Синие стрекозы Вавилона - Елена Хаецкая

Ицхак спокойно возразил:

— Не жопу, госпожа, а научный прибор в форме жопы. Это тонкая разница, которую, однако же, образованный ум...

Он сделал паузу. Дамы дали ему понять, что говоря об «образованном уме», он имеет в виду именно их.

Ицхак вздохнул.

— В конце концов, методика проста до изумления. Мы усложнили ее лишь потому, что прогнозирование, которым занимается фирма «Энкиду прорицейшн» охватывает несколько сфер человеческой деятельности. Однако сегодня специально для вас мы разработали несколько простых и наглядных...

Он разъяснял еще довольно долго. Сыпал терминами. Утомил слушателей.

Коммунистка слушала терпеливо, сверкая глазами. Юноша из «Обсервера» соскучился, перестал писать, начал шарить вокруг глазами. Наткнулся взглядом на девицу в пушистом свитере. Оглядел ее с ног до головы. Девица ему не понравилась. Он вздохнул и начал созерцать окрестности.

Представители эксплуатирующей организации увлеченно разглядывали свой микрорайон с вершины башни. Нашли какую-то котельную и обрадовались. Похоже, происходящее на башне их мало интересовало.

Между тем Ицхак предложил нашим «дорогим гостям» опробовать на себе нашу методику прогнозирования.

— Возможно, — добавил он, лучезарно улыбаясь, — вас это настолько впечатлит, что вы сделаетесь нашими постоянными клиентами.

Только сейчас замысел Ицхака развернулся передо мною во всей красе. Он начертил простенькие оси с примитивными запросами, вроде «удачный брак» и «повышение зарплаты».

Мы никогда прежде не делали прогнозов для частных лиц. Ицхак не без оснований полагал, что моя жопа не в состоянии почуять, приведет ли к желаемому зачатию спаривание госпожи Н. с господином М. в день Набу четвертой недели месяца аррапху. Для того, чтобы почуять это, нужна жопа госпожи Н. Или, на худой конец, господина М.

И вот...

— Попробуйте сами, — с обольстительной миной уговаривал Ицхак смутившихся представителей охлоса. Нос Ицхака шевелился, обретя самостоятельное бытие. — И вам не захочется ничего иного... Доверьтесь своей жопе. Жопа — тончайший инструмент человеческой души. В какой-то степени она — зеркало личности. В статье «Неизведанная жопа» я писал об этом...

Тощая девица оторвалась от любования башней Этеменанки, тряхнула головой и решительно заявила, что готова подставить свою жопу под эксперимент. Она-де изучает нераскрытые возможности человеческой личности. Это-де тема ее дипломной работы в институте Парапсихологии Личности.

Коммунистка немедленно налетела на нее разъяренной курицей.

— Представители эксплоатирующих классов, изучающие в своих насквозь прогнивших институтах опиум, каким опаивают потом оболваненный народ, — начала она.

Мы так поняли, что эта кривоногая особа также не прочь подставить задницу.

Но и девицу, и коммунистку медленным, величавым, почти императорским жестом отмела в сторону педагогическая дама.

— Поскольку наиболее пострадавшей от ваших аморальных опытов организацией является наш детский садик, — сказала она, — то я готова пойти на этот омерзительный эксперимент.

Ицхак почтительно поклонился этой даме, затем повернулся к обеим девицам и слегка комически пожал плечами. Даже подмигнул. Девка из института Парапсихологии Личности ему явно глянулась. Впрочем, она осталась к семитским ужимкам Ицхака совершенно равнодушной.

— Прошу всех покинуть лабораторию, — произнес Ицхак таким тоном, будто распоряжался где-нибудь на ракетном полигоне. — Господин Даян, будьте любезны проводить наших посетителей в лабораторию и показать им работу графопостроителя.

— Прошу, — сказал я, невольно подражая изысканным манерам Ицхака.

Один за другим наши посетители исчезали с площадки. Ицхак между тем демонстрировал педагогической даме насадки и присоски, показывая — но не прикасаясь — к каким местам задницы надлежит их присоединять.

Дама кивала. Ее пышная прическа слегка растрепалась.

Наконец мы с Ицхаком также спустились в лабораторию. Ицхак вложил в держатель свежий лист ватмана. Нажал на кнопку. Прозвучал далекий сигнал. Следом за сигналом донесся голос дамы:

— Поехали!

Ицхак нажал другую кнопку. Дама отозвалась приглушенным визгом и девическим хихиканьем.

— Щекотно!.. — крикнула она нам. — Ой! Мамочки...

Две другие педагогические дамы переглянулись между собою и прыснули. Коммунистка побагровела. Вложила микрофон в черную коленкоровую сумку, похожую на футляр от армейского прибора обнаружения боевых отравляющих веществ.

Прошипела:

— Здесь происходит глумление!

— Отнюдь, сударыня, — молвил Ицхак.

Коммунистка тряхнула растрепанными желтыми волосами и резко бросила:

— Я ухожу! Я видела предостаточно! Народ будет оповещен обо всех тех непотребствах и бесчинствах, которые... И пусть ваш холуй проводит меня к выходу!

— Здесь нет холуев, сударыня, — еще вежливее ответил ей Ицхак. — Только сотрудники.

— Какая разница! — рявкнула коммунистка. И, вильнув крепкой попкой в кожаной мини-юбке, направилась прочь по коридору. Тяжелая сумка била ее по бедру.

Я посмотрел ей вслед, но провожать почему-то не захотел.

Самописец вычертил на ватмане несколько кривых и умер. Вскоре на лестнице послышалась возня. Ицхак подбежал — ловить даму, буде та упадет.

Дама благополучно одолела последнюю ступеньку и вывалилась в помещение лаборатории. Она была очень красна.

Одернув платье, она подошла к ватману. Уставилась на кривые.

— Что вас интересовало? — спросил Ицхак. — Как видите, здесь имеются пики и впадины, характеризующие положительные и отрицательные показатели интересующего вас процесса в его динамическом развитии...

Дама сердито спросила:

— Что значит — «в динамическом развитии»?

— На горизонтальной оси мы традиционно откладываем временные интервалы... Вертикальная характеризует сам процесс.

— А...

Дама, проявив неожиданную сметку, поняла. Приблизила лицо к графику. Хмыкнула. Остальные дамы обступили ее. Поизучав график — потом оказалось, что даму интересовало финансирование детских дошкольных учреждений на ближайший квартал — дамы воззрились на Ицхака куда более приветливо.

— Я могу это взять? — спросила дама-экспериментатор. И, не дожидаясь ответа, потянулась к ватманскому листу.

Ицхак только склонил голову.

Дама выдернула лист и ловко свернула его в трубку.

Ицхак направился к выходу. Открыл дверь.

— Если у вас больше нет вопросов, господа...

— Все, что мы здесь увидели, чрезвычайно любопытно, — сказала другая педагогическая дама. — И, возможно, имеет большой практический смысл. Однако это не снимает главной проблемы: проблемы соблюдения приличий. Нельзя ли как-нибудь оградить... от обозрения... жопу?

— Сударыня, — терпеливо сказал Ицхак, — жопа должна быть подставлена всем ветрам. Это одно из основных условий. Без этого прогноз может многое потерять в точности.

— А может, и пес с ней, с точностью? — спросила самая молчаливая из трех дам. Судя по ее виду, она была кем-то вроде завхоза. — Моральный облик, знаете ли, дороже...

— В таком случае, мы сталкиваемся с неразрешимой проблемой... — начал было я. Мне захотелось поучаствовать в разговоре.

— Неразрешимых проблем не бывает, — брякнул представитель эксплуатирующей организации.

Девица в пушистом свитере подошла к Ицхаку и молча, очень крепко пожала ему руку. Ицхак ухмыльнулся ей. Она с каменным видом повернулась и направилась к выходу.

Ицхак по очереди обменялся рукопожатием со всеми пиджаками. Толстяк из «Курьера» хлопнул его по спине и ободряюще кивнул. Ему здесь понравилось, я видел. Крепко сбитый паренек из «Обсервера» сложил глиняные таблички в холщовые карманы, свернул и убрал в фирменный портфель с жесткими стенками. Высокомерно кивнул Ицхаку, а на меня вообще не обратил внимания.

Всей толпой мы направились к выходу. В темных коридорах наткнулись на коммунистку. Она безнадежно заблудилась и теперь плутала по башне, уныло дергая то одну, то другую запертую дверь.

Наконец, гости покинули «Энкиду прорицейшн». Ицхак вытер пот со лба.

— Ты молодец, — сказал я.

Он улыбнулся.

— Ты просто гений, — добавил я.

А бывшая золотая медалистка Аннини робко спросила:

— Они насовсем ушли?

— Нет, — сказал Ицхак. И повалился на диван. — Ребята, давайте звякнем Буллиту и надеремся все вместе, как сволочи?..

Я проснулся среди ночи оттого, что страшно хотел пить. Простонал, мотнул головой по подушке — туда, сюда. В диванном валике скрипнули влажноватые стружки. Я взбил ногами скомканное непостижимым образом одеяло и слабо позвал Мурзика.

Тот спал крепким, безмятежным сном и даже не пошевелился.

Обычно мой раб устраивался спать возле моего дивана на полу — вернее, на вытертой циновке. Не такой уж я кровосос, чтоб человека на голом полу держать. Я ему даже старый плед позволил брать. Кстати, Мурзик был вполне доволен. В бараке он вообще на досках спал, а случись перебор крутых — так и вовсе под нарами. Это мне сам Мурзик простодушно рассказывал.