парковку. Арвид сразу выскочил из салона, и я испугалась, что он куда-то сбежит, но мальчик смирно ждал меня у выхода. Такое примерное поведение настораживало. Я поспешила достать из багажника сумку с одеянием, заперла машину и последовала за Арвидом.

Мы вошли в торгово-развлекательный центр и огляделись: я — с любопытством, Арвид — с нескрываемым восхищением. Эскалаторы, соединяющие этажи в этом храме торговли и развлечений, непрерывно ползли вверх-вниз, и народу было полно, хотя сегодня был вторник. Рестораны зазывали разными названиями одних и тех же блюд. Ассортимент развлечений был огромен, и Арвид хотел испробовать все. Попрыгав на батуте и поиграв в боулинг, мы отправились в выбранный им ресторан, оформленный в стиле сказочного домика. Арвид заказал гамбургер, я — салат. Мы сидели там в ожидании начала сеанса, когда Арвид вдруг нарушил молчание:

— Ты делаешь это только для того, чтобы мама избавилась от меня.

Салат встал у меня поперек горла, и я чуть не поперхнулась. На его прямой вопрос я ответила откровенно:

— Отчасти ты прав. Ей нужно побыть одной сегодня. Поработать. Но ты тут не при чем. Всем мамам иногда нужно побыть в одиночестве.

Правда, смешанная с ложью, удовлетворила бы любого другого ребенка, но только не этого. Арвид не был обычным ребенком, а Биргитта — обычной матерью. Он сразу все понял.

— Ты лжешь. Другие мамы не хотят избавиться от своих детей. А моя хочет. Она не любит меня.

— С чего ты взял? Конечно, она любит тебя. Все мамы любят своих детей. Я точно знаю, что твоя мама тоже любит тебя. Она сама мне это говорила.

— Я не верю тебе. Она считает меня ненормальным. Я слышал, как они с папой говорили это, думая, что я сплю. Будто со мной что-то не так, что я идиот и тому подобное. И то же самое в школе. Все говорят, что любят меня, но я знаю, что они врут. И тогда я делаю вот так!

Арвид набрал в рот сока и выплюнул мне в лицо. Я отпрянула. Вся блузка была залита липким морковным соком, и я с отвращением вытирала оранжевую жидкость с лица салфетками. «Так вот почему он выбрал именно этот сок», — подумала я. Я-то обрадовалась, зная, как он полезен для здоровья, но Арвид знал, что пятна от него невозможно отстирать. Я заорала на него, но его дьявольский хохот стал еще громче. Люди оборачивались на нас и при виде моей заляпанной блузки тоже начинали смеяться, полагая, что я сама облилась.

— Видишь? Ты ненавидишь меня. И моя мама тоже. Потому что я делаю вот так!

— А зачем ты тогда так делаешь? Зачем ты все портишь? Как ты думаешь, каково мне терпеть тебя полдня вместо того, чтобы работать? И что мне теперь делать с испорченной блузкой?

— Ты предложила это не ради меня, а ради мамы.

Что я могла ему ответить? Бросая друг на друга злобные взгляды, мы доели то, что лежало на тарелках, и поднялись на эскалаторе к святая святых — кинозалам, где показывали фильмы. Арвид потребовал попкорн, лимонад и сладости. Я не протестовала. В конце концов, этот поход в кино — его последнее развлечение.

Мы прошли в зал, показали билеты, нашли свои места и сели. Я — со вздохом облегчения, Арвид — плюнув на пол. Вокруг нас сидели мужчины с сыновьями разного возраста: смирных, с куртками на коленях и в кепках на головах. Ритмично двигая челюстями, они жевали жвачку. Я была единственной женщиной в зале. Фильм о войне во Вьетнаме, как сообщали титры, представлял новую версию событий тех лет. Я помнила две прежние версии: одна во всем обвиняла американцев, другая — вьетнамцев. «Война с человеческим лицом», — гласил подзаголовок. Еще нам обещали реализм в изображении событий и стереозвук. Я посмотрела на Арвида, гадая, как такой фильм повлияет на его психику, а потом сказала себе, что это уже неважно. То, что должно произойти, случится сразу после фильма, и никто не успеет ощутить последствий просмотра.