Тень императора - Александр Матюхин

Я упал, покатился, продолжая кашлять. Замер на спине — и увидел голубое небо, без единого облачка. Ярко-голубое. Как в детстве.

— Стоять! Или я за себя не отвечаю! — кричала Алис.

Я нашел в себе силы приподняться, опершись о плечо. Глаза все еще застилали слезы. Но я увидел, что происходит вокруг.

Здесь было полно стражей порядка. Люди с оружием, в кожаной обуви и темных одеждах окружали Алис, оттесняли зевак от мостовой перед гостиницей. Из окон гостиницы было пламя, из-под крыши вырывался черный густой дым. А еще я увидел Императора.

Мой господин лежал на мостовой — без сознания, или мертвый — его меч валялся рядом.

И Хиус.

Хиус тоже лежал рядом, без движения. На его теле блестели осколки стекла, словно облепившие тело мухи. Стеклом была усеяна его обгорелая лысина. Ухмылка рассекала лицо надвое.

— Не подходите! — закричала Алис, и я отвлекся.

Стражи кинулись на нее, Алис воздела руки к небу — и ослепительная вспышка накрыла мостовую. Я зажмурился, прикрыл глаза рукой — но свет все равно больно прожег веки.

— Я же предупреждала! — снова крик Алис.

Я встал, пошатываясь. Вокруг Алис теперь уже никого не было. Она держала перевязанную руку свободной рукой, и лицо ее исказилось от боли.

— Я долго не смогу так, — сказала она, глядя на меня, — беги, Геддон. Хоть ты останешься…

— Хиус мертв, — прошептал я. Слова не хотели выходить, получился какой-то невыразительный хрип. Я закашлял и повторил уже громче, — Хиус мертв, Алис!

Из дыма показались стражи. Они бежали в сторону Алис. Оказавшись достаточно близко, один размахнулся и со всей силы ударил женщину по лицу. Алис дернулась, запрокинула голову. Я увидел яркие брызги крови, сорвавшиеся в воздух с ее губ. И еще четверо стражей облепили ее, опрокинули на землю, стали вязать.

— Чертовка!..

— Магия у нее, с руками осторожнее!..

— Глаза ей прикройте, а то спалит! Накиньте что-нибудь, живее…

Двое стражей бросились и в мою сторону. Я не сопротивлялся, потому что не было сил. Меч выпал из моих рук, со звоном, на каменную мостовую.

— Стоять смирно! В случае сопротивления — бью на поражение!

В руках одного из стражей тоже был меч.

— Не сопротивляюсь я… — слова вылетали с хрипом и бульканьем, — я посмотрю только…

Мой господин. Жив или мертв?

Лежал, не двигался.

А вот Хиус… и глаза мои округлились от ужаса… Хиус шевелился. Осколки на его теле пришли в движение, осыпались с одежд. Вот поднялась к небу лысая, обгорелая голова. Я успел увидеть потрескавшиеся губы, широкий черный шрам на щеке, наполненные серебром глаза… Создатель моего мира наделил правителей такими же выразительными глазами…

А затем меня сбили с ног, навалились, придавили щекой к теплой мостовой. В нос дыхнуло запахом табака. Чей-то голос произнес в самое ухо:

— Не шевелись, понял?

— Уходите отсюда… — прохрипел я.

— Сейчас сам пойдешь! — грубо отозвались в ответ.

— Вы не понимаете… тот человек, обгорелый… он могущественный маг…

— Я всех магов в нашем городе знаю. И уж точно определю могущественного мага от вонючего попрошайки…

Голос оборвался на полуслове, и я застыл — лицом на мостовой — опасаясь даже вздохнуть.

Я приготовился к самому страшному.

И страшное настало.

Вдруг на улице стало безумно тихо. Так тихо, что я расслышал треск горящей гостиницы. Замер топот, замерли голоса и вздохи. Замерло движение вокруг. Сам воздух застыл, в ожидании…

Хватка держащего меня стража ослабла. Он вдруг издал ряд невнятных звуков и медленно сполз с меня, кулем рухнув на мостовую.

Я поднял голову, не решаясь подняться.

Мне кажется, я знал, что увижу.

Хиус стоял на дороге. Плащ его развевался на ветру, запутавшиеся осколки стекла сверкали на солнце. Руки его и обгорелое лицо были подняты к небу. Глаза закрыты. И воздух кружился вокруг него, вызывая к жизни маленький смертоносный вихрь. За его спиной были люди — и они застыли без движения. Их глаза… они оказались пусты.

Нет, только не это вновь!

Упавший страж, елозил ногами по земле, двигал руками, словно собирался куда-то уплыть. Из его рта тянулась тонкая белая нить слюны. Глаза под закрытыми веками бегали с невероятной быстротой.

Я уже видел подобное. В Столице. Когда всего за сутки сотни тысяч человек стали безумцами.

Неужели у Хиуса, у того существа, которое сидит в голове вайши, хватит сил уничтожить и этот светлый город?

— Нет, не надо! Нет!!

Кто-то завопил совсем рядом, я вздрогнул, обернулся.

В воздухе стоял напряженный запах гари. За спиной трещала гостиница, пожираемая огнем. Пламя било из окон на первом и втором этаже, а вместе с пламенем — густой черный дым.

Алис лежала на земле, закрыв голову руками. Возле нее катался мужчина в широких трусах синего цвета. На левой ноге болтался тапочек. Мужчина сжимал ладонями виски и вопил так, словно у него вот-вот должна была лопнуть голова. Несколько стражей, скрутивших Алис, оказались раскиданы в стороны. Тут невозможно было догадаться, кто — Алис или Хиус — помогли людям разлететься, точно игрушечным солдатикам. Еще несколько людей бесцельно бегали поблизости, тряся руками и болтая головами. Все они вопили, хрипели, стонали — сходили с ума! Становились безумцами!

Я нагнулся, поднял меч, повернулся к застывшему Хиусу. Вокруг его ног медленно кружились куски мостового покрытия.

Я сделал первый шаг.

Почему проклятие Сумрачного Ловкача не действует на меня? Почему я не сошел с ума, как мой сын и сотни других знакомых?

Почему некоторые люди остались разумными?

Потому что в моей крови есть кровь от Императоров. А, значит, во мне есть сила, способная побороть мага. Я не так силен, как мой господин, но попытаться стоит. О, да, стоит.

Я сделал второй шаг. Каблук утонул в отверстии на месте куска покрытия.

Хиус медленно опустил голову. Полные серебра глаза смотрели на меня. Сквозь меня. Серебро лилось из зрачков двумя тонкими струйками, стекало по щекам, огибало уголки губ и капало с подбородка на землю. Хиус улыбался той самой безумной улыбкой от уха до уха, за которую его и прозвали Ловкачом.

А как зовут его безумцы? Господином? Владыкой? Или, может быть, Хозяином? Кого он из них лепит? Верных псов? А псы, которые не хотят становиться слугами? Что становится с ними? Может быть, я и есть тот самый пес, который из отчаяния, из противоречий, раздирающих душу, отказался падать перед Хозяином на колени? И он отверг меня? Не сделал своим служакой?.. И я остался разумным существом…

— Не надо! Не подходи, — произнес вдруг Хиус, не открывая рта. Звуки лились из ниоткуда, из воздуха.