Притворщица - Синди Холбрук

— О, как мило! — заметил Терренс.

— Выслушай меня! Стоит ей отказаться от помолвки, и ты — свободен! Она слабое звено в цепочке, за него нужно и тащить! Кроме того, она самая заинтересованная сторона в этом деле!

— Самая заинтересованная, но отнюдь не самая интересная, — мрачно заметил Терренс. — Ты думаешь, я сам не пытался убедить ее в том, что я ей не пара? Ха! Но с той минуты, как она увидела ту проклятую сову, ее уже ничем не переубедишь!

Он поморщился, припомнив обстоятельства своего последнего разговора с Амелией.

— Проклятие! И все из-за того, что этой рехнувшейся слепой сове вздумалось пролететь над моей головой! Амелия готова даже, стиснув зубы, принимать мои поцелуи ради какой-то проклятой птицы!

— Твои поцелуи? — сухо спросила Изабель. — Так ты целовался с ней?

Терренс заметил, как напряглась Изабель. Он наклонился, положил ладони на спинку стула. Господи, сколько же боли он успел за такое короткое время доставить этой чудесной девушке!

— Да, — сказал он. — Я целовал ее. Она сказала…

— Меня не интересует, что она сказала, — сверкнула глазами Изабель.

— Она сказала, — криво усмехнувшись, закончил Терренс, — что это было потрясающе.

— Нет! — побледнела Изабель.

Терренс быстро выпрямился.

— Конечно же, нет. Она сказала, что это… неприятно.

— Неприятно! — ахнула Изабель.

— Но меня-то Амелия потрясла, будь уверена. Потрясла, когда заявила, что настоящей леди не пристало любить или испытывать страсть. Настоящей леди это не нужно. Ей нужен только брак. Законный брак.

— Понятно, — тихо сказала Изабель и отвернулась.

— Но тебе, я уверен…

Изабель вспыхнула и резко, сердито оборвала его:

— Давай оставим наши чувства на потом. Сейчас наша цель — Амелия.

— Наша? — прошептал Терренс. — Ты имеешь в виду себя и меня?

— Да, — чуть слышно ответила Изабель.

Терренс склонился над девушкой, словно притянутый мощным магнитом.

— Почему ты делаешь все это?

— Что ты имеешь в виду?

Он стоял, по-прежнему изогнувшись, сгорая от нестерпимого желания обнять эти дивные обнаженные плечи, зарыться лицом в золотистый шелк волос, утонуть — с головой, навсегда — в бездонных озерах ее синих глаз.

— Мне казалось, что ты хотела бы уехать.

— Уже не хочу, — сказала Изабель. — Я еще нужна тебе — довести до конца дело с Амелией.

— Да, ты нужна мне, — прошептал Терренс и потянулся к ее щеке. Изабель отпрянула, и он поспешил отдернуть руку. — Довести до конца дело с Амелией, — закончил Терренс.

Изабель слабо улыбнулась.

— Если нам удастся доказать Амелии, что впереди ее ожидает незавидная судьба, может быть, она и позабудет про свою проклятую сову. Нужно просто понять, чего ей больше всего хочется, и обратить это желание против нее самой.

— У нее нет желаний, — сказал Терренс и рассмеялся. — Во всяком случае, можешь быть спокойна: еще раз поцеловать ее меня и силой не заставишь!

— Надеюсь, — выпрямилась на стуле Изабель. Слегка повела плечами и добавила: — Я хочу, чтобы ты знал: кроме желания помочь тебе, у меня нет никаких целей.

— Понимаешь? Никаких.

— Разумеется, — сухо подтвердил Терренс. — Правила игры остаются прежними. Я не должен прикасаться к тебе, не должен целовать тебя.

— Правильно, — отвернувшись в сторону, сказала Изабель. — Мы должны задеть чувства Амелии, но так…

— Чтобы не задевать своих, — угрюмо закончил Терренс. — Не стоило лишний раз напоминать, дорогая. Все — только на пользу дела, так?

Изабель посмотрела на него своими бездонными глазами, надежно скрывающими то, что лежит на дне ее души.

— Так. Все должно быть подчинено одной цели. И цель при этом должна быть только одна.

— Когда же твоя свадебка, Терри-милашка? — фамильярно спросила Изабель и игриво подмигнула Терренсу. Сжимая в одной руке перо, а в другой — лист бумаги, она уселась за круглый стол. Теперь слева от нее сидела Амелия, и Терренс — справа.

— Когда вам будет угодно, милые леди. Мне все равно, — ответил Терренс и отвернулся.

— Вот, все мужчины такие, — ухмыльнулась Изабель и подмигнула на этот раз Амелии. — Всегда норовят переложить работу на наши хрупкие женские плечи.

Она наклонилась и потрепала Амелию по руке.

— Не беспокойся, киска! Уж в чем-чем, а в свадьбах я разбираюсь. Собаку на них, считай, съела! Помнится, помогала я как-то со свадьбой одному моему… хм-м-м… ну, джентльмену, в общем. Все сказали, что было классно. Нет, правда, была там загвоздка небольшая с невестой: в платье она не влезала. Да и то, что тут скажешь — она же, наверное, на пятом месяце была, как не на шестом. Вот я и говорю этому своему… ну, джентльмену, одним словом: зачем такой невесте белое платье? Пусть под венец в красном идет — под цвет фонаря в публичном доме. Ну, он, правда, юмора моего не понял. Обиделся, олух! — И Изабель оглушительно захохотала. — Слушай, а тебе-то это, я надеюсь, не грозит? — внезапно посерьезнела она. — Ну, я имею в виду — не влезть в платье?

— Нет, конечно, нет, — обиженно ахнула Амелия.

— Да, ты уж подожди с этим лучше до свадьбы, — кивнула Изабель. — А то мой Терри… э-э-э… наш Терри, он, знаешь, резвый какой! Сделает тебе ребеночка — и глазом моргнуть не успеешь!

Амелия и на самом деле моргнула. Затем окинула испуганным взглядом с безразличным видом сидевшего Терренса.

Он поймал ее взгляд и ухмыльнулся.

— Изабель! Могла бы оставить свои женские сплетни на потом, когда я уйду!

— Святая истина! — согласилась Изабель и, наклонившись к Амелии, негромко сказала ей заговорщицким тоном: — Подожди, вот он уйдет, я все расскажу тебе о его привычках и… хм-м-м… странностях.

— Ст-странностях? — упавшим голосом переспросила Амелия.

— А как же, сладкая моя? — рассмеялась Изабель. — Где ты найдешь мужчину, у которого не было бы своих привычек, склонностей там… к тому-сему… Но ты не думай, грязных наклонностей у него нет — все прилично. Так что не бойся. — Она вздохнула и неловко принялась царапать пером по бумаге. — Вот, я тут набросала кое-что, ты возьми, ознакомься.

— Нет, — растерянно сказала Амелия. — Я… Я не думаю, что это так уж необходимо.

— Не отвлекайся от главного, Изабель, — сказал Терренс.

Он по-прежнему сидел отстраненно, безучастно даже, и только легкая усмешка едва заметно блуждала на его губах.

— О да, — поспешно согласилась Изабель и хихикнула. — Но, зайчик мой, ты же меня знаешь: если я за что-нибудь рукой ухвачусь, ни за что не выпушу!

Затем она повернулась и очень серьезно обратилась к Амелии:

— Я думаю, что свадьбу нам нужно сыграть через месяц. Чего долго резину-то тянуть? Отмучились, и дело с концом!