На троне в Блабоне - Войцех Жукровский

Исчезли факелы, утихли яростные и отчаянные крики. Наступила великая тишина. Обвал напрочь отгородил нас от врагов. Только бы найти выход… Если он вообще с нашей стороны есть. Осторожно, нащупывая рукой стену, мы отошли на безопасное расстояние.

— Ну и натворила ты дел… Могло и нас засыпать. Ведь этот ход выкопали несколько веков назад. Свод еле держится… Довольно громкого крика, чтобы вызвать катастрофу… Как в горах: крикни — сдвинется снег и вызовет лавину…

— Успокойся, папа, не донимай меня задним числом, — возмутилась Кася. — Мало тебе! Зато мы избавились от этой кровожадной погони! Жаль, с нами нет артиллериста, он бы оценил и выстрел, и вообще — какая я способная. Бабахнула как из пушки.

Мы тащились в темноте, я то и дело налетал на нее, наступал на ноги. Раздраженно ворчал над ухом.

— Сама понимаешь, нас вот-вот могло засыпать.

— И все-таки мы живы! А от врагов и следа не осталось! Нечего ныть, вперед! Надо искать выход…

— Куда подевался Мышик? Где пес? Куда мы забрались?

Рука моя наткнулась на какую-то преграду. Неужели ход закрыт дощатым забором? Нет! Доски положены поперек, выстланы сеном. В нос ударил знакомый запах спящих яблок. Точно, я нащупал шероховатую кожурку ранетки!

Меня охватило волнение. Осужденному перед смертью тоже видятся любимые места, последней слезой прощается с тем, что утратил безвозвратно, от чего отказался, чем в своем высокомерии пренебрег.

— Что тут такое? Где чертов Мумик? — нетерпеливо выкрикивала Каська. — Почему ты все еще не нащупал проход?!

Перед нами замаячил свет — две руки плыли, осторожно заслоняя пламя свечи. Теплый отсвет падал на сосредоточенное лицо в очках и пепельные волосы, перед нами появилась моя жена, она так внимательно выбирала банку с компотом, что могла нас не заметить, кабы не Мумик, бросившийся здороваться. От жены пес кинулся к нам и выдал громким лаем.

Жена, подняв свечу, посмотрела на нас с укором:

— Ну что за глупость без нужды лазить по подвалам?

— По необходимости, мамонтенок! Необходимость, — с нажимом повторила Кася. — Папа, да откликнись же! Расскажи, что с нами случилось…

— Просто вам захотелось варенья! Знаю я ваши путешествия тайком от меня. На кого вы похожи! Паутина в волосах, грязные, словно в земле рылись… Как вам не стыдно?

— Мамонтенок, мы не играли. Мы едва спаслись! Вот расскажем, сама поверишь. А у папы все записано, целая Книга.

— Если бы и вправду… Он и тебя в свои затеи вовлечет, заворожит, внушит, и ты готова поклясться, что все так и было.

— Вот! — крикнул я, задетый за живое. — Держи! Здесь в сумке Книга, три сотни страниц, можешь пересчитать!

— И все написано? Ведь у тебя частенько все путается, задуманное считаешь уже написанным… И не раз так случалось — годы пройдут, пока напишешь… Я проверю наверху. А сейчас — мыться. И наряжайте елку! Кася могла бы и стол накрыть… Все дела на мне!

— Я не могла! В самом деле не могла! — отчаянно защищалась Кася. — Не веришь папе, так у Мумика спроси, он все знает!

Пес задрал голову и, жалобно скуля, пропел целую арию.

— Что ты хочешь сказать, Мумик? Я не поняла. — Жена нежно погладила его. — Ой, сколько у него песку в шерсти! Да чем вы занимались? По земле катались?

Я заговорщицки посмотрел на Касю, она-то знала, что пес рассказал: „Все время я был с ними! Присматривал, чтобы не потерялись, привел их вовремя, а ведь могли и не вернуться“.

С полной корзинкой жена направилась к лестнице. Услышала, но не поняла, что означает радостный писк в мышиной норе. Еще один свидетель наших приключений оказался в объятиях многочисленного семейства. Мышик похвалялся напропалую:

— Кабы не я, пропадать королевству! Я спас Корону королей Блаблации! Он мое имя записал в Книгу! Я уже второй в нашем роду вошел в историю!

— Рассказывай все по порядку, про все приключения, ничего не пропускай, — требовали братья и сестры, усевшись в кружок. — Не забудь, сегодня рождество! У нас тоже бабушка с мамой приготовили великолепный праздничный ужин.

— В самый раз вернулся, проголодался, как бездомный кот! — Мышик потер лапки.

Я, конечно, его не видел, но уверен: именно потер лапки. Во всяком случае, я бы так поступил.

— Только говори громко, чтобы я расслышала, — напомнила бабушка, поджимая поседевший хвост.

И внук начал повествовать:

— Когда я забрал с собой этого, сверху, ну, этого блаблацкого летописца, в поход на воздушном шаре…

— Куда-куда они полетели? — Бабка подталкивала внучат. — Что он сказал?

— В Блабону! — хором заверещали мышата. — Ну, рассказывай дальше…

А Мышик гордо вещал:

— Я теперь наверняка получу от королевы орден. Как только вернется на трон, сразу же меня удостоят. Лучший золотых дел мастер выкует орден не больше самой маленькой пуговки. Я буду носить его на шее, с лентой национальных цветов Блаблации.

— А какие цвета у Блаблации?

— Такие же, как у Тютюрлистана, только наоборот! — объяснил он.

— Ага! — глубокомысленно покивали они. — Понимаем.

Но самый младший из братьев, нахмурив лоб, упрямился:

— А какие национальные цвета у Тютюрлистана?

— Соображай, недотепа! — запищали все хором. — Такие же, как у Блаблации, только наоборот!

И Мышик продолжал свой рассказ, малость приукрашивая выдумкой свое участие в заговоре против акиимов. Каждое приключение, от которого кровь застывала в хвостиках слушателей, встречалось восторженным писком и аплодисментами, а поскольку семейство было весьма многочисленно, поднялся такой шум, что жабы проснулись под бочкой с капустой, захрипели укоризненно и постучали лапкой в затычки, призывая чуть-чуть утихомириться. Потому как, если жабу разбудить от зимнего сна, она так хочет есть, так мучает ее пустой желудок, что долго не может снова уснуть, а до весны еще ох как далеко.

Мышиный писк услышала и моя жена. Нахмурилась, сказала шепотом, будто боялась спугнуть непрошеных жильцов:

— У соседей хорошая кошка-охотница. Попрошу на пару ночей, пусть наведет порядок. Мыши совсем обнаглели, подпола им не хватает, уже и в кухню лезут.

— Траур в мышином семействе, черные банты на хвостиках… Нет! Этого нельзя допустить. Марыся! Разреши им пожить у нас, пусть минуют январские вьюги и крепкие февральские морозы, а весной сами уйдут в сады. Я обещаю лично с ними переговорить. Обозначу им территорию.

— Точно, мамонтенок! Папа с ними прекрасно ладит. Если бы ты знала, что они там болтают…

Жена взглянула на нас обоих, выразительно покачала головой и постучала себя по лбу.