Пассионарная Россия - Георгий Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и успех часто отворачивался от Ореста Кипренского. В Неаполе, собрав последние силы, он еще напишет шедевр – необычайно поэтический портрет Голенищевой-Кутузовой.
Один из самых модных в первой половине столетия живописцев заканчивал свою жизнь в бедности. Имений не нажил, а поздние работы плохо продавались. Векселя от Государя, купившего его картину, запаздывали, его меценат Д. Н. Шереметев неаккуратен с платежами, денег нет…
Впрочем, парадокс гения, не успевшего, не сумевшего реализовать себя полностью, в том, что даже когда деньги приходят, горечь остается.
Портрет Петра Андреевича Вяземского – своего рода точка в творческой биографии мастера. Не жизни, потому что жить ему оставалось еще два года, а творческой биографии. Сопоставляя даты, легко убедиться, что портрет сделан через пять дней после смерти Пашеньки, которую привез Вяземский в теплый итальянский климат на излечение. Лечение не помогло. Дочь умерла. Человек тонкой душевной организации, Вяземский жестоко страдал. Угнетенность горем, ощущение бессмысленности жизни («молодые уходят, старики остаются»), потеря жизненной перспективы – все есть в лице Вяземского на портрете Кипренского. Поэт хорошо понимал и глубоко сочувствовал своей модели.
В конце своей блестяще начатой творческой биографии он сам испытывал горечь пустоты и печаль бессмысленности простого доживания жизни. Это был последний известный нам карандашный портрет Ореста Кипренского. Он умер 10 октября 1836 г. 49 лет от роду. На стеле возле церкви Сант-Андреа в Риме выбиты слова: «В честь и в память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников…»
Портрет художника в интерьере эпохи
КАРЛ БРЮЛЛОВ (1799–1852)
«Великий Карл»Трудно найти в истории искусства века другого столь же прославленного и популярного мастера, сюжеты картин которого («Вирсавия», «Нарцисс», «Последний день Помпеи») были бы так далеки от реалий столетия.
Однако трудно и найти другого живописца такого масштаба, чья творческая биография была бы столь органично вписана в художественную канву века, в историю его культуры…
Даже внешне этот человек с дисгармоничной фигурой и божественно красивым лицом, кажется, был неотъемлемой частью века Просвещения.
Характерной чертой столетия было дружественно-открытое отношение к людям европейского происхождения и европейской культуры. И тут Карл Брюллов конгениален столетию – в нем и немецкая, и французская, и русская кровь.
Наконец, даже по формальным признакам он является художественным олицетворением и воплощением эпохи, точнее – первой её половины: родился Карл Брюллов в декабре 1799 г., а умер летом 1852… Он словно взял на себя непростую функцию соединить традиции искусства XVIII века с искусством века XIX, чистый классицизм с нарождающимся реализмом и романтизмом.
Преемственность присутствует и в семейной биографии. Основатель российских Брюлло-Брюлловых Георг Брюлло был приглашен в Петербург для работы на императорском фарфоровом заводе. Предполагается, что был он лепщиком, скульптором – не первым в роду. И уж точно известно, что сын его Иоганн, ставший в России Иваном Георгиевичем, тоже был скульптором. Скульптором стал и его сын Павел Иванович. Сын Павла – Федор Павлович – становится скульптором. А вот второй сын Александр стал выдающимся архитектором.
В историю же русской культуры, историю искусства XIX века в качестве Великого Мастера вошел младший сын – Карл. Семейная династия…
В решении совета Академии художеств от 2 октября 1809 г. было записано: в число учеников без баллотирования принят Карл Павлов Брыло, сын академика…
Скажи мне, кто твой друг… С кем дружит, приятельствует юный Карл в годы студенчества? С молодым офицером гвардейской кавалерии Александром Бестужевым, придумавшим себе псевдоним Марлинский – от местечка Марли близ Петергофа, где стоял его эскадрон. Молодому офицеру суждено было стать известным историческим писателем. Сближали же двух творчески одаренных молодых людей мечты о нравственном обновлении России. После победы над европейским тираном Наполеоном российская молодежь подумывала и о победе над тиранией российской.
Вот почему так легко находит общий язык юный художник Карл Брюлло и с длинноногим литератором Вильгельмом Кюхельбекером.
Когда в музее или в альбоме вы рассматриваете прелестные личики и фигурки юных итальянок, собирающих виноград, вам трудно увидеть судьбу автора этих пасторалей в кругу декабристов, воспринять его как современника Пушкина.
А они тем временем не просто были знакомы, не только были людьми одной эпохи. Но вот с Кюхлей Карл просто дружил…
Связь времен внутри эпохи… Среди учеников Кюхельбекера, преподававшего российскую словесность в Благородном пансионе при Педагогическим институте, – необыкновенно способный мальчик Миша Глинка, будущий великий русский композитор.
И что интересно, – все они были современниками, но жили как бы в разные эпохи. Поэты чаще уходят в политику, художники же обычно дистанцируются от нее. Когда одни друзья Карла Брюллова вышли на Сенатскую площадь, другие старательно резали гравюры или копировали слепки в мастерских академии.
Это не исторический анекдот – именно так записал потом в своих воспоминаниях студенческий друг Карла Федор Иордан: «14 декабря 1825 г, потирая уставшие после работы над гравюрой глаза, он вышел на улицу. Услышав крики «Да здравствует Конституция» в толпе на набережной, спросил:
– Что за слово такое? Нас ему не учили.
На что получил от кого-то на бегу пояснение:
– Да это жена великого князя Константина Павловича, восшествия коего на престол народ требует.
Молодой гравер удивился непонятной ему суете на улицах столицы, но и в мыслях не допустил пойти в толпу и кричать слова. Художник. У него мысли другим заняты».
Долгие годы в литературе о первой трети XIX века в нашей историографии все было просто: пошел за декабристами, значит, хороший человек, не пошел – знать, об Отечестве не думал. Так даже великого Пушкина судили. А внутри эпохи жить совсем не то, что судить о ней спустя столетие. Не так все просто. Кто-то из весьма достойных людей своего времени просто прошел мимо Сенатской площади. И не вошел в историю восстания декабристов. Зато вошёл в историю русской культуры. Подобно Карлу Брюллову.
Не знаю, пошел бы Карл на площадь или остался в мастерской писать, скажем, этюды к будущей весьма аполитичной и красивой картине «Нарцисс». Не буду гадать. Есть факты: дружил с будущими декабристами. И писал трогательные сюжеты о Государе Императоре.
На сентябрьской выставке 1820 г. в здании академии на Васильевском острове внимание публики привлекла небольшая картина воспитанника старшего возраста Карла Брюлло. На холсте был запечатлен момент, когда Его Величество, проезжая окрестности Охты, увидел крестьянина, лежавшего без чувств, и вышел из дрожек, дабы оказать помощь своему подданному.
Заманчиво свести тему к восторженному монархизму юного художника. Но это – опять не вся правда.
Сюжет заказал студенту генерал Милорадович, петербургский генерал-губернатор, во время посещения Академии. А выбрал его для выполнения столь почетного задания сам Алексей Николаевич Оленин, президент Академии, определив Карла Брюлло как «способнейшего».
Рецензенты позднее оценят и композиционное мастерство, и изящно прописанный пейзаж, и портретное сходство монарха. А молодому художнику было интересно после чисто классических, академических штудий написать сценку из «живой жизни».
Наверное, представленный на вторую золотую медаль «Нарцисс» в живописном плане был совершеннее.
Для размышлений же на тему «Художник и царь», для постижения внутренних механизмов, управляющих художественными процессами в культурной жизни России первой четверти века, то небольшое полотно с выхваченным из жанра сюжетом, наверное, важнее.
А выпускная программа у Карла Брюлло была так далека от всех этих животрепещущих сюжетов российской жизни… «Явление Аврааму у дуба мамврикийского трех ангелов».
Шел 1821 год. Будущих декабристов, друзей Карла Брюлло, волновали проблемы глобальных российских реформ. А тут – дуб мамврикийский.
16 сентября 1821 г. в публичном собрании Академии господин Министр духовных дел и народного просвещения вручил золотую медаль по курсу исторической живописи Карлу Брюлло.
Закончив Академию по классу живописи исторической, Карл Брюлло первое что делает, выйдя из академических стен, это пишет в изысканно реалистической манере два портрета.
Впрочем, портрет Петра Андреевича Кикина имеет отношение и к искусству портрета как жанра, как и к истории нашего Отечества. Перед нами предстает воссозданный кистью Карла Брюло человек во многих отношениях выдающийся. Воевал он много, был отмечен многими чинами и наградами, прекрасно провел несколько кампаний уже в качестве генерала против войск Наполеона. Однако после взятия Парижа вышел в отставку, женился и, после недолгого отдыха, принял предложение Государя Александра I, лично его знавшего и высоко ценившего, – стал его статс-секретарем.
