Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2 - Генри Райдер Хаггард

Все-таки бой клонился не в нашу пользу. Нас осталось не более пятнадцати или шестнадцати человек, а дикарей было около пятидесяти. Если бы они сплотились вместе и дружно принялись за дело, победа была бы на их стороне. Но дикари не сплотились, а многие из них бежали, побросав оружие. Ухудшило положение еще и то, что миссионер бросил свою винтовку и какой-то дикарь погнался за ним с мечом. Миссионер выхватил из-за пояса свой огромный нож. Они вступили в отчаянную борьбу. Миссионер и дикарь катались по земле около стены. Занятый своими делами, помышляя о своем собственном спасении, я не знал, чем окончилась эта борьба.

Бой продолжался. Дело клонилось в дурную для нас сторону. Только счастливый случай спас нас. Умслопогас — нарочно или случайно — вырвался из общей свалки и погнался за одним дикарем. Тогда другой дикарь ударил его большим копьем между плеч. Копье ударилось о стальную рубашку и отскочило. С минуту дикарь стоял как зачарованный, — это дикое племя не имело понятия о кольчугах, — потом побежал, крича диким голосом:

— Это дьяволы, дьяволы! Они заколдованы, заколдованы!

Я послал пулю ему вслед, Умслопогас прикончил своего дикаря. Страшная паника охватила всех воинов.

— Заколдованы, заколдованы! — кричали они и кинулись врассыпную, побросав свои щиты и копья.

Нечего и говорить о конце этого ужасного побоища. Это была ужасная резня, в которой никому не было пощады. Произошел еще инцидент довольно скверного свойства. Я надеялся, что все кончено, как вдруг из-под кучи убитых вылез уцелевший воин и, раскидав трупы, как антилопа прыгнул и ветром понесся в ту сторону, где стоял я. Но Умслопогас шел по его следам с присущей ему ловкостью. Когда они приблизились ко мне, я узнал в дикаре вестника, который приходил в миссию прошедшей ночью. Умслопогас также узнал его.

— А, — крикнул он насмешливо, — это с тобой я разговаривал прошлой ночью. Лигонани! Вестник! Похититель маленьких девочек! Ты хотел убить ребенка! Ты надеялся стать лицом к лицу с Умслопогасом из народа амазулу! Молитва твоя услышана! Я поклялся раскрошить тебя на куски, дерзкая собака! И я сделаю это!

Масай яростно заскрежетал зубами и бросился с копьем на зулуса. Умслопогас отступил, взмахнул топором над его головой и с такой силой всадил топор в плечи дикаря, что пробил кости, мясо и мускулы и отделил голову и руку от туловища.

— О, — воскликнул зулус, смотря на труп своего врага, — я сдержал свое слово. Это был хороший удар!

VIII. Альфонс обнаружен

Побоище окончилось. Отвернувшись от ужасного зрелища, я вспомнил, что не видал Альфонса с того времени, как силой заставил его умолкнуть, ударив по животу. Бой, казалось, тянулся бесконечно, но, в сущности, продолжался недолго. Где был Альфонс? Я боялся, что бедняга погиб, и начал искать его среди убитых, но потом решил, что он, наверное, жив и здоров, и пошел к той стороне крааля, где мы стояли сначала, окликая его по имени. В пятнадцати шагах от каменной стены находилось старинное дерево из породы баньянов.

— Альфонс! — кричал я. — Альфонс!

— Да, мсье! — отвечал голос. — Я здесь!

Я оглянулся кругом. Никого.

— Где вы? — крикнул я.

— Я здесь, мсье, в дереве!

Я взглянул в дупло баньяна и увидел бледное лицо, длинные усы, жалкую фигуру повара, похожего на побитую дворняжку. В первый раз я понял, что мое подозрение справедливо. Альфонс — отъявленный трус! Я подошел к нему.

— Вылезайте оттуда!

— Все кончено, мсье? — спросил он боязливо. — Совсем кончено? Ах, какие ужасы я пережил! Какие молитвы я возносил к небу!

— Ну, вылезай, бездельник! — сказал я не совсем дружелюбно. — Все кончено!

— Значит, мсье, молитвы мои услышаны? Я выхожу!

Мы пошли к другим, которые собрались группой у входа в крааль, похожий теперь на кладбище. Вдруг из кустов выскочил дикарь и яростно бросился на нас. С воплем ужаса Альфонс побежал от него, за ним погнался масай и, наверное, убил бы француза, если бы я не успел всадить дикарю пулю в спину. Альфонс споткнулся и упал, дикарь упал на него, содрогаясь в предсмертной агонии. Затем раздались такие пронзительные вопли, что я испуганно побежал к тому месту, откуда они слышались, отбросил труп дикаря и извлек Альфонса. Он был покрыт кровью и трясся, как гальванизированная лягушка. «Бедняга, — думал я, — дикарь успел прикончить его!» Встав на колени около Альфонса, я начал искать его рану.

— О, моя спина! — вопил он. — Я убит, я умер!

Я долго возился с ним, но не нашел ни одной царапины. Он просто перепугался и больше ничего.

— Вставайте! — крикнул я. — Вставайте! Не стыдно вам? Вы целехоньки!

Он встал.

— Но, мсье, я думал, что меня убили! — сказал он. — Я не знал, что победил дикаря!

Толкнув труп масая, он вскричал торжествующим голосом.

— А, дикая собака! Ты мертв. Какова победа!

Я оставил Альфонса любоваться своей победой и отошел, но он последовал за мной, как тень. Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы присоединились к другим, это миссионер, сидевший на камне; его нога была завязана платком, сквозь который сочилась кровь. Он действительно получил рану в ногу копьем и сидел, держа в руке свой любимый разрезной нож, который был теперь согнут.

— А, Квотермейн, — сказал он дрожащим взволнованным голосом, — мы победили! Но какое ужасное зрелище! Печальное зрелище!

Перейдя на свое родное шотландское наречие и смотря на согнутый нож, он продолжал:

— Мне досадно, что я согнул мой лучший нож в борьбе с дикарем. — Он истерически засмеялся.

Бедный миссионер! Рана и волнение окончательно расшатали его нервы. И неудивительно. Мирному человеку тяжело участвовать в таком убийственном деле. Судьба часто жестоко смеется над людьми!

Странная сцена происходила у входа в крааль.

Резня кончилась, раненые умирали в мучениях. Кусты были затоптаны, и вместо них повсюду лежали трупы людей. Смерть, повсюду смерть! Трупы лежали в разных положениях, одни на других, кучами, в одиночку, некоторые походили на людей, мирно отдыхающих на траве.

Перед входом, где валялись копья и щиты, стояли уцелевшие люди, около них лежало четверо тяжело раненых. Из тридцати сильных, крепких людей едва осталось пятнадцать, и пять из них, включая миссионера, были ранены, двое — смертельно. Куртис и зулус остались невредимыми. Гуд потерял пятерых людей, у меня были убиты двое, Макензи оплакивал пять или шесть человек. Что касается всех уцелевших, то, за исключением меня, все они были в крови с головы до ног — кольчуга сэра Генри казалась выкрашенной в красный цвет — и страшно измучены. Один Умслопогас стоял, озаренный лучами света, около груды трупов, мрачно опираясь на свой топор, и не казался расстроенным и усталым, хотя тяжело дышал.