Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2 - Генри Райдер Хаггард

Это несчастье поставило нас в сквернейшее положение, так как у нас не было возможности перевозить нашу поклажу, но, с другой стороны, избавляло нас от всяких хлопот. Правда, амуниции у нас было немного: полтораста патронов для винтовок и пятьдесят ружейных зарядов. Как быть с этим немногим имуществом — мы не знали. Нам казалось, что мы достигли конца наших странствований. Если бы мы даже и бросили всякое намерение искать белую расу людей, то было бы смешно возвращаться назад за семьсот миль при нашем теперешнем беспомощном положении. Мы решили, что самое лучшее будет остаться здесь, — благо туземцы отлично относятся к нам, — выжидать и исследовать страну и ее окрестности.

Мы приобрели большую крепкую лодку, довольно просторную, чтобы вместить нас с багажом.

Старейшине поселения, у которого мы достали лодку, мы отдали в уплату за нее три пустых медных гильзы, которыми он был восхищен до крайности. Затем мы решили объехать озеро с целью найти удобное место для лагеря. Не зная, вернемся мы в деревню, мы уложили в лодку все наше имущество и четверть жареной косули — превосходная еда! Когда мы отчалили, туземцы успели уплыть вперед на своих легких лодочках и предупредили обитателей других деревень о нашем приближении. Мы тихо гребли, как вдруг Гуд обратил внимание на необыкновенно ясный голубой цвет воды и сказал, что туземцы рассказывали ему (все они ярые рыболовы, так как рыба составляет их главную пищу) об удивительной глубине озера, которое имеет на дне глубокое отверстие, куда исчезает вода и откуда выбрасывается иногда огонь.

Я возразил ему, что он, наверное, слышал легенду, сохранившуюся в памяти народа, о действовавших в далекие времена вулканах, которые теперь погасли.

Мы действительно видели на берегах озера следы действий вулкана в период, последовавший за вулканической смертью центрального кратера, превратившегося теперь в дно озера. Приблизившись к отдаленному берегу озера, мы увидели, что он представлял из себя отвесную скалистую стену. Мы поплыли параллельно ей, на расстоянии ста шагов, к концу озера, так как знали, что там находилась большая деревня. Мимо нас неслось большое количество обрубков, сучьев, веток и другого хлама; Гуд полагал, что их несло течением. Пока мы рассуждали об этом, сэр Генри указал нам на больших белых лебедей, которые плавали недалеко от нас. Еще раньше я заметил этих птиц, летавших над озером, и очень хотел заполучить один экземпляр. Я расспрашивал о них туземцев и узнал, что в определенный период года они прилетают сюда рано утром с гор, и тогда их легко поймать, так как они очень истощены. Я спросил туземцев, из какой страны прилетают лебеди, но они пожали плечами и ответили, что на вершине большой черной скалы находится негостеприимная страна, а над ней снеговые горы, где много зверей, где никто не может жить, а за горами на сотни миль тянется густой терновый лес, недоступный не только людям, но и слонам. На мой вопрос, слыхали ли они о белых людях, живущих по ту сторону гор и леса, они засмеялись. Но позднее одна древняя старуха пришла ко мне и сказала, что в детстве она слыхала от своего деда рассказ о том, как его предок в юности прошел горы и пустыню, проник в лес и видел белых людей, живущих в каменных краалях. Эти сведения были очень неопределенны, но когда я услыхал рассказ старухи, во мне выросло и окрепло убеждение, что во всех этих слухах есть доля правды и что необходимо раскрыть эту тайну. Мне не приходило в голову, каким чудесным путем исполнится мое горячее желание!

Мы подъехали к лебедям, мирно покачивающимся на воде. Сэр Генри, выждав минуту, выстрелил и убил двоих. Остальные поднялись, сильно разбрызгивая воду. Снова раздался выстрел. Один лебедь упал с простреленным крылом, и я видел, что у другого ранена нога, хотя он через силу поплыл дальше. Остальные лебеди поднялись и, описав круг, выстроились треугольником и улетели куда-то на северо-восток. Мы подняли в лодку двух красивых мертвых птиц, из которых каждая весила тридцать фунтов, и принялись ловить раненого лебедя, неподвижной массой плывшего по ясной воде. Так как плывущие по озеру обрубки и сучья мешали движению лодки, то я велел нашему ваква, который отлично плавал, чтобы он прыгнул в воду и поймал лебедя, — я знал, что в озере нет крокодилов, следовательно, опасности не предвиделось никакой. Ваква повиновался и скоро поймал лебедя за крыло, причем постепенно приблизился к скале, о которую с силой билась вода. Вдруг он начал кричать, что его относит куда-то. В самом деле, мы видели, что он плыл изо всех сил, стремясь к нам, но течение несло его к скале. Отчаянно взмахнув веслами, мы рванулись к нему, гребя что было мочи, но чем больше мы старались, тем сильнее тянуло его к скале. Вдруг я заметил, что перед нами, почти на двадцать дюймов над поверхностью озера, возвышается что-то, похожее на арку туннеля. Очевидно, на несколько футов скала была затоплена водой. К этой арке несся с ужасной быстротой наш бедный слуга. Он храбро боролся с течением, и я надеялся спасти его, как вдруг заметил выражение отчаяния на его лице. На наших глазах его втянуло вглубь, и он исчез из виду. В ту же минуту я почувствовал, что словно какая-то сильная рука схватила нашу лодку и с силой швырнула ее к скале.

Мы поняли страшную опасность и принялись яростно работать веслами. Напрасно! Стрелой неслись мы к арке, и я подумал, что спасения нет.

К счастью, я настолько сохранил присутствие духа, что бросился на дно лодки и крикнул:

— Скорее вниз лицом! Ложись!

Остальные последовали моему примеру.

Послышался глухой шум, как будто от трения, лодку потянуло вниз, и вода начала заливать ее. Мы тонули. Вдруг шум прекратился, и мы почувствовали, что лодка плывет. Я немного повернул голову, не смея поднять ее, и взглянул. При слабом свете я увидел нависшую над нашими головами арку скалы. В следующий момент я почти не мог ничего видеть, потому что свет исчез и мы очутились в совершенно непроницаемой темноте.

Около часа лежали мы так на дне лодки, не смея поднять головы, и не могли даже говорить, потому что шум воды заглушал наши голоса. Разумеется, у нас не было особенного желания разговаривать, потому что мы были подавлены ужасом нашего положения, страхом неминуемой смерти, боялись быть придавленными к стене пещеры, или втянутыми вглубь, или опасались просто задохнуться от недостатка воздуха. Мысли о всевозможных видах смерти лезли мне в голову, пока я лежал на дне лодки, прислушиваясь к реву воды. Я слышал другой звук — непрестанные вопли Альфонса, но они, казалось мне, доносились откуда-то издалека. Я начал думать, что сделался жертвой кошмара.